Предначертано судьбой - Деланси Элизабет

— Очень мило с твоей стороны, что ты мне подсказал, — ответил ему Джиб.

По правде говоря, ему не хотелось заказывать слишком много товаров. Он просто хотел использовать предоставившуюся возможность и попытаться найти солидный запас руды, прежде чем он покинет Стайлз. Если это у него получится, он будет считать, что сделал хотя бы одну стоящую вещь.

— Рут здесь, если тебя это хоть сколько-нибудь интересует, — сказал Блюм.

Джиб поднял голову от бумаги и посмотрел в зал. Рут стояла у конца прилавка, завернутая в теплую шаль. Она по-прежнему была маленькая и очень симпатичная, какой он всегда ее и помнил, но только со временем она превратилась в привлекательную женщину.

— Привет, Джиб.

— Ну ничего себе, — только и смог произнести Джиб. Прилавок и шаль скрывали ее искривленную фигуру, но по тому как она держала руки на животе, он понял, что она ждет ребенка. — Ты прекрасно выглядишь, Рут.

Ее щеки слегка покраснели. — Спасибо, Джиб. Ты тоже неплохо выглядишь.

— Ты очень добра ко мне. — По всей видимости, она была не против того, что мужчины были небриты и неухожены, тем более прямо из тюремной камеры. Но дело в том, что Рут всегда имела виды на него. Он, бывало, часто дразнил ее по этому поводу, но делал это таким образом, что она всегда весело смеялась. — Я слышал, что у тебя есть муж.

У нее были темные и очень красивые глаза. Именно такие глаза были у ее матери.

— Да, его зовут Джек. Мы женаты уже около двух лет. Он уехал по делам на восток. Поэтому я решила приехать сюда и побыть немного с родителями.

Джиб был действительно рад, что такая искалеченная девушка, как Рут, получила возможность жить нормальной жизнью. — Миссис Мэткаф хорошо позаботится о тебе, когда придет время рожать, — сказал Джиб. — Она очень хорошо это сделала с женой Отиса Чэпмена.

— К тому времени сюда приедет новый доктор, — сказал Блюм. — Отличный доктор из Чикаго. С таким доктором не пропадешь.

Бичем. Как же он забыл. Его бросило в жар при одной мысли, что в город приедет этот Бичем. Он тут же присвоит все вещи доктора и лишит Джулию ее любимого дела.

Джиб снова наклонился над листом бумаги, пытаясь подсчитать, сколько продуктов ему понадобится, чтобы прокормить себя и Роули в течение следующих двух недель.

— Я слышал, что начальник полиции посадил тебя в тюрьму — сказал Блюм.

Джиб оторвался от бумаги и бросил на него бесстрастный взгляд. Сейчас, когда ему приходится коротать время в городе, нет никакого смысла портить отношения с Блюмом, да и с Деллвудом тоже. — Он думал, что это я взломал сейф в конюшне. Впоследствии оказалось, что это не так.

— Тебе повезло, что у тебя было надежное алиби.

Джиб посмотрел на Рут. Он был совершенно не удивлен тем, что весть о его ночном пребывании в доме Джулии уже облетела весь город. — У нее там был раненный пациент и мне пришлось остаться у нее, чтобы присмотреть за ним.

Рут весело засмеялась. — О, папа, что ты к нему пристал? — Она склонилась над прилавком. — Джулия заходила к нам вчера. Она сказала, что ты помогал ей делать весеннюю уборку.

— Оказалось, что я первоклассный уборщик. Блюм начал быстро подсчитывать стоимость продуктов. Джиб порылся в карманах.

— Пустяки. Оставь, — сказал Блюм, махнув ему рукой. — Я запишу это в твой счет.

— Но у меня есть наличные.

Блюм опустил свои очки на кончик носа и бросил на Джиба тяжелый взгляд. — Ты лучше сосчитай свои благодеяния.

Джиб подмигнул Рут. — Ну, как тебе будет угодно. — Обеими руками он собрал пакеты на прилавке. — Я попросил Сейрабет Браун привезти все оставшиеся продукты прямо в шахту. — Он договорился с ней раньше, когда остановился возле Бон Тона. — Рут, мне было очень приятно видеть тебя.

— Возвращайся поскорее, Джиб. Приходи к нам на ужин.

На улице Джиб расстегнул свою военную сумку, прикрепленную к седлу и впихнул туда все пакеты с продуктами. Затем он проверил сбрую и лямки, удерживавшие корзину за седлом. Он купил эту корзину у Вилливера. На ней было много карманов из голубого сатина, а с внешней стороны на ней виднелись голубые и розовые бабочки. В общем, это была замечательная детская корзинка.

Когда он уже вскочил в седло, он заметил Уолта Стрингера, вышедшего из Пиккекса и направлявшегося в офис «Сентайнела».

— Эй, Уолт! — закричал ему Джиб. — Подожди меня. Стрингер остановился, подошел к перилам тротуара и облокотился на них. — В чем дело, Джиб?

— Я слышал, что ты рассказываешь обо мне всякие истории.

Стрингер вытащил трубку изо рта. — У меня была одна такая история, касающаяся взлома сейфа в конюшне. Но сейчас, когда шериф освободил тебя, это не будет так интересно, как прежде.

— Откуда ты берешь эту информацию? Хьюгз?

Стрингеру этот вопрос показался чрезвычайно забавным. — В моем деле каждый человек является важным источником информации. — Он на минуту задумался. — Что же касается Хьюгза, то с его помощью я мог бы напечатать историю о вашей скандальной ссоре в Пиккексе, но я не хотел ставить в неловкое положение миссис Мэткаф.

Джибу пришлось отдать должное Стрингеру. Другой бы репортер на его месте мог проявить меньше щепетильности в таком деле. — Мне бы очень хотелось знать, какую еще ложь ты собираешься распространять обо мне.

Уолт хихикнул. — Я предпочитаю оставить это для тебя в качестве сюрприза.

— Да? В таком случае, ты сам будешь немало удивлен, когда я отделаю тебя как следует.

— Остынь, Джиб. Ничего плохого о тебе не расскажу.

Лаки заерзал и затопал ногами, с нетерпеньем дожидаясь того момента, когда они отправятся в путь. Уолт уставился на багаж Джиба. — Что ты собираешься делать, черт возьми, с этой детской корзинкой?

— Это для мальчика Отиса Чэпмена. Они назвали его моим именем.

— Да, я слышал об этом, — сказал Уолт. — Вот это настоящая история.

— Крещение будет через две недели после воскресенья. — Джиб прикоснулся рукой к краю шляпы и пришпорил Лаки. — Увидимся в церкви.

Тело Джиба ужасно болело с головы до пят. Махать молотом весь день было весьма нелегкой работой, особенно если учесть, что делать это приходилось в узком проходе, где все время нужно было находиться в скрюченном положении. Его колени были изодраны в кровь, а руки ныли от усталости. Но это еще ничего. Ужасно болела голова, так как он часто ударялся о низкий потолок шахты. Но несмотря на это, он был рад такой работе, так как она удовлетворяла физические потребности его тела и к тому же отвлекала от дурных мыслей.

Вместе с Чэпменом они работали при свете тусклой свечи, которую они переносили по мере продвижения вперед. Они долбили породу во всех углах и закутках, стараясь выдерживать привычный ритм, состоящий примерно из сорока ударов в минуту. Когда вокруг них было достаточно много свободного места, они работали рука об руку, как одно целое. Джиб орудовал восьмифунтовым молотом с длинной ручкой, а Чэпмен убирал отвал.

После одного часа работы под землей, Джиб понял, что поступил правильно, наняв для такой работы именно Чэпмена. А через неделю он понял, что этот человек был одним из лучших горнодобытчиков, которых он только встречал. Чэпмен хорошо знал, как правильно выбрать породу, как заложить порох и поджечь его. После каждого раза, он хорошо очищал от породы проход, оставляя перед собой чистую и ровную поверхность пласта.

Они опускались в проход два раза в день. После первого захода они делали небольшой обеденный перерыв, во время которого пыль в шахте немного оседала.

Затем они снова опускались в забой и все повторялось. Это стало для них весьма привычным делом — сверление скалы, засыпка пороха, взрыв породы и очистка прохода от кусков породы и руды. И так день за днем. К ночи Джиб чувствовал себя совершенно измученным и падал без чувств на койку в хижине горняков. Каждое утро, после того как он разжигал огонь и ставил чайник для утреннего кофе, он окунался в невыразимо чистый воздух гор, с удовольствием вдыхал запах дыма от костра и окунал голову в прохладную воду горной реки. Затем он обсыхал, наблюдая за тем, как светлеет предрассветное небо, на фоне которого виднелись отдаленные вершины заснеженных гор.