Неукротимая Сюзи - Башельери Луиза

– Я поддерживаю подобные устремления, – сказал философ, – но, боюсь, необходимость освоения этой новой территории может возыметь приоритетное значение… И то, что вы называете гнусностью, будет продолжаться еще долго!

– Луизиана – это совсем не рай, которым она вам, возможно, показалась, – наконец принял участие в разговоре и господин де Дрей, считавшийся выдающимся картографом. – В прошлом году по здешним местам хорошенько прошелся ураган…

Картограф затем объяснил, что даже самым искусным инженерам лишь с трудом удается осушать окрестные болота, и на то, чтобы справляться с данной задачей, требуются целые легионы рабов.

Понимая, что эти два человека уже не раз бывали в этих местах и хорошо знают и их, и многих проживающих здесь людей, Сюзи наконец решилась спросить:

– Господа, а не слышали вы, есть ли среди тех, кто занимается обустройством на данных территориях, капитан Томас Ракидель?

– Повторите, как зовут этого капитана?

– Томас Ракидель де Кергистен. Он в свое время прославился в Сен-Мало как корсар… Я слышала, что он сейчас находится здесь.

– Это имя мне незнакомо, – заявил господин де Дрей.

– И мне тоже, – сказал философ. – Нужно спросить господина де Бенвиля… Он любит окружать себя талантливыми людьми. А может, этому человеку – который, видимо, является вашим другом, – довелось стать капитаном невольничьего судна? Такие корабли нуждаются в опытных капитанах…

Сюзанне очень не хотелось верить в то, что Томас Ракидель, который в свое время красиво рассуждал о совершенствовании человечества и о равенстве всех людей, мог предать те идеи, которые он тогда так горячо защищал.

Ей вспомнилось подозрение, которое возникло у нее на палубе «Грациозного», когда она прощалась с женщиной-матросом, и она начала сомневаться в том, что ее переменчивый любовник и в самом деле находится в Луизиане. Она решила побыстрее с этим разобраться: все население Нового Орлеана насчитывало тысячи три человек (ну, может, немногим больше), и если где-то среди них скрывается Томас Ракидель, она узнает об этом и разыщет его. Следуя совету господина де Шавиля, она во время ужина спросила губернатора:

– Господин губернатор, не знаете ли вы, находится ли в этом городе или проезжал ли через него Томас Ракидель де Кергистен, капитан?

Господин де Бенвиль нахмурил брови, напрягая свою память.

– По правде сказать, – наконец ответил он, – я знаю абсолютно всех обитателей этого города. Кроме того, в силу своих обязанностей я контролирую прибытие сюда кораблей и лично общаюсь со всеми, кто ими командует… Однако в подвластных мне владениях ни один человек с фамилией Ракидель никогда не появлялся! Он – один из ваших друзей, мсье?

– Да, он был моим другом. Я ходил в море на корсарском фрегате, которым командовал этот капитан… Фрегат назывался «Шутница». С тех пор, правда, прошел уже не один год.

– Вы занимались каперством? – удивился философ.

– В качестве первого помощника капитана.

– И ваше плавание было успешным?

– Мы привели за собой в порт испанский галеон. Он перевозил очень большой груз, а его экипаж насчитывал более двухсот человек.

– Так наш писарь, оказывается, еще и корсар! – воскликнул господин де Шавиль. – Ваше телосложение, мсье, давало мне основания полагать, что вы никогда не держали в руке ничего, кроме пера!

– Я неплохо владею и шпагой, – не без самодовольства заявила Сюзи.

– Как много талантов у одного-единственного человека! – воскликнул господин де Бенвиль, поднимая свой бокал. – Выпьем за Французское королевство, у которого сейчас имеются владения по обе стороны всех океанов!

Замыслы Сюзанны, таким образом, грозили закончиться полным провалом. Вечером того же дня, когда она поучаствовала в коротенькой экспедиции к реке, она почувствовала, что тело пытается ее предать: ее стало трясти от лихорадки, в желудке начались спазмы, зубы застучали друг о друга. К ней, слегшей в постель, позвали господина Дежарре – врача, который тоже проживал в доме губернатора. Он послушал ее дыхание, пощупал пульс и пришел к выводу, что она серьезно заболела и эта болезнь может привести к смертельному исходу. Затем он вышел из комнаты Сюзанны и объявил остальным обитателям дома, что они не должны заходить к ней, поскольку в противном случае могут заразиться.

– Бедняга шевалье рискует расстаться с жизнью, – сокрушенно покачал головой врач. – Он может стать первой жертвой комаров… Предупреждаю вас, господа, что комар в здешних местах опаснее самых свирепых животных, рыскающих вокруг города! Нам остается только надеяться на то, что мы от укусов комаров ничем не заразились…

Никто не отваживался заходить в комнату к шевалье, мучающемуся на своей кровати. Исключением стала Кимба, чернокожая служанка. Она, похоже, не очень-то боялась заразиться лихорадкой. Зайдя в комнату, она первым делом очень осторожно протерла влажной тканью лицо молодого человека, который проявил к ней интерес и обращался с ней неизменно хорошо каждый раз, когда ей доводилось ему прислуживать. Затем она попыталась раздеть его, чтобы ему не приходилось киснуть в собственном поту. Снимая рубашку, она вдруг увидела, что это не мужчина, а женщина. Еле удержавшись от того, чтобы не вскрикнуть от изумления, она продолжила свою работу так, как будто не заметила ничего странного. Сюзи, впавшая в бессознательное состояние, не видела и не ощущала того, что с ней происходило.

Кимба, уверенная в том, что в комнату сейчас никто не зайдет, стала чертить пальцем какие-то кабалистические знаки на неподвижном и абсолютно голом теле и шептать заклинания на своем родном наречии. Эта рабыня тем самым осуществляла ритуал изгнания злых духов, который назывался Мбумба Киндонга и которому ее еще в Гвинее научила Нганга Маринда – святая женщина, обладавшая способностью избавлять людей об воздействия на них сил зла. Затем она – по-прежнему очень осторожно – надела на лежащую перед ней спящую красавицу чистую рубашку из тонкого батиста.

Лихорадка мучила Сюзанну целую неделю. В течение всего этого времени Кимба ухаживала за своей новой подопечной с позволения и одобрения господина де Бенвиля, искренне желавшего выздоровления молодому шевалье, к которому он уже с первого дня их общения проникся глубокой симпатией.

Чернокожая служанка не стала никому рассказывать о том, что этот шевалье – не мужчина, а женщина. Открыв утром на восьмой день глаза, Сюзи посмотрела на сидевшую возле ее кровати негритянку и спросила:

– Где я и что со мной произошло?

– Ты заразилась злокачественной лихорадкой, из-за которой ты могла отправиться в царство мертвых, – ответила Кимба.

– Вы за мной ухаживали? – спросила Сюзи, встревожившись от мысли о том, что могла узнать о ней эта служанка.

– Я и ухаживала за тобой, и молила о помощи одну святую женщину, которую мы почитаем в Гвинее. Она решила, что ты достойна жить дальше, – и вот ты теперь избавлена от злых духов, которые тебя терзали…

– Но… что знает эта святая женщина о том, кто я… на самом деле?

– Она знает, что ты выдаешь себя за того, кем не являешься, и что ты – та, за кого ты себя не выдаешь, однако она любит всех людей без исключения и умеет распознать чистое сердце.

– Мое сердце признательно тебе, Кимба, а мое тело выздоровело исключительно благодаря тебе. Как я могла бы тебя отблагодарить?

Служанка широко улыбнулась и переспросила:

– Отблагодарить?

Это слово, похоже, было для нее незнакомо. Сюзи, тоже улыбнувшись, сказала:

– Мне хотелось бы стать твоей подругой…

Кимба в ответ обхватила Сюзанну руками и прижала ее к своей груди.

Сюзи приложила указательный палец к губам, тем самым показывая, что все нужно держать в секрете.

– Не надо говорить твоему хозяину и его гостям о том, кто я на самом деле… – прошептала она.

Кимба в ответ лишь пристально посмотрела Сюзанне прямо в глаза и тоже приложила указательный палец к губам.

Сюзи не покидала своей комнаты в течение еще нескольких дней, однако все обитатели губернаторского дома узнали от служанки, что «белому господину» посчастливилось выжить.