Кухарка из Кастамара - Муньес Фернандо Х.

– Их светлости дон Диего и донья Мерседес вместе с их сиятельством доном Энрике и сеньоритой Кастро желают устроить пикник в садах Вильякор, – сообщила она Кларе, поздоровавшись и не оставив ей выбора.

– Один из лакеев по распоряжению дона Мелькиадеса уже уведомил меня об этом. Насколько я понимаю, дон Габриэль тоже будет там, – сказала Клара.

– Все верно, – ответила экономка, слегка приподняв брови, будто это было неважно.

Клара уловила некоторый дискомфорт в душе ключницы, возможно, из-за необходимости прислуживать темнокожему. Она это понимала, но если дон Габриэль был представителем знати, то у него было то же право наслаждаться своей свободой, что и у любого другого, и если господин был с детства ему как брат, то логично, что он любил его таким, какой он есть. Клара не испытывала ни малейшего неудобства от необходимости готовить также и для него. Она готовила еду для любого из слуг, включая многих, кто сейчас по статусу был ниже ее. В действительности, если бы господин пожелал, чтобы она приготовила корм для его скота, она бы это сделала без малейшего возражения.

– Это две новые помощницы на время празднований, – сообщила донья Урсула, резко сменив тему.

Долорес Карвахаль и Бенита Гонсалес, обе как минимум на десять лет старше Клары, поздоровались с ней должным образом, но с заметной долей недоверия в глазах.

– Приятно познакомиться, – ответила она и опять непроизвольно поприветствовала их как сеньорита.

В какой-то момент она осознала, что в силу своего воспитания снова так поступила, и разозлилась на себя. Обе женщины смотрели на нее, не зная, что и сказать, и неуклюже поклонились. Донья Урсула нахмурилась, и Клара поняла, что та непременно воспользуется этой ее промашкой, чтобы упрочить свою власть над ней.

– С этого момента вы обе поступаете в распоряжение главной кухарки. Сеньорита Бельмонте, мы можем поговорить? – спросила она.

Клара кивнула и распорядилась, чтобы помощницы занялись приготовлением пюре для гарнира. Донья Урсула с мрачной гримасой на лице подождала, пока обе помощницы удалятся. Клара терпеливо выдержала ее атаку.

– Сеньорита Бельмонте, постарайтесь не путать кухню с бальным залом его светлости. Этим простым горничным не нужны ваши церемонии, они сюда пришли работать, – заявила она властным, начальственным тоном.

Клара выждала несколько секунд, прежде чем ответить.

– При всем уважении, донья Урсула, я проявляю вежливость, которую мне привила мать, – сказала она. – Не думаю, что мое воспитание повредит этим…

Должно быть, впервые кто-то отвечал донье Урсуле в таком тоне, поскольку она широко раскрыла глаза и резко прервала ее.

– Простите, сеньорита Бельмонте, – предостерегла она ее взглядом, – очевидно, она научила вас хорошим манерам, но они не подходят для управления слугами на кухне, и поэтому не менее очевидно, что ваша мать проводила на кухне не так много времени, да и то исключительно ради развлечения.

Клара сжала кулаки так, что костяшки пальцев побелели, и собралась ответить, но донья Урсула не дала ей такой возможности.

– И очевидно, она не смогла вас научить, когда следует выполнить прямой приказ и замолчать, – закончила она. – Обращайтесь с прислугой с необходимой корректностью и не более того, а то, не дай бог, мы все тут возомним себя их светлостями. Возвращайтесь к работе.

Клара ограничилась выполнением приказа и отправилась по коридору в направлении кухни. Она понимала, что недовольство экономки было вызвано скорее тем, что произошло ранее, чем этим вежливым приветствием. Оно, хотя и было чрезмерным, ни в коем случае не могло никому навредить. Она продолжила свой путь, затылком ощущая взгляд доньи Урсулы с противоположного конца коридора. На мгновение она оглянулась, чтобы проверить, там ли еще экономка, и тут ровно в том месте, где начиналась лестница, ведущая на верхние этажи, ее внимание привлекла фигура, которая, должно быть, подслушивала. Это была Элиса. Девушка, вжавшись в стену, жестом просила ее идти дальше, не останавливаясь. Клара ничего не сказала. Вдалеке экономка продолжала что-то бормотать.

Лишь позднее, вернувшись в основное помещение кухни после того, как проверила два остальных, она увидела Элису Косту, ждавшую ее в патио с тазиком чистого, сложенного и выглаженного белья, делая вид, что работает. Увидев Клару, она подала ей знак, схватила свой таз и направилась к дверце, через которую разгружали товары. Клара незаметно кивнула и направилась к боковому коридору. Она вышла за дверь и подождала на достаточном от кухни расстоянии, пока с противоположного конца коридора к ней не подошла Элиса с тазиком, полным вещей.

– Я слышала, что сказала старая ведьма. Не расстраивайся, она со всеми такая, – прошептала она.

– Да, я заметила. Даже с доном Габриэлем, – ответила Клара.

– Ей невыносимо прислуживать негру, – объяснила Элиса. – Черт побери! Никому из нас не нравится, но ей с эдаким тщеславием… В какой-то степени это нормально. В конце концов, он просто негр. Говорят, они не такие, как мы, не такие умные. Но дон Абель, покойный отец дона Диего, вырастил его как собственного сына.

В этот момент Клара поняла, что Элиса – простая девушка, охотница поболтать. Известно, что люди незнатного происхождения, к числу которых она теперь принадлежала, вели себя совсем не так, как учили ее родители. Их манера общения не отличалась изяществом, все были частью одного мира и обращались друг к другу просто по именам. Возможно, это было следствием того, что все в равной степени ощущали жизненные невзгоды.

– Старая ведьма всегда терпеть не могла обращаться с негром как с сеньором, – выпалила она без остановки. – Настолько, что, говорят, была готова уйти из дома. Даже дон Диего сказал, что не возражает, если ей это невыносимо.

– Но она осталась, – тихо сказала Клара. – Она обожает властвовать над слугами.

– Эт точно. Но жизнь у нее горькая, как миндаль, так что даже муж не вытерпел и предпочел убраться, – сказала она уже чуть громче, сама не замечая этого. – Столько лет без мужчины – вот что с ней происходит!

Клара посмотрела по сторонам, опасаясь, что в любой момент может кто-нибудь появиться.

– Пожалуйста, тише, – смеясь, попросила она.

– Старая ведьма меня не слышит, я видела, как она отправилась на верхние этажи, – ответила Элиса.

Они смеялись, когда с противоположного конца коридора послышался хохот Росалии. Она появилась как привидение и, не задумываясь о словах, начала кричать: «Старая ведьма, старая ведьма!» – и простодушно смеяться. Клара и Элиса бросились к ней, чтобы унять. И именно в тот момент, когда Клара объясняла ей, что такое нельзя говорить ни в коем случае, ей показалось, что дверь кухни слегка качнулась, будто бы кто-то с другой стороны все это время подслушивал их разговор.

12

16 октября 1720 года, полдень

Мелькиадес дописывал последние строчки в свою тетрадку. С тех пор как его назначили дворецким после смерти предшественника и одновременно его отца, дона Рикардо Элькисы, он заполнял эти дневники, словно судовой журнал, изо дня в день рассказывая обо всех наиболее важных событиях. Когда тетради заканчивались, Мелькиадес Элькиса выставлял их по порядку на полке в своем кабинете, как маленькое сокровище. Дворецкий чувствовал себя в некотором роде летописцем, когда детально описывал каждый день и даже добавлял рисунки. Конечно, Мелькиадес не собирался их публиковать; это было его личное развлечение, а также способ упорядочить жизнь в поместье. Этими роскошными дневниками с изящными корешками его обеспечивал господин герцог. Книготорговец его светлости, большой знаток печатного дела, отдавал в переплет по несколько чистых листов в одну из мадридских мастерских, которой заправляла после смерти мужа донья Исабель Мария де Арройо. Сеньора раз в полгода отправляла посылку из четырех чистых тетрадей книготорговцу господина, а он, в свою очередь, доставлял их за счет герцога в Кастамар. Конечно, Мелькиадес не раз пытался заплатить за них, но дон Диего решительно отказывался.