На холмах любви - Ли Эйна

– Да, что там такое? – крикнула Элизабет.

– Ваша ванна, мэм.

– Но я не просила готовить мне ванну, – ответила Бет.

– Это я велел приготовить вам ванну, – ответил Роберт, подошел к двери и открыл ее. —

Я решил, что вам будет приятно окунуться в чистую горячую воду, после того как вы окунулись в грязную и холодную.

Бедный слуга, привыкший, что его хозяева всегда одеты с иголочки, отпрянул, увидев, на что похож Роберт.

Тот помог слуге быстро наполнить огромную лохань и отпустил его. Старик поплелся восвояси, радуясь, что до утра избавился от хозяйских причуд.

Элизабет сняла с себя мокрое платье, села на кровать и принялась стягивать мокрые чулки. Роберт тут же стал перед ней на колени:

– Разрешите, я помогу вам, миледи.

Он медленно стягивал с нее чулки, и сердце Элизабет забилось, когда она почувствовала его горячие руки на своих бедрах. Роберт тоже не остался равнодушен, прикасаясь к ее шелковистой коже.

– Вы простудитесь, Элизабет, – хрипло произнес он.

– А вам, Роберт, ванна нужна не меньше, чем мне. – Бет нежно улыбнулась. – От вас ужасно пахнет духами.

Он поднял голову, и у Бет перехватило дыхание при виде его улыбки, которую она так любила.

– Мне всегда нравились эти ваши духи, любовь моя.

– Возможно, потому, что я не выливала на себя весь флакон.

В уголках его глаз появились веселые морщинки. Роберт принялся растирать жене ноги, пытаясь хоть немного согреть их.

– Кажется, я уже когда-то делал это.

Их мысли вернулись к прошлому, к воспоминанию о тех немногих ночах, что они провели в охотничьем домике в Керкмуире. Желание, которое до сих пор оба таили в себе, теперь стало явным.

– Раньше вы выглядели значительно моложе, милорд. – Элизабет протянула руку и погладила снежно-белые кудри. Посыпалась белая пыль. Роберт встал.

– Это решает вопрос о том, кто будет принимать ванну, – заявил он. – Мы будем принимать ее вместе.

– Ни за что! – воскликнула Элизабет. – Это неприлично.

Белые брови поползли вверх.

– Боюсь, миледи, вы были бы потрясены, если бы узнали, что происходит в спальнях и в купальнях кое-кого из ваших знакомых.

Роберт снял с себя одежду и принялся стягивать с Элизабет сырое белье. Когда же он поднял жену на руки и та почувствовала его прикосновение к своему обнаженному телу, она не смогла устоять и прильнула к нему, вся дрожа от возбуждения.

Роберт опустился в воду вместе с Элизабет. Теперь она сидела у мужа на коленях – лохань была тесной. Оказавшись в разнеживающих объятиях горячей воды, Элизабет забыла обо всех своих прежних решениях и, закрыв глаза, прижалась к Роберту.

– Миледи, я надеюсь, вы ополоснете мне волосы?

С тяжким вздохом Элизабет повернулась и взглянула на Роберта. Тот расставил ноги, и Бет стала на колени между ними. Она быстро намылила ему волосы, взяла щетку и принялась счищать пудру, облепившую всю голову.

– Я бы предпочел более нежные прикосновения, миледи, – жалобно проговорил Роберт.

– Вы прямо как ребенок, – вздохнула Элизабет и облила его голову водой из ковшика.

Наконец волосы, брови и ресницы Роберта приобрели свой естественный цвет. Элизабет опять села ему на колени и занялась собой. Вскоре они оба были чистыми.

Роберт принялся целовать жену за ухом и в белые плечи. Дыхание замерло у Бет в груди, когда муж взял ее за подбородок и повернул к себе. Несколько мгновений темно-синие глаза испытующе смотрели в бархатно-коричневые. И Роберт прильнул к губам Элизабет. Поцелуй этот был исполнен чувственности и соблазна, а теплая вода еще более усиливала ощущения.

Элизабет обняла мужа за шею и ответила на поцелуй. А Роберт целовал и целовал ее. Но вода уже остывала, а молодые тела горели огнем страсти. Возбуждение Роберта все росло, он ощущал горячее дыхание Элизабет. Он встал, вылез из лохани. Элизабет обнимала мужа. Она была в таком восторженно-возбужденном состоянии, что едва заметила, как Роберт вытер ее и отнес на кровать.

Несколько минут они лежали без движения, в темноте слышалось лишь их прерывистое дыхание. Наконец Роберт приподнялся и внимательно посмотрел в лицо жены. Глаза ее были закрыты, она полностью отдалась чувствам, бушевавшим в ее теле.

Роберт тоже пытался разобраться в своих чувствах. Почему эта женщина обладает над ним такой властью, почему она вызывает в нем такое всепоглощающее желание? Стоило ему почувствовать ее нежное тело в своих объятиях, и весь его гнев бесследно исчез.

Роберт вспомнил происшествие с Кокитто, вспомнил, что он почувствовал, когда ирландец посягнул на Элизабет, – ведь его собственные ответные действия были продиктованы не рыцарскими побуждениями, а просто-напросто ревностью собственника. Конечно, оскорбление, нанесенное Элизабет, было серьезным и требовало извинений, но, безусловно, оно не стоило того, чтобы за него расплачиваться жизнью. И в то же время, видя Элизабет в руках Кокитто, Роберт знал, что готов убить этого ирландца, того самого человека, с которым не раз шел в бой бок о бок. Знал он также, что и сам может погибнуть в схватке с этим великаном.

За всю его жизнь ни одна из женщин не имела над ним такой власти. И теперь Роберта раздирали самые противоречивые чувства. Он с каким-то благоговейным страхом ощущал, что и он, и это восхитительное создание являются частями одного целого; что в этой внезапно возникшей зависимости оба они черпают силы. И в то же время Керкленд страдал от мысли, что эта зависимость делает его самого уязвимым, что его сила оказалась во власти слабой женщины.

Роберт протянул руку и отвел прядь волос с лица Элизабет. Почувствовав его прикосновение, та открыла глаза, и несколько мгновений они не отрываясь смотрели друг на друга, не в силах скрыть свою любовь. Его рука, которая в бою держала тяжелый клей-мор и разила врагов, теперь нежно гладила ее лицо.

– Почему вы так поступили, Бет? Как могли вы покинуть меня?

Его хрипловатый голос дрожал от боли. В глазах Элизабет появились слезы, но она попыталась взять себя в руки.

– Вы были мне нужны, Роберт. Где вы находились, когда были мне так нужны? В тот день, когда я потеряла наше дитя, когда погиб Тимз...

– Тимз погиб? О нет, не может быть! – воскликнул Роберт.

Элизабет больше не могла сдерживаться. Рыдая, она рассказала о страшных событиях того дня. Роберт обнимал жену и пытался ее успокоить.

Элизабет прижалась к мужу, спрятала голову у него на груди. В тот ужасный день ей было нужно именно это чувство безопасности и любви, оно дало бы ей силы.

Но чьи руки она будет искать в тот день, когда потеряет мужа? Чьи руки тогда облегчат ее боль? Нет, таких рук не существует!

Голос Элизабет зазвенел, когда она проговорила укоризненным тоном:

– У нас бы был малыш, Роберт, если бы вы были дома. Но... вас никогда не будет рядом со мной в ту минуту, когда вы будете больше всего нужны. В один прекрасный день мне сообщат, что пуля или клинок нашли свою цель. И мои надежды умрут вместе с вами.

Роберт прильнул к ее губам, прерывая поток упреков. Элизабет раскрыла губы навстречу его поцелую.

– Как легко вам овладеть мной! Какая я легкая добыча! Я всего-навсего распутная женщина, и тело у меня как у распутной женщины – отзывается на любое ваше прикосновение.

Роберт снова откинул голову и посмотрел на жену. В его голосе послышалось едва уловимое раздражение.

– Вы же знаете, что вы значите для меня, Элизабет.

– Я знаю, что для вас значит мое тело, Роберт, – произнесла она.

– Ага, радость моя, но здесь-то и зарыта собака, – проговорил он насмешливо. – Люблю ли я Элизабет потому, что ее тело доставляет мне наслаждение или ее тело доставляет мне наслаждение, потому что я люблю Элизабет? Очарован ли я вашим нежным голосом и ласковыми прикосновениями, или они мне кажутся ласковыми и нежными потому, что они – ваши?

Глаза его потеплели от наплыва чувств. Граф продолжал:

– Что за дивное создание поселилось в моем сердце и изгнало из моей головы все мысли? Эти гибкие, точно ветви ивы, руки сводят меня с ума, эта таинственная сущность вдыхает жизнь в мое тело, утоляет мой голод и жажду. И если бы я назвал это существо по имени, разве это было бы не ваше имя, Элизабет?