Бал виновных (СИ) - Рейн Леа

Она помогла Йону пройти в комнату и усадила его за стол в то время, как её отец запер комнату изнутри, оставив ничего не понимающего Мартина за дверью.

– Зачем меня позвали? – тихо спросил Йон.

– Не знаю, бабушка хочет с тобой поговорить, – так же тихо отозвалась Альба.

Вся семья Гарсиа сидела за столом, во главе которого была донья Канделария. Никто не понимал, что происходит и зачем на семейное собрание привели одного из официантов отеля.

– Мама, что это значит? – спросил дон Хоакин, первым нарушив напряженную тишину.

– Вчера, перед своей смертью, Игнасио сообщил мне одну новость, – начала старая женщина, вытащив из-за пазухи смятую бумажку. Донья Беатрис сразу поняла, что к чему, и во все глаза уставилась на Йона. Это была та самая бумажка, которую дон Игнасио нашел в портсигаре ее мужа. – В общем, дорогой мой, просто прочитай. – Донья Канделария протянула Йону письмо. Тот аккуратно развернул его и принялся читать, ощущая, как сердце в его груди делает болезненные скачки.

Альба, которая сидела рядом с Йоном, наклонилась к письму и стала читать вместе с ним, иногда плохо разбирая слова, потому что листок прыгал в его дрожащей руке.

Вот что там было написано:

«Много лет – если быть точным, то двадцать три года, – я хранил один секрет. Этот секрет мог разрушить наш с Беатрисой счастливый брак. Но теперь я не вижу другого выхода, кроме как, наконец, выложить все карты на стол. Я изменял Беатрисе. Много раз. И даже не задумался, к каким последствиям это может привести. А привело это к тому, что у меня родился еще один сын, который все эти годы прожил среди обслуги. Его зовут Йон, и я хочу признать его своим законным сыном. Если дорогой отец выполнит свое обещание и передаст наследство мне, своему первенцу, то отель „Гарсиа“ по праву наследования достанется моему второму сыну Йону. Но не думайте, что я обделяю Матео. Матео сам отказался от отеля, и мы договорились, что он получит мои апартаменты в Мадриде. Я хочу, чтобы Йон получил мою фамилию и фамилию своей матери, которая поступила мудро, не став рассказывать о нас всем подряд и не потребовала ничего взамен».

Все перед глазами поплыло. Йон не знал, как реагировать. Плакать, смеяться? Верить, не верить? Весь мир полетел из-под ног, посыпался прахом и похоронил под собой двадцать два года его жизни. Всю жизнь он был Гарсиа, но вместо того, чтобы нежиться в белых простынях и есть на завтрак шоколадные пироги, он прислуживал собственному отцу, собственным братьям, всей собственной чертовой лживой семье!

Листок выпал из его рук и моментально был схвачен доном Хоакином, который начал читать вслух для всех остальных. Но Йон не слышал его голоса. Шок оглушил и отгородил от мира, оставив лишь ворох вопросов «почему?».

– И что это получается, мама! – воскликнул мужчина, закончив читать. Его возмущенный громкий голос разрушил купол мыслей Йона и вернул его в эту злосчастную гостиную. – Вы хотите сказать, что собираетесь передать отель какому-то выродку?! У меня есть сын и дочь. Двое наследников. Истинных Гарсиа! А вы хотите передать отель официанту!

– Замолчи, Хоакин! – донья Канделария ударила кулаком по столу. – Этот молодой человек тоже Гарсиа. Он мой внук и сын твоего родного брата. Думаю, что для тебя не секрет, что Лукас привык к праздной жизни и растранжирит семейное богатство направо-налево.

– А Альба?! Мы найдем ей хорошего мужа, который возьмет отель на себя.

– Я ничего против моей дорогой внучки Альбы не имею, но я не могу передать отель неизвестно кому и к тому же человеку не из семьи Гарсиа! Отель должен достаться кому-то из ваших сыновей, он был построен Гарсиа и на протяжении долгих лет им владели только Гарсиа! Он даже назван нашей фамилией!

– То есть… – проговорила Альба. Ее сейчас не волновало, кому достанется этот чертов отель. Ее сейчас волновало кое-что другое, важное только для нее и для Йона. – Он мой брат?..

– Да, дорогая, кузен, – кивнула донья Канделария.

Эти слова словно ударили под дых, выпустив из легких весь воздух. Девушка стремительно понеслась к выходу, чтобы никто не увидел ее слез, которые уже раскаленным железом жгли глаза.

– Альба! – воскликнул Йон, но побежать за ней не смог. Дон Хоакин усадил его обратно на стул, больно сжав раненое плечо.

– Для тебя, молодой человек, сеньорита Гарсиа, а не Альба, – прошипел он.

От боли потемнело в глазах. Йон разозлился, скинул руку мужчины со своего плеча и, глядя ему прямо в глаза, ответил:

– Тогда для вас, дядя, я просто сеньор Гарсиа.

Все сидели словно оглушенные. Донья Адриана лишь безмолвно прикрыла рукой рот, а донья Беатрис отчего-то улыбнулась.

Лукас, который все это время сидел в кресле отдельно от всей семьи, подскочил и закричал:

– Да как ты смеешь, выродок, называть себя Гарсиа! – он был слегка пьян, и донья Адриана поспешила усадить его обратно. – Пустите, мама! Он и раньше был наглым, но теперь!.. Вы это слышали!

– Успокойся, сынок, – прошептала донья Адриана.

– А ты вообще убийца! Как ты можешь называть себя Гарсиа! – воскликнула донья Беатрис.

– Успокойтесь все! – вскричала донья Канделария. – Все уже решено. Все будет так, как написано в завещании Игнасио. Отель переходит семье Хавьера, то есть Йону.

– Мама, но вы же имеете право пересмотреть все и… – попытался поспорить дон Хоакин, но женщина прервала его на полуслове:

– Собрание окончено.

Глава 8. Привыкай к новой жизни и к новому имени

Когда Йон ни жив ни мертв покинул комнату дона Хоакина, его догнала донья Беатрис.

– Я бы хотела с тобой поговорить, – холодно сказала она. Но этот холод был, разумеется, только снаружи. Внутри у неё наверняка все кипело и бушевало от всего, что преподнесли последние дни. – Только не здесь. Я сейчас живу в комнате на втором этаже, поэтому пошли туда.

Йон коротко кивнул, не в состоянии произнести и слова, и последовал за женщиной. Он не представлял, о чем будет разговор и что от него ждать, но предпочел не задумывался об этом. Слишком много всего случилось, и не было больше сил противиться чему-то. Оставалось лишь плыть по течению, а дальше будь что будет – хуже уже все равно не станет.

В голове было много мыслей, но больше всего тревожила мысль об отце. Точнее о том, кого Йон всегда им считал. По словам матери, Адриан Вергара был официантом на пароходе «Эней». В свой первый рейс в Америку судно затонуло и погубило жизни почти всех, кто находился на тот момент на борту. Среди погибших был и Адриан Вергара. Йон никогда его не видел, но мама показывала старые фотографии отца – одну из них маленький Йон утащил к себе и спрятал в железную шкатулку, чтобы перед сном рассматривать ее и воображать, что отец – отважный капитан, который остался со своим судном до конца. А иногда представлять, что ему удалось спастись, и он живет сейчас где-нибудь в Америке, в Нью-Йорке, и даже не подозревает, что у него есть сын, ведь, как говорила мать, она узнала о том, что у них будет ребенок, уже после того, как Адриан уплыл на пароходе.

Адриан Вергара представлялся Йону героем. А теперь оказалось, что все это были лишь мечты наивного маленького мальчика, который даже не подозревал, что является наследником всего отеля. И не спросить сейчас у мамы, зачем она его обманывала, и не узнать, существовал ли Адриан Вергара на самом деле.

– Садись за стол, – произнесла донья Беатрис, когда они оказались в комнате. Йон послушно упал на стул и выжидающе посмотрел на женщину. Но та не спешила начинать разговор, сидела, сминая в руках шелковую салфетку, и смотрела сквозь предметы. Было видно, что ей доставляло огромное неудобство сидеть за одним столом с тем, кто еще недавно приносил ей завтраки. Но все-таки свое смятение она всеми силами старалась побороть, и Йон это тоже видел.

– О чем вы хотели со мной поговорить?

– Эти люди – я имею в виду всю семью Хоакина – сделают все, чтобы сжить тебя со света, – мрачно начала говорить донья Беатрис. – Я хочу тебе помочь. Ты очень похож на него… В смысле на Хавьера. Раньше я замечала, что ты кого-то мне напоминаешь, но теперь, зная, что ты его сын, я вижу общие черты. До сих пор трудно поверить в это… Казалось, я должна была бы тебя возненавидеть. Но не могу. Ты сын моего мужа, и он решил сделать тебя наследником отеля. Я уважаю любое его решение, особенно то, которое он принял перед смертью, а потому я должна тебе помочь. Конечно, мать я тебе заменить не смогу, как и ты не сможешь заменить мне сына, но мы можем стать союзниками. Если будут проблемы, ты можешь обратиться ко мне.