Прекрасная партия - Бронтэ Элен

— Вот именно, Сьюзен! — неожиданно горячо воскликнула Марджери. — Вы заслуживаете того, чтобы быть счастливой, и вы будете, непременно будете!

Сьюзен благодарно пожала тонкую ручку подруги, сожалея, что не может ответить ей таким же пылким уверением, и согласно кивнула головой.

— Пожалуй, вы правы, Джулия и миссис Элингтон все больше и больше утомляют меня, и скоро, боюсь, я не смогу удерживаться от колкостей или даже грубостей. Надеюсь, дядя станет приглашать меня к себе, у него бывает много молодых джентльменов, и, кто знает, может, я понравлюсь кому-то настолько, что недостаток приданого не будет неустранимой проблемой.

— Такие случаи встречаются чаше, чем вы думаете. На балу я видела, как вами любовались ваши кавалеры в танцах, остается только выбрать того, кто вам по душе.

Подруги еще некоторое время вдыхали сырой декабрьский воздух, строя планы относительно будущего Сьюзен, после чего вернулись каждая к своим заботам.

Едва войдя в холл, мисс Шелтон почувствовала: в доме что-то переменилось. Служанки суетились пуще обычного, в гостиной раздавался густой мужской голос, и горничная, помогавшая ей снять пальто, шепотом сообщила, что прибыл наконец мистер Элингтон.

Нетерпение было одним из недостатков Сьюзен, которому она всячески потакала. Торопливо бросим шляпку на резной столик в холле и даже не поправив примятые локоны, она направилась знакомиться со своим шурином.

Джеймс Элингтон оказался крупным мужчиной, не имеющим ни одного шанса остаться незамеченным в любой толпе. Густые светлые волосы и пронзительные голубые глаза в сочетании с решительным выражением лица делали его похожим на уроженца одной из более северных стран. Сьюзен с легкостью могла бы представить его на носу корабля, отдающим команды, или старшим лесничим, трубящим в рог, но в гостиной миссис Элингтон он выглядел неуместно. Впрочем, джентльмен, похоже, везде считал себя находящимся на своем месте. Сьюзен пришлось некоторое время приглядываться к нему, прежде чем она уловила его сходство с Люси, но, представив их рядом, она бы уже не усомнилась в родстве, особенно заметном в форме носа — на эту деталь, как уже понятно читателю, Сьюзен обращала особое внимание. К счастью, мистер Элингтон был высок ростом, иначе он бы выглядел плотным коротышкой.

Он с удобством расположился на диване, в то время как сестра и мачеха сидели на стульях по обе стороны от него и в два голоса расспрашивали о путешествии на родину, не забывая делиться и собственными впечатлениями относительно событий последнего месяца.

Увидев Сьюзен, он неторопливо поднялся с места и так же внимательно рассмотрел ее, как она — его. Он был одет по французской моде, а пострижен, как и граф Рейли, в итальянском стиле, что выдавало долгое отсутствие в родной стране.

— Я привез вам подарки от вашего брата и его супруги, мисс Шелтон. Эдмунд — очень приятный джентльмен и совершенно счастлив в браке с моей сестрой, как я уже говорил матушке и Джулии.

Миссис Элингтон одобрительно закивала — судя по всему, пасынок сразу нашел место в ее сердце, назвав ее матерью.

— Благодарю вас, сэр, мы здесь также надеемся, что они будут бесконечно наслаждаться семейной жизнью, — осторожно ответила Сьюзен. — Надеюсь, тяготы дороги не сильно утомили вас, мистер Элингтон?

Джентльмен небрежно ответил, что он вовсе не изнеженное существо, не умеющее поступиться комфортом, и некоторые неудобства только напоминают путешественнику, что он на пути к своей цели. Столь необычное заявление удивило Сьюзен: как правило, подобные вопросы задаются из вежливости, и ответы содержат такой же набор банальных любезностей, не требующих глубокого обдумывания.

На протяжении следующего получаса мистер Элингтон спрашивал относительно устройства к доме, состояния дел в поместье, ежедневного распорядка, которого собирался придерживаться, пока гостит в доме на Бредфорд-сквер. Судя по выражению лица миссис Элингтон, та не ожидала от па сынка такого настойчивого желания вникнуть во все детали в первый же день по приезде.

Посидев немного молча, так как вопросы ми стера Джеймса не касались ее персоны, Сьюзен сочла, что родственники наверняка желают поговорить приватно, по-семейному, и вышла из комнаты, прихватив свою долю французских безделушек.

Мистер Джеймс ей не понравился. Она ожидала обнаружить копию старшего мистера Элингтона — веселого добродушного джентльмена, а увидела плод воспитания миссис Баркли и других его старых тетушек.

— Пожалуй, вместо завтрашней поездки в театр он будет изучать счета за мясо и уголь, а с утра — пересчитывать наши платья и серебряные ложки, — сказала она себе, радуясь, что ей-то, во всяком случае, не надо держать перед ним отчет.

В этом она глубоко ошибалась. Миссис Элингтон привлекла внимание Джеймса описанием достоинств мисс Шелтон и не забыла добавить, как она рада, что мисс Сьюзен заменяет ей вылетевшую из родного гнезда старшую дочь.

— В самом деле? — удивился он. — Вы, как видно, очень привязаны к этой леди. Каковы ее дальнейшие намерения?

— Намерения? О чем вы, дорогой друг?

— Я хотел спросить, чем она намерена заняться после того, как погостит у вас, миссис Элингтон, — пояснил джентльмен.

— Погостит? О, Джеймс, конечно же, она не гостья в нашем доме, а член семьи. У бедной девушки нет никаких средств к существованию, после женитьбы ее брата она лишилась и той скромной пенсии, что получала по смерти отца, и мы, разумеется, должны проявить заботу о ней!

— Да, пожалуй, если ей не на что жить… — задумчиво согласился мистер Элингтон. — Но она выглядит как настоящая леди — платье, прическа…

Он невольно покосился на граничащий с безвкусием утренний наряд Джулии, а также на ее многочисленные туго завитые локоны, каждый из которых был заколот жемчужной шпилькой.

— Она и есть настоящая леди, дорогой, — умильным голосом продолжила миссис Элингтон. — Она происходит из очень древнего семейства, и только финансовые авантюры ее прадеда лишили эту семью заслуженного достатка. Но ее красота и благонравие полностью покрывают это досадное обстоятельство.

Мистер Элингтон вынужден был согласиться с этим утверждением, хотя Сьюзен не показалась ему уж очень благонравной девушкой — от его наблюдательных глаз не ускользнул ее насмешливый взгляд и легкая улыбка, появлявшаяся на губах в то время, как он задавал естественные, на его взгляд, вопросы о ежедневном укладе семьи.

За обедом гость вел себя безупречно, демонстрируя хорошие манеры — и только. Ни остроумных историй, которыми обычно полны карманы путешественников, ни комплиментов подаваемым блюдам и сервировке, о чем не забыл бы мистер Хейвуд… Впрочем, миссис Элингтон и Джулия были вполне довольны — Сьюзен сидела напротив гостя и прелестно выглядела в светло-голубом платье, что позволяло обеим леди надеяться на проявление им интереса к даме, не являющейся его близкой родственницей.

По мнению, сложившемуся у миссис Элингтон после первой беседы с Джеймсом, он был достаточно серьезен и образован, но при этом не обладал живостью ума, подобно мистеру Хейвуду, и этот недостаток мог помешать ему иметь большой успех у дам. Наличие же прямо в собственном доме хорошенькой девушки вполне могло сподвигнуть его на робкие ухаживания, особенно если барышня будет его поощрять.

Надо заметить, что характер мистера Элингтона не сразу раскрывался окружающим именно в силу его неразговорчивости — ныне в свете были популярны бойкие, даже развязные молодые люди, умеющие рассказать при случае фривольный анекдот или пропеть два-три сонета, и некоторые самонадеянные леди сразу же считали, что постигли суть подобных натур, какие бы недостатки ума, вкуса или благородства на самом деле не таились в этих джентльменах.

Мистер Джеймс Элингтон, благодаря своим тетушкам, с ранних лет усвоил, что излишняя болтливость может ограничить его в свободе поступать по собственному разумению. Будь то победа в драке над сыном бакалейщика или несправедливое наказание учителя — Джеймс отнюдь не спешил делиться этими обстоятельствами с тетками и чаще всего оказывался прав. Его откровенность следовало заслужить, и только покойный дядюшка Прескотт пользовался его доверием до самого отъезда Джеймса из дому, свято храня все сокровенные тайны мальчика. Его краткие воспоминания о мачехе и сестрах содержали горечи, но это не означало, что он должен поспешно открыть им свою душу. Во всяком случае, отсутствие приятной беседы за столом его ничуть не угнетало.