Fatal amour. Искупление и покаяние (СИ) - Леонова Юлия

Она дрожала мелкой дрожью, от каждого поцелуя, обжигающего обнажённую кожу плеч и груди. Ощущения доселе неведомые, но невыносимо приятные туманили разум. Марья отвечала на его поцелуи, сама обнимая его за шею, ероша тёмные волосы на затылке.

Чьи-то осторожные шаги нарушили тишину. Кто-то тихонько кашлянул совсем рядом за пышным кустом азалии.

— Андрей, — услышали они голос Куташева. — Ракитин потерял свою прелестную сестрицу.

Ефимовский выпрямился, сел на кушетке и, ухватив Марью за руку, поднял её. Быстрая улыбка скользнула по его губам, а после он развернул её спиной к себе и принялся застёгивать платье.

— Nicolas, чёрт возьми! Как ты нас нашёл? — шёпотом спросил он.

— Не в первой, — послышался смешок из-за куста. — Я ухожу, — хохотнул Куташев. — Попробую задержать его в зале, пока он не переполошил половину дворца.

Слушая князя, Марья сгорала от стыда. Она сама только что подтвердила свою репутацию легкодоступной порочной девицы. Видимо, Куташев, даже не был удивлён, а стало быть, знал о ней довольно много. Зная, что без помощи Ефимовского ни за что не найдёт дорогу обратно в бальную залу, mademoiselle Ракитина покорно поплелась за ним.

— Мари, вы можете идти быстрее? — недовольно бросил он.

— А разве теперь вы не должны сделать мне предложение? — остановилась она, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

— Неужели? — остановился Ефимовский насмешливо глядя на неё сверху вниз. — И что, все, кто пользовался вашей благосклонностью, делали вам предложение? — осведомился он, не скрывая сарказма.

— Вы мне отвратительны, — прошипела она, вырывая у него руку.

— Жаль, могли бы превосходно провести время, — отозвался Андрей.

Наклонившись, он поправил белый розовый бутон, который уже почти вывалился из её причёски, и вновь взяв её за руку, потащил в сторону бального зала. Остановившись за колонной, Ефимовский подтолкнул её к дверям.

— Я зайду с другой стороны, — пояснил он.

Высоко вскинув голову, стараясь не проронить ни слезинки, Марья ступила в бальную залу, но, не удержавшись, обернулась. Андрея уже не было в коридоре. Пробираясь вдоль стены, она выискивала глазами Сержа и заметила его в компании князя Урусова и княжны Натальи. Проходя мимо зеркала, она ужаснулась тому, как выглядит. Зацелованные губы ярко выделялись на бледном лице, причёска её была в полном беспорядке, но более всего её огорчило то, что потерялся жемчужный кулон, подарок отца на её семнадцатилетние. Видимо, он остался на той злополучной кушетке в зимнем саду, но она ни за что бы не решилась пойти его искать. С потерей придётся смириться.

Но другая, куда более страшная потеря тревожила её нынче. Рухнули все её иллюзии относительно отношения к ней графа Ефимовского. Он видел в ней лишь доступную девицу, с которой можно походя поразвлечься и забыть о её существовании. "Никогда более не взгляну на него!" — сжимая пальцы в кулаки, дала она себе обещание.

Завидев её, Натали Урусова, окинула её насмешливым взглядом и, привстав на носочки, что-то прошептала на ухо брату. Илья Сергеевич обернулся, брови его сдвинулись к переносице, а лицо приобрело неприязненное выражение. Проследив за его взглядом, повернулся Серж. Марья видела, как румянцем стыда вспыхнули высокие скулы брата. Извинившись перед собеседниками, он прошёл к ней торопливым шагом, и больно схватив за руку, потащил к выходу, ведущему к Комендантскому подъезду, где оставался их экипаж.

Внизу Сергей Филиппович торопливо натянул шинель, набросил на плечи Марьи её салоп и, пылая негодованием, втолкнул в подкативший экипаж. За всё это время он не проронил ни слова, лишь оставшись с ней наедине, заговорил.

— Мари, я склонен поверить всему тому, что о тебе говорят. Боже мой, я думал, у тебя есть голова на плечах, но ты… Ты опозорила нас всех! Твоё место в деревне, под замком, пока ты не натворила новых бед. Скажи, кого я должен вызвать, чтобы смыть сие позорное пятно? Куташева?

— Серж… прости. Я не хотела, — принялась жалко оправдываться Марья. — Ничего ведь не случилось.

— Ничего?! Я в том не уверен! Может быть, пригласить доктора, чтобы он провёл освидетельствование? Как я могу верить тебе нынче?! — вскричал он.

Злые слова брата били наотмашь. Марья морщилась, как от пощёчин.

— На следующей седмице, Бетси уезжает в Полесье, ты едешь с ней, — произнёс он тоном, не терпящим возражения.

— В Полесье? — удивлённо распахнула глаза Марья.

— Я сегодня собирался сказать, — вздохнул Ракитин. — Величкин не смог выплатить долг и уже выехал из усадьбы. Мой адвокат уже подготовил все необходимые документы и завтра передаст мне.

Марья притихла. "Вернуться в Полесье не так уж плохо, — думала она. — Подальше от Ефимовского, подальше от всех!"

— Что ты молчишь? — вновь набросился на неё с упрёками Серж. — Сказать нечего?

— Нечего, Серёжа. По мне, так лучше в Полесье, чем здесь, — не сдержалась она и разрыдалась, отворачиваясь к оконцу экипажа.

Глава 19

Карета остановилась у дома на Английской набережной. Сергей Филиппович помог сестре выбраться экипажа и повёл её к крыльцу. Ракитин не мог смотреть на неё, пред мысленным взором всякий раз представало хмурое лицо князя Урусова и искривлённые усмешкой губы княжны Натальи. Невыносимый стыд жёг огнём. Сержа терзали сомнения в её порядочности, и то, что случилось летом, нынче представало совсем в ином свете.

— Серёжа, — робко дотронулась она до его рукава, остановившись у дверей, — побудь со мной, пожалуйста.

Голос её звучал до того жалко, что Ракитин не нашёл в себе сил отказать. К тому же у него оставались вопросы, на которые он желал получить ответы. Елена Андреевна встретила их на лестнице и удивилась столь скорому возвращению.

— Мне стало дурно, маменька, и Серёжа увёз меня домой, — поспешила объясниться Марья, опасаясь, что брат заговорит прежде её. — Велите чаю подать, — попросила она.

— Куда подать, душа моя? — улыбнулась дочери Елена Андреевна.

— Пусть в мои покои несут, — отозвалась Марья, пряча глаза.

Устроившись в кресле за бобиком в будуаре сестры, Серж так и не притронулся к чаю.

— Кто это был? Куташев? — хмуро спросил он.

Руки Марьи задрожали и дабы не расплескать горячий чай, она с громким стуком поставила чашку на блюдце, таки выплеснув добрую половину на стол.

— Не спрашивай Христа ради, Серёжа. Всё одно ничего не скажу, — опустила она ресницы.

— Стало быть, Куташев, — вздохнул Сергей. — Не понимаю я тебя, Мари, — нахмурился он. — Неужели одного раза мало было? Неужели мало одной загубленной жизни? Желаешь, чтобы нынче я под пулю встал?

— Серёжа, — вцепилась в запястье брата Марья, — мне больно, что столь дурно думаешь обо мне. Тогда летом, — сбивчиво заговорила она, — всё вовсе не так было.

— Расскажи, — хмуро бросил Сергей, отцепив её пальцы от своей руки.

Марья заговорила. Сначала едва слышно, медленно, запинаясь на каждом слове, но после всё быстрее и быстрее, желая, наконец, излить всё то, что мучило её.

— Я не знаю, отчего ротмистр так поступил со мной, мы ведь и танцевали только два раза, а до того я ни разу не виделась с ним, — закончила она.

— Зато я знаю, — нервно принялся барабанить пальцами по столу Сергей. — Догадываюсь. Как только у тебя ума хватило связаться с Соколинским?! Он ведь с самой прошлой зимы был обручён с Натали.

— Мне казалось, что я люблю его, — краснея, отвернулась Марья.

— Ну, довольно о том, — хлопнув ладонями по подлокотникам кресла, поднялся Серей. — Ложись спать, может станется так, что всё ещё уладится.

— О чём ты, Серёжа? — забеспокоилась Марья Филипповна.

— Не тревожься, — обернулся на пороге Ракитин. — Я Настю к тебе пришлю.

Марья хотела остановить его, сказать о Насте, но не решилась. Момент был неподходящим. "Я после ему скажу, — укладываясь в постель, думала она. — Обязательно скажу. Он должен знать!"