Сватовство по ошибке - Миллер Надин

– Я буду верить в настоящую любовь до последнего вздоха… и даже после смерти, если небеса – не утешительная сказка, упрямо возразила Мэдди.

– Черт побери, Мэдди, я сделал тебе уйму поблажек! Ты и так почти провалила мои планы сделать из тебя приличную леди. Скажи спасибо леди Урсуле, которая столько раз умоляла меня смягчиться! Но на сей раз я буду неумолим. Я все тщательно обдумал и пришел к выводу, что граф Рэнда лучше всех удовлетворяет требованиям, которые я предъявляю к твоему будущему мужу.

– Требованиям, которые предъявляете вы? – Мэдди яростно сжала кулаки. – Но как насчет моих требований? Или они для вас ничего не значат?

Харкур метнул мрачный взгляд на дрожащего графа:

– Оставьте нас, милорд. Я хочу переговорить наедине со своей дочерью.

– Вы горько разочаровываете меня, мисс, – заявил он, как только граф захлопнул за собой дверь. – Я полагал, что у вас в голове есть хоть капля ума. Но теперь я понимаю, что вы той же безмозглой породы, что и ваша мать.

– Вы тоже разочаровали меня, сэр. Я наивно полагала, будто вы заботитесь о моем счастье.

– Вот именно. Я забочусь о твоем счастье. А иначе зачем, по-твоему, я стал бы тратить втрое больше денег, чем я плачу всем своим капитанам вместе взятым, на ремонт городского особняка Рэнда и этого полуразваленного замка? Зачем, скажи мне на милость, я стал бы это делать, если бы не рассчитывал, что ты станешь хозяйкой всех этих домов и поместий? Только подумай, Мэдди: с моими деньгами и титулом Рэнда ты станешь королевой лондонского света. Ни одна из этих светских матрон не посмеет задирать нос перед тобой так, как было с твоей матерью… а твой сын станет настоящим графом, и у него будет право заседать в палате лордов.

Мэдди потрясение воззрилась на отца, только теперь осознав, насколько глубоко ранило его бегство ее матери. Она печально покачала головой.

– Как удивительно, что человек, самостоятельно достигший такого высокого положения в жизни, считает наследственный титул мерилом человеческого достоинства!

– Ты что, не понимаешь, детка?.. Титул – это единственная вещь, которую я не могу купить за свои деньги. Если ты послушаешься меня, ты и твои дети будут пользоваться такими привилегиями, о каких я и мечтать не смел.

– Жаль разочаровывать тебя, папочка, потому что я понимаю: ты и вправду хотел для меня только добра. И еще обидней, что тебе пришлось истратить на эти планы столько твоих драгоценных гиней. Но ты не прав. Я буду совершенно несчастна в браке, который ты пытаешься для меня устроить.

– Чепуха. Граф – славный парень. Конечно, он немного застенчив, но зато у тебя хватит смелости на двоих. Ты не переубедишь меня, Мэдди. Мне лучше знать, что для тебя хорошо.

Мэдди снова грустно покачала головой:

– Нет, папа. Что для меня хорошо, могу решать только я. И как бы я тебя ни любила, я не позволю тебе отнять у меня право самой принимать решения, которые определят всю мою дальнейшую жизнь. Через две недели мне исполнится двадцать один год, и я получу право свободно распоряжаться своей жизнью. И воспользуюсь этим правом.

– Гм-м-м… Скорее уж, это будет право свободно голодать на улицах. Ты, наверное, забыла, что деньгами распоряжаюсь я. А это значит, что вся твоя свобода полностью зависит от меня.

Мэдди своевольно вздернула подбородок.

– Должно быть, сэр, вы забыли, что я не какая-нибудь из ваших английских кисейных барышень! Если даже такой простой француженке, как мадам Элоиза… – Мэдди скрестила пальцы за спиной. -… Если даже ей удалось пробить себе дорогу в жизни, то мне уж и подавно удастся.

– Ты что, хочешь, чтобы я поверил, будто ты умеешь держать в руках иголку? – Густые брови Харкура изумленно поползли вверх. – Не пытайся водить меня за нос, детка! Леди Урсула уже сообщила мне, что ты не в состоянии сделать даже простейшую вышивку!

– Это правда, но я вовсе не собираюсь работать швеей. Мои таланты лежат в другой области.

– И какой же, скажи на милость?

– Я превосходно готовлю, папа. По сути дела, я настоящий шеф-повар. Как ты думаешь, кто готовил все эти дивные французские блюда, которыми ты угощался в последние три недели? – Мэдди тряхнула головой. – Даже Лакомка может подтвердить, что я без труда заработаю себе на жизнь, устроившись на кухню любого знатного дома в Лондоне,

– Лакомка?! Черт побери! Я заживо сдеру шкуру с ЭТОГО жалкого предателя и скормлю его труп крысам!

– За что? За то, что он подтвердит чистую правду? Не говорите глупостей, отец!

– А вы, мисс? Вы разве не говорите глупостей? Разве не глупо работать кухаркой в чужом доме, вместо того чтобы стать хозяйкой своего дома?

– Конечно, глупо. Но, что бы вы ни думали, глупо это вовсе не потому, что я отказываюсь выходить замуж по вашему выбору. Я была бы счастлива стать хозяйкой в своем собственном доме, но только в том случае, если смогла бы разделить этот дом с мужчиной, которому отдам свое сердце.

– Значит с каким-нибудь французским молокососом? С каким-нибудь роялистишкой, которого приглядел для тебя твой любимый дед? Не иначе. Ведь в Англии ты никого не знаешь, кроме графа. – Внезапно Харкур прищурился, пораженный неожиданной мыслью. – Если не считать его сводного братца, этого красавчика с глазами дьявола! Богом клянусь, я давно чуял, что тут дело нечисто! Если это сатанинское отродье осмелилось обесчестить мою дочь, я отправлю его болтаться на виселице!

– Тристан меня не обесчестил. Он не сделал ничего такого, чего следовало бы стыдиться! – возмущенно воскликнула Мэдди. – Он самый достойный и честный человек из всех, кого я знаю!

– Он – бастард без гроша в кармане… да еще и один из шпионов Каслри! Я не допущу, чтобы моя дочь стала женой подобного ничтожества! Если ты выйдешь за него замуж, от тебя отвернутся все! Ты тоже превратишься в ничтожество!

Мэдди пристально взглянула отцу прямо в глаза:

– Прошу тебя, папа, давай окончим этот бесполезный спор. Мы с тобой не виделись слишком много лет, и мне не хочется, чтобы мы расстались вновь только из-за того, что наши мнения не во всем совпадают. Я знаю, какой муж мне нужен, и твердо могу сказать, что граф мне не подходит. Я выйду замуж только за того человека, которого люблю. И даже если тебе он не нравится, я нахожу его самым достойным, из всех возможных кандидатов на мою руку.

– Но захочет ли этот твой достойный бастард жениться на тебе, если я отправлю его брата в долговую тюрьму, а его приемную мать и сестру выгоню на улицу? Сомневаюсь. Насколько я что-либо понимаю, ты успела привязаться к этим людям… равно как и этот, с позволения сказать, кандидат, учитывая все, что они для него сделали.

Мэдди в ужасе уставилась на отца.

– Неужели ты сделаешь такую ужасную вещь только из-за того, что хочешь настоять на своем любой ценой?

– Дело не в том, что я хочу настоять на своем, – угрюмо возразил Харкур. – Хочешь, верь, хочешь, не верь, но я люблю тебя всем сердцем, Мэдди, и я пойду на все, чтобы удержать тебя от ошибки, которая перечеркнет все, что я для тебя сделал.

Мэдди охватила бессильная, мучительная ярость.

– Если ты заставишь меня согласиться на этот брак, который мне отвратителен, я буду всю жизнь ненавидеть тебя, папа!

– Что ж, мне придется пойти на этот риск. Все лучше, чем беспомощно смотреть, как моя единственная дочь рушит свою жизнь. – Упрямо выставленная вперед нижняя челюсть Калеба Харкура свидетельствовала, что он говорит вполне серьезно. – А если ты сомневаешься, что у меня хватит силы воли и средств, чтобы уничтожить твоего достойного бастарда и его драгоценную семейку… что ж, можешь испытать меня, – зловеще добавил он. – Но прежде подумай, как следует. И подумай вот еще о чем: Тристан Тибальт с самого начала был посвящен в мой план. И был его добровольным исполнителем. И в тот момент, когда ты, по твоему выражению, отдала этому “достойнейшему из мужчин” свое сердце, он прекрасно сознавал, что тебе предстоит стать женой его брата!