Анжелика - Голон Серж

Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 153

– Вы невыносимы! – крикнула Анжелика.

Подобрав юбки, она бросилась бегом по песчаной аллее. И, только поднимаясь по лестнице, вдруг заметила, что смеется. В своей комнате она разделась, выдирая застежки и в своем нетерпении исколов себе руки булавками. В постели она долго ворочалась с боку на бок. Тело ее пылало. Сон не шел к ней. Лицо в маске, лицо в шрамах, чеканный профиль – все это одно за другим мелькало перед ее глазами. Какая же загадка кроется в этом непонятном человеке? Ее то охватывало возмущение, то – тут же – воспоминание о наслаждении, которое она испытала в его объятьях, снова погружало ее в негу.

– Вы созданы для любви, сударыня… Наконец она уснула. Во сне она видела глаза Жоффрея де Пейрака, «освещенные пламенем камина», видела, как в них танцуют огненные языки.

Глава 18

Анжелика сидела во дворце, в галерее с венецианскими окнами. Она не знала, как ей быть теперь, как держаться с Жоффреем де Пейраком. Она вернулась из домика на Гаронне утром, но еще не видела мужа. Клеман Тоннель сообщил ей, что мессир граф заперся с мавром Куасси-Ба в лаборатории, где он обычно занимается алхимией. Анжелика в досаде кусала губы. Жоффрей может просидеть там много часов. Впрочем, она и не жаждала его видеть. Ей все равно. Она еще не простила ему его вчерашнюю мистификацию.

Анжелика решила пойти на кухню, где в тот день разливали по бутылкам первую наливку. Стол Отеля Веселой Науки считался самым утонченным во всем Лангедоке. Жоффрей де Пейрак сам принимал участие в составлении меню для своих гостей, и Клеман Тоннель, который, бесспорно, был отличным дворецким, великолепно вел хозяйство.

Однако едва Анжелика вошла в кухню, пропитанную запахами апельсинов, аниса и ароматных специй, как вбежал запыхавшийся арапчонок с вестью, что прибыл мессир барон Бенуа де Фонтенак, архиепископ Тулузский, и хочет видеть госпожу и мессира графа.

Обычно гости приезжали не утром, а к вечеру, когда спадала жара. Кроме того, уже несколько месяцев, после какой-то очередной ссоры, когда его преосвященство обвинил графа в дурном влиянии на умы жителей Тулузы, архиепископ не бывал в доме графа де Пейрака.

Заинтригованная и несколько обеспокоенная Анжелика сняла фартук, который она только что приколола к корсажу, и поспешила в гостиную, на ходу взбивая волосы, которые у нее, согласно моде, длинными локонами спадали на кружевную пелеринку.

Она дошла до прихожей и увидела у входа высокую фигуру архиепископа в красной мантии с белыми брыжами.

Внизу, в саду, стояла карета с шестериком вороных, а вокруг Шумела свита архиепископа, его лакеи со шпагами на боку, пажи и знатные сеньоры верхом на лошадях.

Анжелика поспешно опустилась на колени, чтобы приложиться к пастырскому перстню, но архиепископ поднял ее и поцеловал ей руку, как бы давая понять этим светским жестом, что визит его неофициален.

– Прошу вас, сударыня, не надо, слишком большая почтительность только подчеркивает, насколько я стар по сравнению с вашей юностью.

– Ваше преосвященство, я лишь хотела выразить уважение, которое питаю к такому выдающемуся человеку, удостоенному высокого духовного сана самим его святейшеством папой Римским и даже самим богом…

Каждый раз, когда Анжелике приходилось произносить подобные слова, она невольно вспоминала сестру Анну, которая в монастыре вела уроки светского воспитания. Да, сейчас сестра Анна осталась бы довольна своей некогда слишком строптивой ученицей.

Прелат снял свою шапочку, перчатки, передал молодому аббату из своей свиты и жестом руки отослал его.

– Мои люди подождут меня во дворе. А мне бы хотелось, сударыня, побеседовать с вами вдали от нескромных ушей.

Анжелика бросила насмешливый взгляд на аббата, обвиненного в нескромности, и он залился краской.

В гостиной Анжелика распорядилась, чтобы принесли освежающие напитки, и попросила гостя извинить ее мужа за то, что он до сих пор не вышел. Она сейчас пошлет сказать ему.

– Я очень огорчена, что и сама заставила вас ждать. Я отлучилась на кухню, чтобы присмотреть за изготовлением наливки. Но я злоупотребляю вашим временем, ваше преосвященство, рассказывая вам о таких пустяках.

– Для господа бога нет пустячных дел. Вспомните историю служанки Марфы. В наши дни такая редкость, чтобы знатная дама сама вела хозяйство. А ведь именно от хозяйки зависит достойный тон дома и поведение слуг. Если же в ней, как в вас, графиня, к тому же сочетаются очарование Марии Магдалины и мудрость Марфы…

Однако голос архиепископа выдавал его рассеянность, и светская болтовня, судя по всему, не принадлежала к тем видам занятий, которые увлекали его. Несмотря на величественную осанку и подчеркнуто прямой взгляд голубых глаз, в нем всегда сквозила какая-то подозрительность, и это смущало его собеседников. Однажды Жоффрей де Пейрак в беседе заметил, что архиепископ обладает удивительным даром внушать человеку чувство вины.

Задумчиво потерев ладони, архиепископ сказал, что для него большая радость снова увидеться с молодой дамой, которая с того давнего дня, когда он венчал ее в соборе святого Северена, весьма редкая гостья в этом соборе.

– Я иногда вижу вас в церкви и могу только воздать вам хвалу за то, что вы усердно посещали службы во время поста. Но должен признаться, дочь моя, меня несколько разочаровало, что я не слышал вашего голоса в моей исповедальне.

– Я исповедуюсь капеллану монастыря визитандинок, ваше преосвященстве.

– Он достойный пастырь, но, по моему мнению, сударыня, ваше положение в обществе…

– Простите, ваше преосвященство, – рассмеялась Анжелика, – но я вам объясню, чем я руководствуюсь: мои прегрешения слишком незначительны, так зачем же я буду отнимать время для исповеди у такой особы, как вы, – мне было бы неловко.

– Мне кажется, дитя мое, вы неверно понимаете самую суть таинства исповеди. Не грешнику судить о тяжести его проступков. Городская молва доносит до меня слухи об оргиях, которые устраивают в этом дворце, и, на мой взгляд, молодая и прелестная женщина едва ли может остаться здесь столь же невинной, как в день своего крещения.

– Я и не притязаю на это, ваше преосвященство, – прошептала Анжелика, опустив глаза, – но думаю, что молва преувеличивает. Да, это верно, праздники во дворце бывают веселые. Здесь слагают стихи, поют, пьют вино, говорят о любви, много смеются. Но я ни разу не сталкивалась с распутством, которое возмутило бы мою совесть…

– Пусть я останусь в убеждении, что вы скорее наивны, чем лицемерны, дитя мое. Слишком юной отдали вас в руки супругу, чьи речи не раз были близки к ереси, а его хитрость, его богатый опыт общения с женщинами позволили ему без труда ввести в заблуждение вашу податливую еще душу. Возьмем хотя бы печально знаменитые диспуты о любви, которые он ежегодно устраивает в своем дворце и на которые собираются не только знатные тулузские сеньоры, но и жены именитых горожан и юные дворяне со всей провинции, и я содрогаюсь, я дрожу от ужаса, видя, как он благодаря своему богатству с каждым днем оказывает все большее влияние на город. Главные капитулы – а они, как вы знаете, являются консулами наших провинций, – эти суровые и неподкупные магистраты, обеспокоены тем, что их супруги посещают Отель Веселой Науки.

– Не поймешь этик людей, – проговорила Анжелика, делая вид, что она задета, – я вечно слышу разговоры о том, что богатые горожане, наоборот, стремятся быть принятыми в кругу высшего дворянства в ожидании дня, когда король в своей милости пожалует и им дворянский титул. Мой муж не кичится ни своим гербом, ни древностью рода Он принимает всех – и мужчин и женщин, лишь бы они не были глупы. И то, что господа капитулы выражают недовольство, меня просто удивляет.

– Прежде всего – душа! – прогремел архиепископ, словно проповедуя с кафедры. – Прежде всего – душа, сударыня, а уж потом титулы.

– И вы действительно думаете, что моей душе и душе моего мужа угрожает серьезная опасность, ваше преосвященство? – спросила Анжелика, широко раскрыв свои глаза цвета морской волны.

Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 153