Скандальные намерения - Робинс Сари

В это время к дому подъехала карета, и чета приготовилась приветствовать гостей.

Выходя из экипажа, Джеймс взял Шарлотту под руку. Она оценила это, когда он представлял ее своим друзьям.

– Лорд Эйвери Планкертон и леди Джорджина Планкертон, могу я представить вам мисс Шарлотту Хейстингс?

– Добро пожаловать в наш дом, мисс Хейстингс, – прочувствованно приветствовала ее Джорджина.

Ее зеленые глаза блестели от возбуждения. Легкий весенний ветерок играл ее рыжеватыми волосами. Она выглядела совсем юной, хотя ее глаза выдавали в ней наличие зрелого ума.

– Надеюсь, что поездка не слишком утомила вас.

– Мы рады вас приветствовать в нашем доме, мисс Хейстингс. – Эйвери поклонился.

Длинные каштановые волосы, аккуратно зачесанные назад, шоколадного цвета глаза, широкое открытое лицо – все это делало его обезоруживающе привлекательным.

– Рады познакомиться с вами.

– Взаимно. Спасибо, что согласились принять меня в вашем доме, милорд, миледи.

– О, вы должны называть меня Джорджи! – воскликнула Джорджина. – Ведь мы почти как одна семья! Джеймс вроде нашей...

– Семейной собачки? – перебил ее Эйвери. Своей огромной рукой он обнял Джеймса за плечи. – Мы любим его, как любят домашних баловней.

Шутливый тон Эйвери открывал неведомую, удивительную сторону Джеймса. Очевидно, мужчин связывали весьма тесные дружеские узы.

– Этот баловень не откажется от лакомства, Эйвери, – в том же шутливом духе ответил Джеймс. – Наша поездка была довольно долгой.

– Вас уже ожидает завтрак, – заверила Джорджина. – Давайте сразу же пройдем в столовую.

Едва они вошли в зал, как до них долетели откуда-то издали звуки музыки. Эйвери поежился.

– Джорджи, пожалуйста, попроси мисс Миртл прервать урок игры на скрипке до окончания еды. Мой чувствительный желудок не в состоянии это вынести.

– Мы должны поощрять Альберта, – увещевающим тоном проговорила Джорджи. Она повернулась к Шарлотте и Джеймсу: – Вы должны извинить Эйвери. Он не умеет ценить искусство. Мы пригласили мисс Миртл из Лондона, чтобы она обучала Альберта игре на скрипке.

Слышно было, как громко завизжали струны. Эйвери сделал гримасу.

– Нельзя ли перенести их занятие в другое место?

Звуки усилились. Джорджи поморщилась.

– Пожалуй, я попрошу их отдохнуть на время нашего завтрака.

Отдав должное холодной дичи, маринованным огурцам, пирогам и сладостям, обе пары предались приятному отдыху, сопровождаемому дружеской беседой. Внезапно в комнату долетел плач младенца.

Джорджина заерзала в кресле, затем решительно поднялась.

– Это зовут меня. Я вернусь очень быстро.

И в самом деле она скоро вернулась, неся спящую Еву.

Маленькое светило всех очаровало. Джеймс даже отодвинул свой любимый десерт, чтобы получше разглядеть девочку.

– Она такая крохотная, розовая и восхитительная, – заявил Джеймс. – Я готов съесть ее вместо яблочного пирога.

– Я всегда знал, что ты людоед, – заметил Эйвери.

– Какая красивая девочка! – восхитилась Шарлотта. – Очень похожа на вас, Джорджи.

Джорджи возразила:

– Мне кажется, она похожа на Эйвери.

– Что бы ты ни говорил, Джеймс, я знаю, что она красива, – сказал Эйвери.

– Да, Эйвери. Ты только подумай, от скольких повес и развратников тебе придется отбиваться, когда для нее наступит первый сезон.

Эйвери застонал:

– Ты полагаешь, что я не думал об этом? Нам с тобой придется практиковаться в стрельбе. Я надеюсь, ты, будучи ее крестным отцом, примешь участие в ее защите.

– О да, свою функцию я выполню. Прежде всего постараюсь удержать тебя от осуждения каждого мужчины, который попытается заговорить с ней. Я тебя знаю, Эйвери. Ты бываешь похож на быка, который готов наброситься на каждого соискателя внимания.

– Вероятно, ты прав. Тебе надо иногда удерживать меня. Если говорить об этом...

– Ну, вы оба продолжайте беседу, – перебила его Джорджина, – а я помогу Шарлотте устроиться. Только не проспите обед.

– Ты видишь, как она высмеивает меня? – театрально вздохнул Эйвери. – Так она может заставить кого-то поверить, что мне требуется ее разрешение на то, чтобы я немного расслабился со своим старым другом.

– Я рад, что ты наконец понял истинное положение вещей, дорогой Эйвери. – Джорджина повернулась к изумленной Шарлотте. – Вы должны простить их. Они как братья и очень ценят время, которое проводят вместе. И это извиняет их, поскольку им нужно поддержать настроение в середине дня.

Идя с Эйвери по коридору, Джеймс спросил наполовину серьезно:

– А что, ситуация изменилась настолько, что теперь тебе требуется разрешение?

– Нет, Джеймс. Но сейчас я могу делать, что захочется с чистой совестью. Правда, позже буду чувствовать себя плохо.

– И мне следует ожидать того же самого? – спросил Джеймс, когда они вошли в библиотеку. – Нечастые маленькие радости с разрешения леди?

Эйвери похлопал друга по спине.

– Этого и много чего другого. Если мисс Хейстингс чем-то похожа на мою Джорджи, ты будешь постоянно пребывать в ожидании веселой, удивительной жизни. И ты полюбишь эту жизнь. – Видя, что Джеймс недоверчиво приподнял бровь, Эйвери улыбнулся. – Вот увидишь, мой друг. Правда, я не могу поверить, что ты наконец попался в мышеловку священника.

– Я сам с трудом в это верю, – признался Джеймс.

Был довольно прохладный весенний день, в камине горел огонь, пахло дровами. Эйвери налил Джеймсу в бокал бренди, и они расположились у камина. Усевшись поглубже в кожаное кресло и ощутив приятный вкус сигары во рту, Джеймс почувствовал, что напряжение понемногу покидает его.

Сидящий напротив Эйвери некоторое время молча смотрел на друга, затем сказал:

– Ты похож на человека, которому нужно подкрепиться. Я не видел тебя таким с того момента, как умер твой отец.

– За последние несколько недель я многое передумал.

– Это в связи с мисс Хейстингс?

Джеймс долго смотрел на огонь. Эйвери, который понимал, насколько трудно Джеймсу раскрыться, терпеливо ждал. Джеймс посмотрел на кончик своей сигары.

– Это связано с Шарлоттой и со многим другим. Пожалуйста, не делись этим ни с кем, даже с Джорджи. Я могу попросить тебя об этом?

– Я ничем не делюсь с Джорджи. – Заметив скептическое выражение на лице друга, Эйвери добавил: – Конечно, нельзя сказать, что ничем. Она такая проницательная, и часто очень полезно услышать ее мысли по какому-то вопросу. Но ты можешь быть уверен, что я никому не расскажу то, что ты мне доверишь. – Он выпрямился в кресле. – Я говорю совершенно серьезно, Джеймс.

Джеймс поставил бокал на стол и потер рукой глаза.

– Я очень устал, Эйвери. Устал от беспокойства за свою семью, устал бояться возможности войны, тревожиться о последствиях моих действий. Я уже не знаю, кому верить и что делать. Не знаю, как обезвредить моего кузена, никому при этом не навредив.

– Ты все еще считаешь, что он причастен к кражам в военном ведомстве?

– Да. Я лишь не могу доказать это. – Джеймс потер шею. – Существует связь между ним и Эджертоном, но этого недостаточно, чтобы осудить человека. В душе я знаю, что он стоит во главе всего этого дела. Я только не могу понять, при чем здесь Наполеон. Я никогда не замечал, чтобы он был поклонником этого человека.

– Но ты, кажется, за эти годы мало общался с кузеном?

– Да, это верно, мы редко виделись друг с другом после того, как вышли из детских лет, а после смерти дяди – и того реже. Я не могу понять, как такой достойный и порядочный человек, как мой дядя, мог выпестовать такую... гадюку.

– Пословица о яблоне и яблочке – это всего лишь пословица... Если допустить, что ты прав, зачем подвергать риску его репутацию, отправлять на виселицу? Может, он попал под чары Наполеона? Как многие другие.

– Кто знает? Он делает многие вещи просто потому, что ему нравится причинять боль другим. Он был недобрым даже в детстве, делал гадости слугам, да и вообще всем, кто оказывался в его власти. Он душевнобольной. Он укрывается за фасадом джентльмена, но он болен духом. Вероятно, именно по этой причине кузен так хотел Шарлотту.