Царица Шаммурамат. Полёт голубки (СИ) - Львофф Юлия

После этих слов жрец снова опустился в кресло и, приняв задумчивый вид, умолк.

— Только как же объяснить остальным девушкам её столь неожиданное и необычное возвышение? — поинтересовалась Япхатум, пониманию которой из речи первосвященника было доступно лишь то, что Ану-син всё же станет надитум.

— Ещё не знаю, — тихим голосом ответил Илшу, — но думаю, звёзды дадут мне подсказку.

Он хитро сощурил глаза, глядя на собеседницу, и вдруг спросил:

— Не правда ли, приятно сознавать себя причастным одновременно к делам богов и людей?

Япхатум недоумённо пожала плечами.

— Иногда я не понимаю тебя, почтенный Илшу, и теряюсь в догадках: кому ты служишь больше — людям или богам?

Старый жрец ничего не ответил, и сангу ушла, переполненная странным волнением.

Оставшись в одиночестве, Илшу встал и медленно подошёл к встроенному в нишу резному шкафчику, откуда извлёк ларец из слоновой кости. На крышке ларца была вырезана полуобнажённая богиня со связками колосьев в обеих руках, до которых пытались дотянуться в прыжке два козлёнка. В этом ларце лежала золотая подвеска, которую Ану-син отдала жрецу на хранение.

Илшу с нежной любовью коснулся её пальцами. На его губах играла странная улыбка.

— Звёзды не решают, а лишь предопределяют, — бормотал старый жрец, с умилением разглядывая подвеску. — Я не ошибался — час возмездия близок. Всё будет так, как предсказывалось: изгнанник возвратится в родные чертоги, на троне утвердится истинный наследник, над Аккадом воссияет новая звезда. И я, тот, кого все знают как эна Илшу, как верного служителя Владычицы Иштар, доживу до этого! Да будет так…

Глава 16. Туманное предсказание жреца Илшу

С тех пор, как в храме заговорили — с лёгкой руки первосвященника — о том, что Ану-син является незаконорождённой дочерью вельможи из Ура и что это даёт ей право стать надитум, жизнь девушки проходила в строго установленном порядке. Она вставала на рассвете, ходила к храмовому источнику в пальмовой роще за водой, совершала ритуальное омовение, а остальную часть дня до самого вечера проводила на занятиях с теми девушками, которые, как и она, готовились к обряду посвящения. Поскольку Ану-син уже умела писать и читать, неудивительно, что на уроках грамоты она была лучшей ученицей. С поразительной лёгкостью девушка осваивала искусство врачевания и заклинаний, соединявшее навыки ашипу и асу, усердно и с интересом для самой себя изучала религиозные ритуалы. Она достигла совершенства в пении и танцах — и в этом ей помог её природный талант. В гибкости, грациозности и пластике ей не было равных не только среди учениц, но и среди посвящённых жриц.

Немного сторонясь девушек, с которыми она занималась и готовилась принять сан надитум, Ану-син во всём стремилась превзойти их. Казалось, она старалась за короткий срок наверстать упущенное годами, оживить то, что было дано ей природой, но волею судьбы было сокрыто глубоко в её душе. Ану-син удивлялась самой себе — столько способностей, столько упорства было сокрыто в одном человеке. И хотя раздоры в святилище богини были недопустимы, Ану-син чувствовала неприязнь к себе со стороны некоторых девушек. Каждый раз, замечая на себе чей-то недоброжелательный или завистливый взгляд, она утешалась мыслью, что призвана быть выше всех и не должна затмевать ясность ума мелкими обидами.

Срок обучения в храмовой школе продолжался — так прошло два года. За всё это время, с того дня, как Ану-син стала жить при храме, ничто не напоминало ей о побеге из родных мест, никто не потревожил её покой. Постепенно стирались из памяти знакомые с детства лица, замирали в прошлом знакомые голоса, забывались имена. Лишь иногда, прогуливаясь в роще после занятий, Ану-син вспоминала Баштум, её печальное лицо, натруженные ласковые руки и тяжело вздыхала. Но хотя прошлое, которое затмила новая и столь не похожая на предыдущую жизнь, осталось позади, с ним, к великому сожалению Ану-син, не ушла из сердца боль разлуки с любимым. Надежды обрести счастье не оправдались, мечта не стала явью, первая любовь вместо радости принесла тоску — с этим Ану-син никак не могла примириться. Пусть и появилась в её новой жизни иная, по словам эна Илшу, наивысшая цель.

Правда, в чём именно заключался особенный жребий, предназначенный для неё самими богами, Ану-син не понимала. Когда-то она слышала туманные речи об этом от Жрицы народа маршекасу, теперь же на это неоднократно намекал служитель Иштар. Ану-син нравилось слушать старого жреца, который помогал будущим надитум постичь глубокие тайны мироздания, и со всем пылом своего сердца она стремилась проникнуться его мудростью. Когда на занятиях эн Илшу произносил свои речи, лицо девушки становилось неподвижным, взгляд — пытливым, и вся она замирала и словно обращалась в созерцание и слух.

— До того, как появились боги, — рассказывал верховный жрец, — был хаос, первородная пучина — недра чудовища Тиамат. Не было деревьев, не был виден тростник, и изначальный Апсу, и Мумму, и родившая всех Тиамат вместе свои воды мешали. И тогда посреди небес были созданы боги. Бэлу-Мардуку, самому могущественному среди всех, основали они величественное святилище и отдали ему власть над всем миром. «Погибель и рождение — повели, да свершится!» — так сказали отцы его, боги, и дали ему непобедимое оружие для сокрушения врагов. Владыка наполнил своё тело пылающим огнём; он создал бурю, ураган, злой ветер, Четвероветер, Семероветер, Вихревой ветер, Бесподобный ветер, и выпустил он ветры, которые создал, чтобы смутить Тиамат. Он поднял Потоп, своё великое оружие, и встал на колесницу. Сошлись в бою Тиамат и могущественный Мардук. Одолев Тиамат, владыка наступил на ноги чудовища и, разделив его тело, он мудрое создал. Точно раковину, он разделил тело Тиамат на две половинки, одна из которых образовала землю, а другая — небеса. Владыка измерил строение океана и Э-шарру, чертог, подобный океану, он воздвиг. В этом чертоге, воздвигнутом на небе, он поселил Ану, Энлиля и Эа обитать в своих владениях. Он поместил светила, подобные богам, в созвездии Зодиака. Солнце — Шамаш, Луна — Син, Венера — Иштар… Год он отметил, разбил его на части, двенадцати месяцам он установил по три звезды. Зенит поместил, луну светить заставил, доверил ей ночь, чтобы день узнавать. В звёздном пространстве распростёрся Син, страны наполнил свет Шамаша, священным браком сочетался могучий Мардук с блистающей Иштар… И повелел Мардук прорасти травам на лугах, и насадил он леса по склонам гор и тростники в болотах и лагунах. И населил Мардук горы и долины разными зверями, а праотец Ану пустил с неба пернатых, и они стали вить гнёзда в ветвях деревьев и расселинах скал; премудрый же Эа направил по морским волнам и рекам многочисленных рыб. Земля оживилась и наполнилась радостным шумом, но Мардуку этого показалось мало. Он задумал великое дело: захотел он создать существа, напоминающие богов своим обликом и своим разумом. Он зарезал свирепого Кингу, супруга поверженной Тиамат, смешал его кровь с глиной и вылепил первых людей. Во всём они подобны богам, но слабее их, и время их жизни ограничено. Состарившись, они должны спускаться в Страну без возврата, в мрачный подземный мир, оставляя на земле детей и внуков для служения бессмертным богам…

Эн Илшу не только толковал своим ученицам содержание священных летописей о сотворении мира и происхождении богов, немало внимания он уделял также науке о гадании. Он говорил о том, что жрецы бару — прорицатели умеют предсказывать будущее, гадая по внутренностям животных, наблюдая, как дым поднимается из курильницы или сколько капель масла растворяется на поверхности воды в чаше, или же глядя на небо.

— Всё, что происходит на земле, — говорил жрец, — происходит и на небе. Страны, реки, города — всё это существовало первоначально на небе, а на земле было только их несовершенное отображение. Первобытные образцы всех земных предметов и судьбы всех стран, городов и людей с незапамятных времён существуют в звёздах и созвездиях. Звёзды влияют на всё земное, земные действия лишь наследуют движение звёзд.