Голубой вереск - Картленд Барбара

Инспектор сказал им, что слышал о том, будто оленей возили именно в эти два города. Мойда сидела бледная и испуганная. Иэн знал, что она просто с ума сходила от страха за Хэмиша. Да и сам он волновался не меньше. Люди, которые стреляли оленей, вряд ли станут церемониться с ребенком, особенно с мальчиком, который пытался им помешать.

Для Мойды это была самая долгая ночь во всей ее жизни. Когда она вернулась в замок, было лишь пять часов утра, но ей с трудом верилось, что прошло всего каких-то четыре часа с тех пор, как они отправились на поиски мальчика. Инспектор пообещал им сообщить сразу же, как только что-нибудь выяснится. Иэн сказал, что будет каждый час ездить в деревню и звонить в полицию.

А пока им ничего не оставалось, кроме как ехать домой. Если Хэмиш найдется, их отсутствие еще больше затруднит дело.

Они устало поднялись по лестнице и подошли к входной двери замка. Халл проскользнул вперед.

— Я разожгу камин в библиотеке, сэр, — сказал он, — и принесу вам что-нибудь поесть.

— Спасибо, Халл. Думаю, всем нам нужно позавтракать, — ответил Иэн.

— Я ничего не хочу, — запротестовала Мойда. Но Иэн, дотронувшись до ее руки, сказал:

— Чепуха! Если ты не будешь себя беречь, того и гляди заболеешь, и от тебя не будет никакой пользы.

Мойда поняла — Иэн хотел сказать, что по его возвращении домой за Хэмишем, возможно, придется ухаживать, и она моментально взяла себя в руки.

— Тогда чашку чая и хлеба с маслом, если не трудно. Вряд ли смогу съесть что-либо еще.

— А мне яичницу с беконом, Халл, — твердо сказал Иэн.

В камине все еще тлел огонь; туда бросили сухих щепок, и через несколько секунд огонь ярко разгорелся вновь.

— Я мигом, сэр, — пообещал Халл, выходя из комнаты.

— Присядь и отдохни, — посоветовал Иэн Мойде.

— Не уходи! — Эти слова сами сорвались с ее губ, прежде чем она успела подумать.

— На одну минуту, — сказал Иэн. — Я не могу весь день ходить в пиджаке.

— Извини, — ответила она, закрывая лицо руками. — Я так глупо себя веду! Но я просто не могу думать ни о чем другом, кроме Хэмиша. Хэмиш в лапах у этих извергов!

— Я знаю. Как только мы поедим, то постараемся придумать, что делать дальше. А пока утешай себя тем, что Хэмиш у них еще не слишком долго.

— Он замерзнет и проголодается.

— Прекрати выдумывать, — ответил Иэн. — Я знаю, это трудно, но в такие моменты нужно брать в расчет только факты. Если воображение заводит слишком далеко, для рассудка не остается места.

В словах Иэна была правда, из чего Мойда сделала вывод, что когда-то и ему довелось страдать не меньше, чем ей сейчас. Возможно, он тоже когда-то испытывал страх. Беспомощно и в то же время необычайно женственно всплеснув руками, она сдалась, доверившись его силе и мудрости.

— Постараюсь ни о чем не думать, — пообещала она. — Иди умойся. И мне нужно сделать то же самое.

— Оставайся здесь, — приказал Иэн. — Если мы начнем бегать по дому, то можем кого-нибудь разбудить, а это нам нужно меньше всего.

Мойда с благодарностью посмотрела на Иэна. Как хорошо он все понял! Она не хотела подниматься наверх, потому что Беатрис и Линетт могли их услышать и начать расспросы о том, что случилось. Девушка знала, что просто не вынесет их расспросов и любопытства. Кэти крепко спит, за нее можно не беспокоиться. Девочка редко просыпалась раньше семи утра; обычно племянница спала еще долго после того, как Мойда и Хэмиш уже встали и оделись.

Оставшись в одиночестве, Мойда встала и подошла поближе к камину. Несмотря на теплое пальто, ее била дрожь. Согрев руки, она по привычке глянула в зеркало над каминной полкой, пригладила волосы и припудрила нос. После чего почувствовала себя лучше.

«Я просто трусиха», — подумала Мойда. И все же она знала, что отчасти в этом виновато присутствие Иэна. Будь она одна, то наверняка бы взяла ситуацию под контроль, заставила бы себя сделать то, что сделал он, пусть даже не так спокойно и уверенно. Но ей было так приятно ощущать свою зависимость. Внезапно она поняла, что именно зависимость от Иэна для нее важнее всего — никто другой не сумел бы вызвать у нее подобных чувств.

Иэн был так добр к ней, так внимателен! Мойда закрыла глаза и представила, как его сила окутала ее, подобно его объятиям, в тот момент, когда она, нуждаясь в чьей-то поддержке, прижималась к нему, после того, как пропал Хэмиш и она от страха вдруг сделалась совершенно беспомощной.

При этой мысли кровь прилила к щекам Мойды. Только сейчас она впервые задумалась, что же о ней подумал Иэн, когда она вот так зашла в его комнату, упала в его объятия и склонила голову ему на плечо. Она закрыла лицо ладонями.

Она просто с ума сошла. Нет, это была правда — от страха ее рассудок помутился. Но понял ли это Иэн? В глубине души Мойда знала, что понял, и все же продолжала мучиться этим вопросом. Она стыдилась своей слабости и в то же время упивалась ею, ведь Иэн был так добр к ней. И он ее поцеловал! Нет, она не должна об этом думать. Сейчас не время. Позже, возможно, позже, когда она уедет и Иэна больше не будет рядом. Тогда она осмелится вспомнить о том, что произошло между ними, но не сейчас.

Ей следует думать о чем-нибудь другом, о чем угодно, но не о себе и не об Иэне, а о Хэмише — маленьком храбром Хэмише, в одиночку выступившем против оравы браконьеров.

Тихо всхлипнув, Мойда подошла к противоположной стене. Она протянула руку и наугад выбрала какую-то книгу в кожаном переплете. Через мгновение, сосредоточившись, она увидела, что книга написана на латыни. Мойда поставила ее на место и взяла другую. В ней был старый, прошлого века шрифт, и поэтому, перелистав пару страниц, она убрала и эту книгу обратно. Мойда изо всех сил пыталась сосредоточиться. Ее внимание привлекла большая, тяжелая Библия. Внезапно Мойде захотелось почитать ее, найти успокоение в прекрасных строках Евангелия, которые в детстве она знала наизусть.

Она помнила, как по воскресеньям дед читал им вслух во дворце Холируд. Его комната, подобно этой, была уставлена книгами — дед любил их так же, как и своих внучек, если не больше. И ценил библиотеку так, как скупец ценит свое золото.

— Господь, пастырь мой…

Мойда помнила, как дед читал им свой любимый псалом, и затем, обратившись к Евангелию от Иоанна, открывал им красоту первого стиха. Мойда и Дженет детьми были очарованы, и хотя евангельский стих был труден для их понимания, они знали, что им открывается какая-то тайна.

Мойда взяла с полки Библию. Может, если открыть книгу наугад, она найдет для себя послание — послание, в котором говорится, что с Хэмишем все в порядке. Библия оказалась тяжелее, чем она ожидала. Еле удерживая увесистый фолиант, Мойда аккуратно положила его на подлокотник кресла и открыла форзац.

«Дункан Маккрэгган, род. 1871» — прочитала она. Это была Библия Иэнова двоюродного деда, решила Мойда. На другой странице она увидела нарисованное от руки фамильное древо и принялась с интересом рассматривать. Оно уходило корнями в начало пятнадцатого века, но Мойда заметила, что каждый раз упоминался только старший сын.

Семейные имена повторялись снова и снова — Дункан, Юэн, Иэн и Ангус. На протяжении столетий они передавались от отцов к сыновьям. Почти в самом конце значился Дункан, он появился на свет в 1871 году. Рядом с ним стояло другое имя, Ангус, родился в 1872 году. Это дед Иэна, подумала она и с волнением взглянула ниже. «Юэн, род. 1898», — прочитала она и еще ниже увидела имя Иэна. Мойда презрительно поджала губы. Даже в семейной Библии дед Иэна решил солгать. Он прекрасно знал о Малкольме, своем старшем сыне, который родился в 1896 году, но его имя в генеалогии отсутствовало.

Мойда решительно захлопнула Библию и собралась поставить ее обратно в шкаф. Книга съехала и чуть было не упала на пол, но Мойда вовремя подхватила ее. И в этот момент что-то упало на пол — что-то, что было спрятано между страницами. Это было письмо в линялом конверте, и, наклонившись за ним, Мойда вскрикнула от удивления, потому что узнала почерк. Несколько секунд она смотрела на него, прежде чем решительно, с видом человека, который намерен узнать правду любой ценой, она вынула из конверта исписанные мелким почерком листы.