Леди с дурной репутацией - Ромейн Тереза

– Третье и самое важное для меня: ваша неудача не оставила вас равнодушной. Вы переживаете из-за того, что не смогли защитить его и кто-то причинил ему боль.

Внимательно глядя на свою собеседницу, Джордж закончил:

– Вам это отнюдь не безразлично, мисс Бентон, так же, как и мне. Для меня лорд Деверелл не просто объект защиты. Этот человек подарил мне первую погремушку, научил управляться с луком и стрелами, сидеть в седле.

– Сколько вам было тогда? – поинтересовалась Кассандра, хотя понимала, что он отвлекает ее.

– Совсем мальчишка, зато теперь я отличный стрелок, так что все было не зря. Впрочем, выбросьте это из головы. Вы понимаете, что я имею в виду, мисс Бентон? Можно нанять другого расследователя, но невозможно платить кому-то за то, что он переживает из-за лорда Деверелла так же, как я. Он вам небезразличен, и это делает вас нужным человеком, который должен остаться в деле.

Повисло молчание. Щипцами Кассандра взяла другой кусочек сахара, подняла и посмотрела на свет, падавший из окон, которые выходили на восточную сторону. Сахар искрился, как белый песок, мерцало серебро щипцов. По контрасту с ними мисс Бентон вся была словно соткана из солнечных лучей – золото, медь и персик, – которые оттенялись черным цветом платья служанки. Было бы интересно посмотреть на нее сквозь камеру-обскуру, хотя если он все это зафиксирует на бумаге, цвета пропадут.

Но он отвлекся. Наверное, загляделся на нее. Когда мисс Бентон вернула сахар и щипцы в фарфоровую вазочку на чайном подносе, тихий звон от соприкосновения дорогого серебра с сервизом от Адамса вывел его из задумчивости.

– Благодарю, – произнесла она, сосредоточенно глядя на чайный поднос, словно разговаривала именно с ним. – Даже не представляла, что это может означать для вас.

– Значит, вы остаетесь? Вы по-прежнему в деле?

Он ждал затаив дыхание, и она подняла на него, наконец, глаза.

– Да, до конца недели как минимум, потому что вы уже заплатили. А дальше – если потребуется и если вы того желаете.

– Да, желаю! – выпалил Джордж.

Слава богу, она поверила ему! Теперь не придется одному ломать голову над тем, как защитить отца, лорда Деверелла и всех других идиотов, организовавших тонтину в незапамятные времена.

– Есть кое-что, казавшееся мне странным, – медленно произнесла Кассандра. – Все в особняке, от посудомойки до самого графа, знали о том, что Чарлз наносил визиты в спальню леди Деверелл, а граф ведет себя так, будто это в порядке вещей.

– Вполне естественно, на мой взгляд, – пожал плечами Джордж. – Он бережет свою репутацию. Кому ж понравится, чтобы его считали рогоносцем?

– Да, правда, хотя кажется, что сама леди решительно настроена как раз на это. – Подавшись вперед, Кассандра уперлась локтями в колени. – Ночью одна за другой прошло несколько сцен драмы, и этого не должно было случиться. Ее светлость могла бы сказать, что не поняла, что произошло, что никогда не видела этого мужчину раньше, что он сорвался с решетки, прежде чем сумел дотянуться до ее окна. Вместо этого она с рыданиями сообщила мужу, что они с Чарлзом всего лишь обменялись поцелуями, а потом он свалился вниз.

– Вы сомневаетесь в ее правдивости?

Джордж тоже сомневался.

– Мой брат не стал бы карабкаться по решетке лишь для поцелуя! – она закатила глаза. – Хотя и смог бы: у Чарлза это было не впервой.

– Далась вам эта решетка! – сказал Джордж. – Кто бы ни подбросил ту записку, он скоро узнает, что Деверелл жив и здоров, и повторит попытку его убить. Вам надо срочно вернуться в особняк и продолжить наблюдение.

Она хлопнула себя по коленям – безошибочный знак прощания.

– Ну, если вы так считаете… Только сначала мне нужно посмотреть, как дела у Чарлза, потом сходить на Боу-стрит и попросить судью разрешить закрыть дела брата мне самой.

– Чтобы не терять его жалованье?

Она поднялась и расправила юбки.

– Разумеется. Надо на что-то жить. Если я выполню работу Чарлза, пока он недееспособен, выплаты не прекратятся.

Она храбро принимала на себя обязанности брата, но это казалось Джорджу несправедливым.

– Вы много работаете, мисс Бентон.

– А вы не работаете вообще, – съехидничала Кассандра. – Вот мы и обменялись наблюдениями.

Он не сдержал улыбки: мисс Бентон была остра на язычок, зато говорила идеально: не проглатывала согласные, что свойственно представителям высшего общества, не смазывала гласные, как лондонский рабочий люд. Но тембр! Он проникал внутрь, как звучание стеклянной гармоники: низкий, вибрирующий, прозрачный. Она могла бы произносить оскорбительные речи, а он тянулся бы на цыпочках в направлении этого голоса.

Так и получилось во время их первой встречи. Это произошло на Бедфорд-сквер в доме у его давней знакомой леди Изабел Дженкс, вышедшей замуж за бывшего полицейского с Боу-стрит Каллума Дженкса. Леди Изабел помогала мужу в частных расследованиях, но в последнее время отошла от дел из-за своей беременности, хотя по-прежнему считалось, что самые важные решения в доме Дженксов принимаются ей.

Джордж увидел мисс Бентон, когда та спорила с хозяевами, утверждая, что господа обращают внимание только на униформу, а не на самих слуг, поэтому опасаться, что Уэксли сообразит, что они встречались раньше, не стоит.

Уэксли! Ему показалась знакомой эта рыжеволосая женщина, и теперь он вспомнил ее. Она помогла спасти его зятя лорда Уэксли от покушения во время бала в честь его обручения с сестрой Джорджа. Прошло уже больше года; теперь он знал ее имя, ну а лицо никто не смог бы забыть и так.

«Уэксли сразу бы ее узнал, – заявил он тогда Дженксу. – Она такая простушка!»

Конечно, так говорить не следовало, да он и не это собирался сказать. Лучше было бы сказать, что у нее простые манеры, простая одежда, простая прическа. Даже такие слова были бы куда более приемлемыми, хотя то, что он подразумевал, не имело к этому никакого отношения. Джордж имел в виду, что мисс Бентон не была поклонницей моды, но при этом нисколько не комплексовала и чувствовала себя очень уверенно. Для нее проявление рыцарства, галантность и цветистые комплименты было бессмысленным бахвальством и вызывали смех.

Прежде чем у Джорджа тогда появилась возможность пробормотать слова извинения или объясниться, леди повернула головку в их сторону и, остановив на нем прищуренный взгляд, произнесла:

– Дженкс, вы не могли бы довести до сведения этого джентльмена, что внешность леди не имеет никакого отношения к ее мозгу?

Дженкс явно развеселился, чтоб ему провалиться!

– Непременно. Лорд Нортбрук…

– Вы также могли бы ему сообщить, – не дала ему договорить мисс Бентон, – что внешний вид дамы не имеет никакого отношения к ее профессиональным способностям.

Дженкс снова попытался:

– Я как раз собираюсь…

– И, – добавила она безжалостно, – не забудьте обратить его внимание на то, что это немыслимая бестактность – комментировать внешность леди в ее присутствии, тем более когда его об этом никто не просит.

Дженкс отказался от роли переводчика и просто жестом соединил мисс Бентон и Джорджа.

– Вы услышали леди.

– Да, и, стало быть, он прекрасно услышал меня, – съязвила мисс Бентон.

Изабел выглядела так, словно едва сдерживала смех, но, когда Джордж перевел на нее предупреждающий взгляд, сдержалась и торопливо заговорила:

– Лорд Нортбрук, наш давний друг.

Мисс Бентон оглядела его с ног до головы.

– А так сразу и не скажешь. Знаете, а ведь мы встречались раньше, на балу по случаю помолвки дочери герцога Ардмора.

– Да, действительно, – подтвердил Джордж. – Дело в том, что герцог Ардмор – мой отец, а его дочь, соответственно, моя сестра, поэтому неудивительно, что я там присутствовал.

– Тогда все в порядке, – сказала мисс Бентон и отвернулась, чтобы продолжить разговор с Дженксом, а Джордж так и остался стоять столбом.

Он опростоволосился, и она указала ему на это, придется пресмыкаться.

– Прошу прощения, мисс Бентон, – заговорил он снова, пытаясь привлечь к себе внимание. – Мои слова были недопустимо дерзкими и бестактными.