Опасный маркиз - Спенсер Минерва

– Оставь за мной хоть один танец, – крикнул Киан ей вслед.

Мия закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Не поделиться ли планами с Кианом? Возможно, она его недооценила? Ведь он и сам здесь несчастлив. Он проводит большую часть своего времени, закопавшись в книги, лишь бы сбежать от неподъемных ожиданий герцога. Вдруг он ей поможет?

Мия оттолкнулась от двери и тряхнула головой, твердя себе, что принимает желаемое за действительное. Киан, пусть и сочувствует ей в брачных делах, никогда не поймет ее желания вернуться в Оран. Кроме того, известие о существовании ее сына тоже его не обрадует. Для любого из десяти тысяч богатейших людей Англии, включая ее собственную семью, ее любимый Джибриль был всего лишь бастардом-метисом, прижитым от неверного дикаря.

Нет уж, вернуться к сыну придется, полагаясь только на собственные силы. Никому нельзя доверять, даже брату. Чем скорее она исполнит волю отца и выберет себе мужа, тем скорее сможет бежать из этой ужасной страны и вернуться к Джибрилю.

Сегодня Мия должна была принять окончательное решение, каким бы бедным ни был выбор.

Глава 2

Сейер показал Адаму два жилета на выбор.

Адам уже собирался отказаться от обоих и велеть принести что-нибудь более подходящее для вечера в клубе, когда у него перед глазами возникло лицо герцога Карлайла. Адама поразило то, как тот обрадовался их встрече в клубе «Уайтс». Уже много лет никто не был ему так рад.

Но хоть теплое приветствие его и озадачило, последующий разговор заинтриговал. Даже теперь, спустя четыре дня, его интерес не угас.

– Проклятье! – выругался Адам.

– Прошу прощения, милорд?

Адам вздохнул:

– Тот, что справа, Сейер.

Пока камердинер помогал ему надеть жилет из белого шелка, Адам продолжил мысленный спор с самим собой, начавшийся еще со встречи с герцогом во вторник. Ехать или не ехать на этот треклятый бал и званый обед, которые устраивает герцог?

Герцог Карлайл был старше его по возрасту, пользовался всеобщим уважением и прежде даже парой слов с ним не перекинулся, а теперь уговаривал его с настойчивостью закадычного друга, не дал даже снять шляпу и перчатки, а сразу же потащил к столу.

– А, Эксли, я надеялся застать вас здесь сегодня. С вашего позволения, уделите мне минутку?

– С удовольствием, ваша светлость, – ответил Адам после секундной заминки.

У него и сейчас дергался уголок губ при воспоминании о лицах тех, кто окружал их в клубе тем утром. Все взгляды были направлены на необычную сцену: один из самых гордых и благопристойных представителей высшего света умолял о чем-то одного из самых скандально известных и отталкивающих – Адам прекрасно знал, что эти два определения часто применялись к нему, хотя никто не решался называть его так в лицо.

Герцог подвел его к паре кресел перед погасшим очагом и отмахнулся от склонившегося в ожидании официанта.

– Послушайте, Эксли, вы получили приглашение на мероприятие, которое пройдет у меня в эту субботу?

– Мероприятие?

– Да, бал в честь моей дочери.

Адам моргнул и поерзал в кресле:

– Нет, не получал.

Герцог махнул рукой:

– Неважно. Моя бестолковая племянница, которая организовала этот чертов прием, не знала, что вы в Лондоне.

К чести герцога следует сказать, что его бледная кожа покрылась румянцем от этой откровенной лжи. Старикан вместе со своим безмозглым кузеном и всеми остальными представителями высшего света прекрасно знал, что Адам редко покидал столицу, даже по окончании сезона.

– Так или иначе, – продолжил Карлайл упрямо, – я хочу лично пригласить вас на этот бал.

– Это честь для меня, ваша светлость.

Кроме того, Адаму было чертовски любопытно. В конце концов, вот уже почти десять лет – с тех пор как его прозвали маркизом-убийцей (тоже исключительно за глаза) – очень немногие стремились с ним связываться и ни один из них не был герцогом.

Тут Карлайл наклонился к Адаму, словно намереваясь поделиться какой-то конфиденциальной информацией:

– Вам ведь известно, что леди Юфимия долгое время была в отъезде?

Адаму оставалось только поражаться, как буднично герцог говорит о семнадцатилетнем отсутствии дочери, ведь эта тема так интересовала жителей Англии, что предприимчивые газетчики вовсю наживались, подбрасывая читателям все новые сплетни на ее счет. Юфимия Марлингтон даже заставила всех позабыть о Бони. Вот уже шесть недель желтую прессу интересовал только один вопрос: чем же дочь герцога занималась все эти годы?

Адам взглянул через стол на одного из немногих людей в Англии, кто наверняка знал ответ на этот вопрос, и улыбнулся:

– Кажется, мне доводилось слышать о возвращении вашей дочери.

Сарказм оказался слишком тонким, чтобы Карлайл его заметил.

– Вы ведь еще не встречались с ней?

– Наши пути еще не пересекались, ваша светлость.

В самом деле: было бы, мягко говоря, странно, если бы им довелось встретиться. Адам не посещал светские мероприятия и очень сомневался, чтобы леди Юфимия была завсегдатаем игорных домов, мужских клубов или пристанища его любовницы – словом, тех мест, где обычно можно было повстречать Адама.

– Вы должны с ней познакомиться, Эксли. Разумеется, она жаждет выйти замуж, так же как и другие представительницы прекрасного пола, – продолжил герцог со смешком, краснея пуще прежнего. – Теперь, когда она снова дома, она только и мечтает, что о детской колыбельке.

Герцог был настолько откровенен, что Адам почти боялся, что Карлайл поделится с ним подробностями физиологического состояния дочери и известит его, когда у той начнутся регулы.

Адам так и не нашелся, что сказать, и герцог добавил:

– Мужчине, который сможет заполучить ее в жены, очень повезет.

– Осмелюсь предположить, уже нашлось немало претендентов на ее руку и сердце, ваша светлость.

От холодной насмешки улыбка сползла у Карлайла с лица.

– А как дела у вашей семьи, Эксли? Насколько мне известно, у вас три дочери, не так ли?

Не самый деликатный способ напомнить Адаму, что у него нет наследника, но, видимо, свою задачу герцог выполнил: вот он, наряжается перед первым светским приемом почти за десять лет.

Адам прервал свои размышления, когда Сейер взялся помогать ему надеть новый сюртук (это довольно утомительное занятие заняло несколько минут, и у обоих сбилось дыхание). Адам отбросил непослушную прядь с лица и застегнул сюртук на серебряные с ониксом пуговицы, все еще пытаясь понять, почему герцог пригласил его на бал.

Намерения Карлайла были настолько прозрачны, что ему не хватало только явиться в клуб «Уайтс» с племенной книгой и молоточком аукциониста. Он стремился выдать дочь замуж, и как можно скорее. Адам его понимал: дама была отнюдь не первой свежести – но никак не мог взять в толк, почему герцогу вздумалось отдать единственную дочь человеку с такой дурной репутацией.

Сейер подошел к нему с подносом, на котором были разложены цепочки для карманных часов, булавки, кольца, часы и лорнеты. Адам надел на палец довольно броское кольцо с печаткой – крупным рубином в богатой золотой оправе, выбрал самый скромный из серебряных лорнетов и присмотрел единственную цепочку для часов, украшенную неограненным сапфиром. Покончив с приготовлениями, он отступил и оглядел свое отражение в зеркалах трельяжа. Оттуда на него взглянули три безупречно одетых для званого вечера джентльмена. Все трое выглядели слегка озадаченными и немного раздраженными. Адам нахмурился. Все еще оставалось время переодеться и отправиться в клуб.

– Ваш экипаж готов, милорд, – сообщил Сейер с плащом и шляпой наготове.

Адам мог поклясться, что его камердинер, который мог бы научить сфинкса сдержанности, был доволен. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы представить себе, о чем сейчас болтают слуги. Наверняка все они, даже невозмутимый Сейер, были рады узнать, что их хозяин решил прервать добровольную ссылку и вернуться в общество. Им вряд ли было очень приятно работать на человека, которого весь Лондон считал хладнокровным убийцей.