Холодная ночь, пылкий влюбленный - Грегори Джил

— Мы оба не собираемся этого делать!

Он нагнулся, поднял с пола простыни и, громко стуча каблуками, прошагал к двери.

— Прекрасно. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи!

Когда дверь за ним захлопнулась, Мора запустила в нее своей подушкой. «Черт бы тебя побрал, Куинн Лесситер!»

Постель показалась ей холодной, одинокой и пустой. Такой же, как ее собственное сердце.

Море нестерпимо хотелось плакать, но она решительно сопротивлялась слезам.

Куинн ее желал. В тот миг, когда ее сердце почти остановилось, когда они были так близко друг от друга, что могли поцеловаться, когда его глаза горели, глядя в ее глаза, в глубине души она понимала, что в эту ночь он ее желает. Но он боялся попасть в ловушку. Он избегал всего, что привязало бы его к ранчо. Куинн вознамерился держать ее на расстоянии вытянутой руки. И быть свободным.

«Ты не смеешь даже думать о том, чтобы влюбиться в него, — предупредила себя Мора, укладывая подушку на место и снова ложась в постель. — Или разрешить ему завладеть твоим сердцем. Даже частицей его. Это самое плохое, что ты можешь сделать. Он тебя не любит и никогда не полюбит, поэтому даже не надейся на то, что все может быть по-другому… не надейся».

Она лежала и настраивала себя против Куинна, но усталость во всем теле взяла свое. Мора заснула глубоко и крепко.

Утром, когда она проснулась, в комнату уже проникал неяркий солнечный свет. Куинна в доме не было. Ее муж, охотник на людей, был неизвестно где.

Глава 16

Не обращая внимания на мартовский холод, Мора пошла к ручью умыться, потом надела самое старое платье. Сегодня будет трудный день — ей предстоит большая работа. Так много нужно сделать в доме и вокруг, а еще съездить в город за провизией и всем необходимым для жизни. Мало что из того, что она обнаружила в доме вчера вечером — тарелки, горшки, даже мебель, — им пригодится, поэтому придется накупить очень много вещей, чтобы сделать жилье удобным. Не говоря уже о муке, сахаре, картошке, луке, говядине, сыре…

Список казался бесконечным.

Время шло, а Куинна все не было.

К длинному списку необходимого она прибавила еще один пункт: выяснить, куда подевался Куинн.

«Ты замужем всего несколько дней, а он уже тебя бросил», — подумала Мора недовольно. Но в глубине души она понимала: как ни отвратительна должна быть Куинну мысль о том, что его поймали в брачные силки, он непременно вернется, чтобы наладить работу на ранчо ради нее и их ребенка.

Мора обследовала скудные припасы на кухне, нашла кофе, галеты, банку консервированных персиков и четыре яйца. Она разбила яйца в миску и поставила сковородку на плиту, потом пошла к двери посмотреть, не видно ли на горизонте мужа. Она сильно проголодалась, но не хотела готовить завтрак, пока Куинн не вернулся. Не дело подавать ему холодную еду в их первое утро в новом доме.

В конце концов, у бедняги сейчас довольно трудное время: ему надо привыкнуть к положению женатого мужчины, а остывшая яичница может довести его до крайности. Мора улыбнулась своим нелепым мыслям.

Попытка приручить бродягу, сделать его послушным и счастливым с помощью горячей яичницы-болтуньи показалась ей настолько забавной, что она расхохоталась.

— Я надеюсь, ты это оценишь, потому что я делаю все ради тебя, малыш, — сказала она той новой жизни, которая развивалась у нее внутри.

— Что ты делаешь и для кого? — раздался у нее за спиной глубокий голос Куинна.

Мора резко повернулась и бедром едва не сбила раскаленную сковороду с плиты. Она схватила ее за ручку и держала, задыхаясь, так как сильно обожглась.

— Что с тобой, черт возьми? — Куинн мигом оказался рядом и уже держал ее за запястье; его глаза сузились при виде ее покрасневшей ладони.

— Сковородка оказалась немного горячей, — ответила Мора. — Ничего страшного, я не сильно обожглась.

— Тебе повезло, — буркнул Куинн, все еще не выпуская ее руку.

— Ты меня напугал. — Она попыталась не думать о его прикосновении, но внезапно ей стало трудно дышать. Жаворонок за окном заливался, но ей казалось, что его пение доносится откуда-то из дальней дали. Она попалась как в сети, застигнутая напряженным взглядом серых глаз Куинна.

Мора надеялась, что он не заметит, как скачет ее пульс под его рукой. Глубоко вздохнув, она пристально взглянула на него.

— У тебя уже входит в привычку незаметно подкрадываться ко мне, — укорила его Мора, выскальзывая наконец из его рук.

— Ничего подобного. — Он покачал головой. — Просто вы, леди, слишком нервная особа для этих мест. Что я могу для тебя сделать?

Мора могла бы напомнить ему кое о чем, что он уже сделал с ней, и была бы не прочь, если бы он это повторил. Но она испугалась, что подобное может произойти прямо на кухне, средь бела дня. Куинн был такой возбужденный, куда-то исчез рано утром, напомнила она себе и решила не делать ничего, что могло бы снова его спугнуть. Пускай сначала позавтракает, решила она.

— Я просто не люблю неожиданностей, — пробормотала Мора, изо всех сил противясь желанию снять шляпу с его красивой головы, подняться на цыпочки и поцеловать.

Она повернулась к плите и принялась готовить, не желая показать, какой по-настоящему счастливой она себя чувствует из-за того, что он вернулся.

— Где ты был? Я проголодалась, — заметила она небрежно.

— Нанес визит соседям.

— Соседям? У нас есть соседи?

— Самые настоящие, — ответил он, как обычно растягивая слова. — Они были более чем счастливы провернуть небольшое дельце.

— О чем ты?

— Я купил нам — вам — двести пятьдесят голов скота и нанял работника, который будет за ними присматривать.

— Господи, ты не тратишь время попусту, верно?

— Я же тебе говорил, что собираюсь это сделать.

Мора почувствовала на себе его пристальный взгляд, когда выливала яйца на раскаленную шипящую сковороду, и готова была зашипеть сама. Он говорил о коровах, но выражение его лица было теплым. Она вспомнила о том, как он привлек ее к себе вчера вечером, застенчиво заправила прядь волос за ухо, а потом подвинула к нему банку с персиками.

— Ты не против ее открыть и выложить персики в миску? — спросила Мора, чувствуя, как заливается румянцем под его пристальным взглядом. Интересно, а помнит ли он это?

Ее щеки стали пунцовыми, и Мора обрадовалась, что он больше не наблюдает за ней. Куинн взял свой нож и вогнал его в крышку банки.

— Расскажи мне про наших соседей, — попросила Мора, чтобы прервать молчание.

— Ты с ними познакомилась вчера в городе. Это Тайлеры, их ранчо примерно в двадцати милях к северу от ручья.

Мора довольно кивнула, вспомнив высокого мужчину и рядом с ним маленькую женщину со спокойной улыбкой и темными кудряшками, в большой шляпе от солнца.

— Когда я впервые приехал взглянуть на свою землю и дом, — продолжал Куинн, — то решил выяснить, сколько здесь земли и кто в соседях, если вообще кто-то живет поблизости. Земли Тайлеров простираются вдоль северных границ наших владений. Тут есть еще ранчо Уэстмана, но оно лежит восточнее, ближе к Белому Каньону.

— Ты узнал все это больше двух лет назад? Значит, ты слышал о Тайлерах до нашей вчерашней встречи с ними?

— Я никогда не видел их прежде, но фамилию слыхал. Мое дело требует запоминать имена людей.

— Кроме моего, — не думая бросила Мора и тут же спохватилась. Но слова уже вылетели.

Она посмотрела на Куинна. Его серые глаза пронзили ее насквозь. Она быстро повернулась к плите и разлого жила яичницу со сковородки по тарелкам.

— Я вспомнил тебя, Мора, — спокойно сказал Куинн. — Только сначала…

— Не важно.

— Я думаю, ты лжешь, что это для тебя не важно.

— Что? — Мора поставила тарелки на щелястый стол и встала перед ним, уперев руки в бока. — С какой стати мне лгать?

Ее голос слегка дрожал. Она вспомнила, как он обвинял ее во лжи, когда она пришла к нему в салун в Виспер-Вэлли. Когда она сказала ему про ребенка. При воспоминании об этом ей все еще было больно.