Странные клятвы - Патни Мэри Джо

– Лорд Адриан, вы позволите нам остаться в Шрус­бери? Хотя намерения Ги Бургоня не относились к раз­ряду добрых, но мысль сэра Венсана имела под собой резонное обоснование. Ваш город находится в удобном месте и будет процветать с помощью моей торговли.

Просьба застала Уорфилда врасплох. Нахмурив­шись, он повернулся и зашагал по траве, сложив руки за спиной и обдумывая предложение. Действитель­но, Шрусбери только выиграет от расширения тор­говли, и теперь, вспоминая отзывы о Левески, он поду­мал о его связях с Англией, Нормандией и Францией.

Но его посетитель – еврей. Адриан не принадле­жал к числу тех, кто возлагает бремя ответственнос­ти за распятие Христа на иудеев, хотя, как сказал аббат Вильям, кто-то должен отвечать за смерть Иису­са. Евреи не были католиками – единственная общи­на неверующих в Спасителя в царстве христиан. Они отвергают обвинения, не понимая, какие муки грозят их душам. Из-за евреев опасности могут подвергать­ся души других людей. Никакое экономическое бла­гополучие Шрусбери не стоит такого риска. Де Лэн­си повернулся к гостям.

– Вы можете поселиться в Шрусбери только в том случае, если вы и ваши родные примут христиан­ство.

Бенжамин вздохнул, и Мериэль показалось, буд­то он стареет на глазах.

– Вы думаете, я соглашусь на такое условие?

Адриан покачал головой.

– Нет, но надо же мне хотя бы предложить это. Евреи – упрямый народ, уважаемый Бенжамин.

– Если бы мы не были упрямыми, нас уже давно стерли бы с лица земли, – с помощью сына старик поднялся со скамьи.

Юноша вызывающе посмотрел на графа.

– Неужели христианская вера настолько слаба, что одна еврейская семья может угрожать целому го­роду?

– Арон! – старик сжал руку сына. В темных муд­рых глазах появился страх. – Простите его, милорд. Он слишком молод и дерзок.

Адриан прищурился, но в его голосе не слыша­лось ни гнева, ни раздражения.

– Христианство вовсе не слабая и беззащитная вера, но среди слуг господних много языческих пред­рассудков. Я не желаю рисковать.

Старый еврей покорно склонил голову.

– Мы немедленно уезжаем из замка.

Мериэль, встав на цыпочки, что-то горячо шепта­ла на ухо мужу. Уорфилд кивнул, затем повернулся к гостям

– Моя жена напомнила мне, что я нарушаю законы гостеприимства. Оставайтесь на ночлег вместе со своими домочадцами, а еще лучше, располагайте моим домом столько, сколько нужно. Может, придумаете другой выход. А когда соберетесь уезжать, позвольте дать вам эскорт, который будет охранять вас на об­ратном пути.

Юный Арон хотел что-то возразить, но суровый взгляд отца остановил его.

– Уже поздно, мы с радостью примем ваше пред­ложение, однако у меня есть своя собственная охра­на, и ваши люди не понадобятся.

– Вы уверены? Если Ги Бургонь узнает о вашем прибытии, то вполне возможно, бросится в погоню.

– Мы здесь долго не задержимся, – в голосе Левески слышались нотки грусти. Он поднялся и вы­шел из сада, тяжело опираясь на плечо сына.

Когда посетители скрылись, Адриан, повернув­шись, встретился глазами с женой, смотревшей на него очень серьезно.

– Неужели ты и вправду думаешь, что их присут­ствие может развратить христиан?

– Не знаю, – честно признался де Лэнси. – Но не хочу испытывать судьбу.

Девушка отвернулась и, сорвав розу, вдыхала не­жный аромат.

– Иисус был евреем. Почему мы должны отвер­гать его народ?

– Мериэль, – резко сказал Адриан, – я не хочу это обсуждать.

Девушка подняла глаза.

– Прошу прощения, милорд, – спокойно произ­несла она. – Я не собиралась оспаривать ваше мне­ние. Просто не могу понять, почему вы не позволили им остаться в Шрусбери.

– Там, где дело касается души, нет места ком­промиссу, – это была первая размолвка между суп­ругами, и Адриан, желая сгладить неприятное впе­чатление, успокаивающе сказал: – Я не заставляю их умирать с голоду. В других городах уже есть ев­рейские общины, и Бенжамина с его богатством при­мут там с распростертыми объятиями, если он не захочет возвращаться в Лондон. И говори мне «ты».

– Конечно, – Мериэль улыбнулась. – Я знаю, что ты не можешь совершить бесчестный поступок.

Ее абсолютная вера в его добродетель больно коль­нула Уорфилда. Господи, если она когда-нибудь пой­мет, на что способен ее муж, то никогда не простит. Стараясь, чтобы в голосе не прозвучало беспокойст­во, де Лэнси спросил:

– Какой фонтан ты хочешь построить здесь? На это уйдет немало времени, но мы можем заказать его в Италии, – в глубине души мужчина знал, что его вину не загладит даже мраморный фонтан.

Ночью Мериэль проснулась от собственного кри­ка. Она вырывалась и сражалась, отчаянно пыта­ясь вырваться из рук черного ангела, схватившего ее. Девушка была близка к истерике, когда крики «Мериэль, Мериэль! Проснись!» заставили ее оч­нуться.

– Адриан? – прерывающимся голосом прошепта­ла она. При свете свечи Мериэль увидела лицо мужа, склонившегося над ней. Колышущееся, неверное пла­мя высвечивало его белокурые волосы и подчеркива­ло скулы.

На какое-то мгновение девушка не могла понять, где находится, потому что лицо демона, терзавшего ее душу и тело, было похоже на Уорфилда. Закрыв глаза, она попыталась взять себя в руки, иначе могла разразиться катастрофа.

– Господи, Мериэль, с тобой все в порядке?

Адриан обнял жену, и та прильнула к нему, все еще дрожа.

– Тебе приснился дурной сон, – мягко проговорил он. – Расскажи, тебе станет легче.

– Не могу точно припомнить, но кажется… я сидела в клетке, словно птица. Демон… хотел, чтобы я пела для него, но я не могла, – Мериэль не смогла признаться мужу, что у черного ангела было его лицо. – Наконец мне удалось сломать клетку, но у меня не было крыльев. Я падала в бесконечную черную пропасть и знала, что разобьюсь.

Адриан крепко прижал жену к себе, поглаживая по плечу.

– Все в порядке, дорогая, ты в безопасности. Это просто дурной сон. Я никому не позволю причинив тебе боль. Замерзла?

Мериэль, прижавшись к груди Уорфилда, слышала стук его сердца.

– Нет, – прошептала она, удивляясь, как может дрожать в руках Адриана.

– Позволь мне согреть тебя, – де Лэнси приподнял ее подбородок и нашел дрожащие губы. Поначалу поцелуй был осторожным и нежным, но затем стал настойчивым и страстным.

На секунду Мериэль охватила паника, она пыталась вырваться, но желание взяло верх. Она ответила на поцелуй так же страстно, лаская стройное мускулистое тело мужа, желая, чтобы тот вошел в нее и победил страх.

Адриан походил на бушующий смерч, мощный ураган. К его страсти и искусству любви прибавилось знание ее тела и реакции. Для Мериэль перестало существовать время, исчезли страх и отчаяние, остались только ощущения тела, прикосновения и вкус, мольба и желание отдать и получить. И все это на­столько сильно, что исчезли стены, потолок, все на свете. И уж, конечно, она не думала о черном демоне, терзавшем ее.

Когда момент их экстаза прошел, Мериэль вытя­нулась на постели, радостная и счастливая. Ее стра­хи остались далеко в прошлом, засели в глубинах сознания. Она погрузилась в сон.

Сэр Венсан де Лаон справедливо гордился сетью доносчиков, которую создал в Шрусбери и ближай­ших деревнях. Известно, что у Адриана Уорфилда шпионы не хуже, поэтому казалось вдвойне прият­нее собирать сведения прямо под носом графа. К со­жалению, на этот раз новость была не очень хоро­шей. Француз грязно выругался и некоторое время ломал голову, пытаясь сообразить, что надо предпри­нять, чтобы исправить положение. Наконец, собрав­шись с духом, он отправился к Ги Бургоню.

Граф натачивал лезвие меча. Вообще-то рыцари не марали рук черной работой, которая больше под­ходит кузнецу, но Ги она нравилась, и тот не однаж­ды хвастался, что может сделать самое опасное ору­жие в христианском мире. Наверное, это так. Сэр Венсан остановился на почтительном расстоянии на случай, если плохие новости испортят настроение хозяину.