Великолепная маркиза - Бенцони Жюльетта

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77

Горе совершенно сломило молодую женщину. Она словно окаменела, жили только ее руки, обнимавшие крохотное безжизненное тельце, и переполненное страданием сердце. Наконец мужу удалось оторвать ее от Селины. Но как только Анна-Лаура поняла, что ее бесценное дитя хотят побыстрее похоронить, она превратилась в волчицу. Теперь она была во власти только одной мысли – вернуться в Комер, овеянный самыми теплыми воспоминаниями, где родилась Селина, похоронить малышку там и остаться рядом с ней. И, разумеется, никогда в жизни больше не возвращаться в этот ужасный, сошедший с ума Париж! Анна-Лаура больше не хотела видеть Жосса. Он не нашел ни слова сожаления об умершем ребенке, ни нежного или дружеского жеста по отношению к своей несчастной жене. У них еще будут дети, стоит ли так горевать!

Услышав эти слова, Анна-Лаура поняла, что готова возненавидеть мужа, и заторопилась с отъездом. Только дом, где прошло ее детство, сможет исцелить ее. Она не предполагала, что мятежники не пощадили и его. Это стало для нее еще одним жестоким ударом. Перед ее взором предстала печальная картина. За полуразрушенными башнями феодального замка она увидела то, что осталось от прекрасного строения в стиле эпохи Возрождения, – обгоревшие стены, провалы окон, устремленные к небу каминные трубы. Охваченные яростью бунтовщики разрушили не просто жемчужину бретонской архитектуры, они уничтожили убежище, где молодая маркиза надеялась пережить свое горе. Оказалось, что только службы и часовня не пострадали от пожара. Что ж, по крайне мере Селина найдет здесь свой последний приют!

Теперь, после похорон девочки, исполнив все по своему желанию, Анна-Лаура как будто немного успокоилась. Ее окружала успокоительная летняя ночь – темно-синее, усыпанное звездами небо, ароматы леса и земли. Лес Бросельянд обнимал раненый Комер, утешая и Анну-Лауру...

Крепкая рука потянула Анну-Лауру назад, вырывая из плена задумчивости:

– Прошу простить меня, госпожа маркиза, но вы промочите ноги! – раздался голос старого Конана.

Только тут Анна-Лаура заметила, что подошла почти к самой воде. Ей удалось улыбнуться в ответ на заботу старика.

– Я просто задумалась, Конан. Хотя, возможно, мне бы стоило поискать дворец феи Вивианы. Вспомните, как рассказывал о нем крестный, когда я была совсем маленькой!

– Я не забыл, но не стоит топиться ради того, чтобы туда попасть. Да и в рай эта дорога не приведет! Если вы решите лишить себя жизни, то вы никогда не встретитесь с маленькой Селиной, к тому же совершите большой грех.

Грех! Это совсем не заботило Анну-Лауру. Даже в монастыре она не проявляла рьяного благочестия, но ей не хотелось обижать старого друга.

– Не бойтесь, Конан. Я никогда этого не сделаю. Я вам обещаю.

– И слава богу! Пойдемте лучше к нам. Барба уже, должно быть, развела огонь. Она вам приготовит поесть и постелит постель. Ваш кучер может спать в конюшне.

– Благодарю вас, но раз я больше не могу жить в собственном доме, то нам лучше немедленно отправиться в обратный путь. Скоро рассвет, а я не могу подвергать вас опасности.

– Местных нечего бояться, и вам здесь ничего не грозит. Вас всегда здесь любили.

– Я знаю об этом. Не буду скрывать, я собиралась остаться в замке. Но теперь это невозможно. Если о моем приезде станет известно, вы можете пострадать. Все меняется, и люди тоже...

– Мы с Барбой уже старые. Кого нам бояться в нашем-то возрасте?

– Ничего нельзя знать заранее. И я хочу, чтобы вы остались живы и берегли то, что мне дороже всего на свете.

Разговаривая, старик и молодая женщина поднялись к увитой плющом старой стене, у которой в зарослях была спрятана карета. Высокий мужчина двинулся им навстречу.

– Если госпоже маркизе будет угодно, мы можем выехать немедленно, – заговорил Жоэль Жуан. – Лошади достаточно отдохнули и легко довезут нас до следующей станции.

– О лошадях ты подумал, – укоризненно заметил Конан, – но лучше бы ты позаботился о своей хозяйке, парень. Она-то ни минуты не отдохнула!

– Но скоро рассвет, и нам не стоит здесь задерживаться.

– Мы уезжаем, Жуан! – вздохнула Анна-Лаура. – Пойду попрощаюсь с Барбой. Но потом я обязательно вернусь, – она обняла старика, – и выстрою новый дом.

Анна-Лаура попрощалась с супругами Ле Кальве и, снабженная благословениями, пожеланиями доброго пути и кое-какой провизией на дорогу, маркиза де Понталек села в свою карету, бросив последний взгляд на часовню.

– Мы за ней присмотрим, – сказала Барба, заметив этот печальный взгляд.

Карету тряхнуло, и Анна-Лаура вздрогнула, возвращаясь в настоящее. У нее было странное чувство, что она словно потеряла нечто важное, но очень давнее, относящееся к ее детству, что ей не суждено найти. Она утратила свои иллюзии, которые ей удавалось сохранять та долго, несмотря ни на что. Теперь они растаяли как дым, как утренний туман, обнажив неприятную и горькую правду.

Анна-Лаура осознала это так остро, слезы помимо ее желания хлынули из глаз, и она разразилась рыданиями. Анна-Лаура плакала и плакала, пока, обессиленная, не сползла на пол кареты, лишившись чувств...

Там ее и нашел Жуан, когда они остановились в первый раз, чтобы сменить лошадей. Он испугался, поспешил уложить ее на сиденье, смочил ей виски водой, поднес к носу нюхательную соль. И Анна-Лаура пришла в себя – Жуан услышал легкий вздох и шепот:

– Мы уже приехали?

– Нет еще.

– Тогда в путь!

Она снова закрыла глаза, свернулась клубочком, словно котенок, и уснула. Жуан нашел покрывало, укрыл ее и так поставил дорожные сундуки, чтобы молодая женщина не упала.

Пока меняли лошадей, он оставался рядом с ней, думая о том, не отвезти ли маркизу, даже против ее воли, к матери в Сен-Мало. Жуан отдавал себе отчет в том, что такой поступок только рассердит молодую женщину, тем более что Анна-Лаура отличалась истинно бретонским упрямством. Знал он и то, что никогда не поступит против ее воли, хотя возвращение в Париж ничего хорошего им обоим не сулило. Жуан мгновение смотрел на тонкое, благородное лицо в обрамлении белокурых локонов, выбившихся из-под черного капюшона, такое трогательное со следами слез и синевой вокруг закрытых глаз. Он поднял изящную ручку и прикоснулся к ней губами. Удостоверившись, что Анна-Лаура надежно устроена, он расплатился за лошадей, выпил одним глотком стакан сидра, который ему с игривой улыбкой подала служанка. Не ответив на ее заигрывания, Жуан забрался на козлы, и карета выехала со двора. Дорога до Парижа была неблизкой, и ему хватило времени обдумать, что предпринять дальше. И у него еще оставалась смутная надежда на то, что маркиза де Понталек, выспавшаяся и отдохнувшая, все же внемлет его доводам и не вернется в Париж. В любой момент, даже у самых ворот столицы, Жуан будет готов развернуть лошадей и отправиться туда, куда она ему прикажет...

В то же самое время в Париже ранним прохладным утром жители двух предместий – Сент-Антуан и Сен-Марсо – собирались по призыву своих вожаков, среди которых был и знаменитый Сантер, пивовар из Сент-Антуана. Официальным предлогом для сбора послужила годовщина клятвы, которую намечено было отпраздновать в Национальном собрании. Но вскоре всех этих возбужденных людей, среди которых были женщины и дети, охватила лихорадка неповиновения. По толпе пробегали слухи – король отправил в отставку министров-якобинцев, чтобы назначить других, верных престолу; король отказывается подписать декрет о высылке непокорных священников; король отказался принять в день праздника тела господня процессию, которую возглавили присягнувшие новой власти священники из прихода Сен-Жермен-л'Оксерруа, который на протяжении столетий был приходом королевского дома Франции.

Солнечное утро предвещало жаркий безветренный день. Именно жара и подогрела спустя несколько часов горячие головы, опьяненные ненавистью, отважившиеся на штурм «замка».

Но пока в королевской резиденции было спокойно. Королевскую семью охраняли швейцарцы и конституционные гвардейцы, сменившие личную охрану, которую потребовали уволить члены Национального собрания. В своих покоях королева Мария-Антуанетта совершала утренний туалет в окружении своих фрейлин, а в прихожей маркиз де Понталек, старый герцог Нивернейский и еще несколько придворных, сохранивших верность престолу, ждали, пока их примут. В садах щебетали птицы. Розы, лилии и левкои наполняли благоуханием воздух, а над Сеной низко кружили чайки, высматривая добычу.

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77