Где начинаются мечты - Клейпас Лиза

– Я пришел сюда сегодня только потому, что знал о вашем присутствии на балу, – спокойно проговорил Рейвенхилл.

– Прошло столько времени, я… – Холли осеклась: все вылетало у нее из головы, когда она на него смотрела. Ей мучительно хотелось поговорить с ним о Джордже, о том, что произошло с каждым из них за эти годы.

Он улыбнулся, и белые зубы сверкнули на загорелом лице.

– Пойдемте со мной.

Ее рука естественно скользнула ему под локоть, и она пошла, не раздумывая, чувствуя себя так, словно оказалась в сновидении. Не говоря ни слова, он направился к двери и вывел ее во двор, находившийся в середине дома, где воздух пьянил фруктовыми и цветочными ароматами. Фонари, украшенные фестонами из кованых кружев, лили свет на пышную зелень и освещали небо цвета чернослива. Отыскивая, где можно уединиться, они подошли к выходу в большой сад и увидели несколько маленьких каменных скамеек, стоящих кругом и наполовину скрытых кустарником. Там они и уселись.

Холли с нежной улыбкой смотрела на старого приятеля. Наверняка он ощущает то же, что и она, – неловкость и одновременно нетерпение. Он казался таким дорогим, таким знакомым, что ей захотелось обнять его, но что-то ее удержало. Его лицо будто скрывало какое-то тайное знание, и это смущало и заставляло медлить. Он хотел было взять ее за руку, но вместо этого положил ладони себе на колени.

– Холланд, – произнес он, окидывая ее внимательным взглядом, – я никогда не видел вас такой красивой.

Она тоже рассматривала Рейвенхилла и поражалась, насколько он повзрослел. Его золотистую красоту оттеняло печальное сознание, что порой жизнь хранит про запас горькие сюрпризы. Он, похоже, утратил свою необыкновенную самоуверенность, порожденную привилегированным воспитанием, и это тоже ему шло.

– Как Роза? – тихо спросил он.

– Счастлива, красива, весела… ах, Уордон, как мне жаль, что Джордж ее не видит!

Рейвенхилл молчал, пристально глядя куда-то вдаль.

– Уордон, – сказала Холли после долгого молчания, – вы часто думаете о Джордже?

Он кивнул, в его печальной улыбке чудилась насмешка над собой:

– Время не помогло, как все предсказывали. Да, я думаю о нем слишком часто. До его смерти я не терял никого и ничего дорогого и важного.

Это Холли понимала слишком хорошо. Для нее жизнь тоже была когда-то волшебно прекрасна. До поры она была уверена, что все всегда будет чудесно. Ей никогда и в голову не приходило, что она может потерять любимого человека.

– Когда мы с Джорджем были детьми, все считали его озорником, а меня пай-мальчиком, – сказал Рейвенхилл. – Но это была только видимость. У Джорджа было глубочайшее чувство чести, таких порядочных людей я больше не встречал. Мой отец был пьяница и лицемер, и вы знаете, что о своих братьях я не лучшего мнения. А те, с кем я дружил в школе, были всего лишь щеголями и прожигателями жизни. Джордж был единственным человеком, которым я действительно восхищался.

Холли понимающе кивнула и крепко сжала его руку.

– Да, – прошептала она с нежной гордостью, – это был прекрасный человек.

– После того как его не стало, – продолжал Рейвенхилл, – в какой-то мере не стало и меня. Я был готов на все, чтобы притупить боль, но ничто не помогало. – Его рот скривился от отвращения. – Я начал пить. Много пить. Превратился черт знает в кого и уехал на континент, чтобы в одиночестве прочистить себе мозги. Но там я занялся еще худшими вещами. Такими, на которые я не считал себя способным. Если бы вы видели меня в течение этих трех лет, Холланд, вы меня не узнали бы. И чем дольше я оставался там, тем сильнее стыдился. Я бросил вас после того, как обещал Джорджу…

Холли прикоснулась к его губам кончиком пальца, прерывая поток его саморазоблачений.

– Вы ничего не могли бы для меня сделать. Я должна была горевать в одиночестве.

Она сочувственно смотрела на него, не представляя, чтобы он мог вести себя недостойно и неприлично. Рейвенхилл никогда не был склонен к беспечности и разгулу. Он не пил, не развратничал, не играл в карты и не дрался, не обладал излишней импульсивностью. Чем же он занимался во время своего долгого отсутствия? Впрочем, теперь это не имело значения.

Холли вдруг подумала, что можно горевать по-разному. Она замкнулась в своем горе, а Уордон, возможно, наоборот, горюя о Джордже, на время сошел с ума. Но вот он снова дома, и ей очень приятно его видеть.

– Почему вы не зашли навестить меня? – спросила она. – Я понятия не имела, что вы вернулись с континента.

Рейвенхилл виновато улыбнулся:

– Пока что я не выполнил ни одного из обещаний, данных моему лучшему другу у его смертного одра. И если я не начну сейчас выполнять их, я не смогу дальше жить в ладу с собой. Полагаю, начать мне следует с того, чтобы просить у вас прощения.

– Мне нечего вам прощать, – покачала головой она.

– По-прежнему леди с головы до пят, да?

– Пожалуй, уж не такая леди, какой была когда-то, – ответила она несколько иронично.

Рейвенхилл внимательно посмотрел на нее.

– Холланд, я слышал, что вы поступили на службу к Закери Бронсону?

– Да. Я служу проводником по светскому обществу для мистера Бронсона и его очаровательной семьи.

– Это моя вина. – Рейвенхилл явно принял ее сообщение не с таким удовольствием, с каким она его сделала. – Если бы я остался здесь и выполнил свои обещания, вы не дошли бы до такого.

– Нет, Уордон, – поспешно ответила Холли, – это был очень ценный опыт. – Она пыталась подыскать слова, чтобы объяснить свои отношения с Бронсоном и его семьей. – Я стала лучше, познакомившись с ними. Они помогли мне в каком-то смысле, но объяснить этого я не умею.

– Вы не созданы для того, чтобы работать, – спокойно заметил Рейвенхилл. – Вы знаете, что сказал бы об этом Джордж.

– Я прекрасно знаю, чего хотел для меня Джордж, – согласилась она. – Но…

– Нам нужно кое-что обсудить, Холли. Теперь не время и не место, но я должен спросить вас об одной вещи. Обещание, которое мы дали Джорджу в тот день, – вы все еще хотели бы выполнить его?

Поначалу у Холли перехватило дыхание, и она ничего не могла ответить. У нее появилось головокружительное ощущение, что судьба несется на нее мощной волной. А вместе с тем она почувствовала облегчение и вялость, как если бы все, что она могла сделать, – это принять обстоятельства, над которыми она не властна.

– Да, – тихо сказала она. – Конечно, я помню о нем. Но если оно вас связывает…

– Я знал тогда, что делаю. – Он устремил на нее решительный взгляд. – И знаю, чего хочу теперь.

Они сидели молча, слов не требовалось – боль потери окутывала обоих. В их мире человек не искал счастья ради счастья, но получал его – порой – как награду за достойное поведение. Часто выполнение долга приносило страдание и горе, но человека поддерживало сознание, что он живет честно.

– Хорошо, поговорим об этом позже, – пробормотала наконец Холли. – Приходите ко мне в дом Бронсона, если хотите.

– Проводить вас в бальный зал?

Она поспешно покачала головой:

– Если вы не возражаете, я останусь здесь. Мне хочется посидеть одной и немного подумать. – Увидев по его взгляду, что ему это не нравится, она улыбнулась для пущей убедительности. – Обещаю, в ваше отсутствие никто ко мне не пристанет. Прошу вас, Уордон.

Он неохотно кивнул и запечатлел поцелуй на тыльной стороне ее ладони. Когда он ушел, Холли вздохнула и попыталась понять, почему она чувствует себя смущенной и несчастной, когда думает о выполнении обещания, данного ею Джорджу.

– Милый, – прошептала она, закрыв глаза, – ты всегда знал, что для меня хорошо. Я верю тебе и вижу, какую мудрость ты проявил, взяв с нас это обещание. Но если бы ты мог подать мне знак, что по-прежнему этого хочешь… Нет, с моей стороны это не жертва, но…

Ее размышления внезапно прервал возмущенный голос:

– Что вы, черт побери, здесь делаете?

Будучи борцом по натуре, всегда готовым сражаться за победу, Закери и раньше знавал ревность. Но такой – никогда. Никогда он не испытывал этой смеси негодования и боязни, обжигавшей его нутро. Не надо было обладать особой наблюдательностью, чтобы заметить, как Холли смотрела на Рейвенхилла в бальном зале. Он все прекрасно понял. Они были скроены по одному лекалу, и у них было общее прошлое, к которому он, Закери, не имел никакого отношения. Их связывали общие воспоминания, они знали, чего ждать друг от друга, – это было большим преимуществом. И внезапно Закери яростно возненавидел Рейвенхилла: его секундант воплощал то, чего не хватало Закери… был тем, каким он никогда не будет.