В сладком плену - Эшуорт (Эшворт) Адель

— Ваша светлость, — отозвалась она, собирая нервы в кулак и опускаясь в реверансе. — Я не слышала, как вы вошли. Надеюсь, я вас не побеспокоила.

Уголок его рта приподнялся в полуулыбке, он выпрямился и решительно шагнул в комнату.

— Вовсе нет. — Он заскользил по ней взглядом. — Вы хорошо выглядите.

Ее щеки запылали румянцем, но она не обратила на это внимания.

— Спасибо. Вы тоже, — вежливо ответила она, отмечая, что герцог выглядит не просто здоровым, но и головокружительно красивым в простых темно-синих брюках, легкой серой рубашке с расстегнутым воротом и закатанными до локтей рукавами. И хотя Господь мог поразить ее за тщеславие, она вдруг обрадовалась, что выбрала для этой встречи темно-фиолетовое платье с глубоким вырезом и тугим корсетом. По крайней мере, в одежде, которая должна была понравиться герцогу, она чувствовала себя лучше подготовленной к битве.

— Так чем я могу помочь вам сегодня? — спросил Ян, подходя ближе.

Виола расправила плечи и отважно встретила его взгляд.

— Это не светский визит, и я пришла не затем, чтобы обмениваться любезностями.

Ян глубоко выдохнул.

— Что ж, после нашей встречи на балу у лорда Тенби на прошлой неделе я не ждал от вас ни любезностей, ни светских визитов.

Теперь он стоял так близко к Виоле, что даже тонкий запах его одеколона сбивал ее с мысли. Встрепенувшись, она как можно непринужденнее отошла от герцога, пересекла комнату и остановилась за одним из коричневых кожаных кресел. Повернувшись к Яну, она для удобства уперлась ладонями в спинку.

С бесстрашной решимостью, чувствуя, как ускоряется ее пульс, она сказала:

— Ян, я хочу, чтобы вы точь-в-точь повторили слова, сказанные вами мистеру Уитмену, после которых он решил, что я не стану ему хорошей женой.

Ян замер на несколько секунд, потом склонил голову немного набок и осторожно спросил:

— Почему вы думаете, что я ему что-то говорил?

Глаза ее вспыхнули гневом.

— Разрушать мою жизнь для вас забава, не так ли?

Он как будто задумался над ее словами, потом опустил руки и ответил:

— Виола, что бы я ни сказал вам в ответ, вы все равно мне не поверите.

Она сглотнула.

— Пожалуй, это самые искренние слова, которые вы когда-либо мне говорили.

Ян почти улыбнулся. Потом его лицо посерьезнело, и он сказал:

— Если вам нужна правда, то да, я действительно вернулся в город и в вашу жизнь, чтобы разрушить ее.

Ее сердце замерло, а горло сдавило от внезапного вихря эмоций.

— Но я больше не хочу этого, — продолжал он хриплым полушепотом. — Хотите верьте, хотите нет, но за последние несколько недель вы помогли мне гораздо лучше себя понять, и хотя я могу не отдавать себе отчета в некоторых поступках, я точно знаю, что мне небезразлично ваше будущее. Просто… я не хотел, чтобы вы выходили за Майлза Уитмена.

— Вас не касается, за кого я выхожу замуж, — выпалила Виола, сжимая спинку кресла, — и уж кому-кому, но только не вам решать, стоит мне это делать или нет.

— Это правда, — признал герцог.

— Так почему вы вмешиваетесь в чужие дела? — спросила она, оправившись от изумления.

Ян провел ладонью по лицу.

— Я не могу ответить на это сейчас.

Виола покачала головой и повела плечом.

— А может, просто лжете обо всем. Откуда мне знать?

Герцог прищурился и смерил ее пристальным взглядом.

— Я пытаюсь быть с вами откровенным, Виола. Но есть вопросы, которые нам с вами нужно обсудить и решить. Только как тут добиться толку, если вы не верите, когда я говорю вам, что новая встреча с вами помогла мне ясно увидеть: разрушив ваше будущее, я не изменю своего прошлого. И не стану счастливым.

Виола презрительно поджала губы.

— Вздор. Вы просто насладились властью над моей судьбой, разрушив надежду на спокойствие и счастье, которые я могла бы обрести с мистером Уитменом.

Ян ухмыльнулся.

— По-моему, мы оба знаем, что никакого счастья в браке с этим мужчиной вы бы не обрели.

Виола сощурилась и обожгла его гневным взглядом.

— И поэтому вы сообщили мистеру Уитмену, что я и Виктор Бартлетт-Джеймс одно и то же лицо? Потому что так печетесь о моем счастье?

У Яна отвисла даже не челюсть, а все лицо.

— Ничего подобного я ему не говорил.

Виола не уступала:

— Он сказал, что знает, будто эскиз, который я вам продала, подлинный, и что он никак не может ухаживать за леди, которая забывает свое место, когда речь идет о продаже произведений искусства.

Ян усмехнулся, и Виола чуть не схватила стоявшую рядом лампу, чтобы запустить ею в его красивое лицо.

— Вы находите это смешным? Он может всем рассказать…

— Он ничего не знает, — успокоил Ян, подходя еще ближе.

— Что вы сказали ему, Ян? — опять спросила она.

— Присядьте, и я вам расскажу, — велел он.

Виола не сдвинулась с места, только сцепила перед собой руки и продолжила сверлить герцога взглядом.

— Пожалуйста, — сказал он, указывая на диван и смягчая свою просьбу.

Виола нехотя подошла и грациозно опустилась на подушку, расправив юбки вокруг колен и ступней, скорее по привычке, чем по необходимости. Как она и опасалась, Ян сел рядом, но, к счастью, на приличном расстоянии от нее. Она ждала, натянутая как струна, сложив руки на коленях, наблюдая за Яном, вновь чувствуя запах его одеколона и борясь с неожиданным и очень сильным желанием коснуться его лица.

— Я говорил с Уитменом, — спокойно признался он, не сводя с Виолы внимательного взгляда, — не только потому, что ваши друзья беспокоились на его счет, но и потому, что ваши планы заключить с ним брак весьма подозрительно совпадали по времени с…

— Это не ваше дело, — раздраженно перебила Виола.

Ян закинул руку на спинку дивана.

— Верно, не мое, и все-таки я беспокоюсь.

Смущенная, она едва заметно покачала головой.

— Так беспокоитесь, что готовы погубить мою репутацию?

— Ничего подобного. — Герцог вздохнул и добавил: — Майлз Уитмен без обиняков признался, что хотел жениться на вас ради вашей коллекции картин, главным образом, чтобы ее распродать. Вы были нужны ему только ради финансовой выгоды, Виола. Я просто сказал ему, что все произведения искусства, которые он считал вашими, на самом деле принадлежат вашему сыну. Он знал, что эскиз подлинный, просто потому, что разбирается в картинах, и только. Ему не известно, что художник Бартлетт-Джеймс — это вы. По меньшей мере, он не мог вынести этого из разговора со мной.

Виола все смотрела в его прекрасные глаза, не замечая в них обмана, но отлично понимая, что он может чего-то недоговаривать.

— Вы не имели ни малейшего права вмешиваться, Ян.

Он удивленно заморгал.

— Этот человек хотел жениться на вас ради вашего состояния. И нисколько не скрывал своих мотивов.

— Возможно, этот факт для меня несущественен, — огрызнулась она, сверкая глазами. — Кто вы такой, чтобы перекраивать мое будущее? Я не вмешивалась, когда вы сказали, что хотите ухаживать за леди Анной, которая, кстати, вам абсолютно не подходит во всех отношениях.

— Неужели, — скорее утвердительным, чем вопросительным тоном отозвался герцог.

Чувствуя внезапный жар в щеках, Виола поспешила добавить:

— Но, опять-таки, не мне решать, на ком вам жениться. Ваш выбор — это ваше личное дело.

— Ах. — Он прочистил горло. — Давайте проясним этот вопрос раз и навсегда. У меня никогда и в мыслях не было ухаживать за леди Анной или жениться на ней, — сказал он, понизив голос. — Признаюсь, что намекал на интерес к ней, чтобы добраться до вас. Но даже если бы я находил ее хоть сколько-нибудь привлекательной, ей никогда не сравниться с вами в изяществе, остроумии и пылкости. Она, как вы говорите, абсолютно мне не подходит, во всех отношениях.

Виола поежилась в корсете, находя откровенность герцога очаровательной, но не улавливая, в чем состоит его цель. Женские инстинкты подстрекали спросить, что именно он думает о ее остроумии, изяществе и пылкости, как будто это не бог весть как важно, но рассудительная натура взяла верх.