Проблеск небес - Смит Барбара Доусон

– Я… – Она опустила глаза и заломила руки. – Я смиренно прошу у вас прощения, милорд. Я просто подумала, что милорд, возможно, пожелает поговорить с вами. Пока вас не сбили с пути истинного.

– Сбили с пути? Тогда вы опоздали. Оба.

Кэтрин в смятении прижала одеяло к груди и попыталась сесть, Чтобы высказать возмущение этим бесцеремонным вмешательством в ее жизнь и помешать Берку сделать заявление, от которого он потом будет вынужден отказаться.

– Подождите, – сказала она.

Но никто не услышал ее слабого голоса. Горячая волна боли прокатилась по левому боку.

Уэстхейвен сурово смотрел на сына.

– Это та самая женщина?

Его ледяной взгляд заставил Кэтрин содрогнуться. Откуда-то издалека она услышала ответ Берка:

– Эту леди зовут Кэтрин. Скоро она станет графиней Торнуолд.

Она открыла рот, чтобы возразить. Но вдруг комната покачнулась. В глазах стало темно. Кэтрин потеряла сознание.

– Как она? – спросил Родерик Гришем.

Когда спустя два часа Берк вошел в библиотеку, отец подошел к нему той же уверенной походкой, которой Берк в детстве пытался подражать. Мало что изменилось в его отце. Тот же холодный взгляд, те же уверенные манеры, тот же суровый вид. Но все же он изменился за эти десять лет. Глубокие складки пролегли вдоль носа, а волосы и брови поседели. Берк не позволил себе признаться, что был потрясен. Его когда-то несгибаемый отец постарел.

Нет, конечно, Берк не остался равнодушным. Он подошел к буфету, налил, себе бренди и сделал, большой глоток. Он сменил рубашку и освежился, но еще не избавился от потрясения, которое испытал при виде крови Кэтрин.

– Сейчас ею занимается доктор. Повреждены только мягкие ткани, к вашему сожалению.

– Не говори глупости! Я не желаю смерти этой женщины.

Берк резко обернулся:

– Раз уж вы упомянули, об этом, как странно, что подъехали к этому дому так скоро после того, как была ранена Кэтрин. Скажите, отец, как далеко вы можете зайти в желании помешать мне жениться на ней?

Лицо Родерика стало землисто-серым.

– Ты смеешь предполагать, что я прятался в кустах и пытался убить женщину?

Даже сейчас отец умел вызывать в Берке чувство стыда. Он с трудом выдержал его взгляд.

– У вас была веская причина.

– Это грязное обвинение, даже если и исходит от тебя. А я уж начинал надеяться, что ты изменился.

– Изменился? – Берк заставил себя непринужденно рассмеяться. – Что навело вас на эту мысль?

– Ты провел в Корнуолле целый год, занимаясь имением. После твоего удивительного поступка в Ватерлоо ты, кажется, бросил играть, распутничать и пьянствовать…

Так, значит, Родерик пристально следил за ним. Берк почувствовал странную теплоту в сердце, но тут же обругал себя за то, что все еще цепляется за детские мечты. Интерес отца не имел ничего общего, с любовью или заботой. Он даже не потрудился навестить в больнице раненого сына.

– Так кому же вы платили, кто же шпионил за мной? Троттер? Или, скорее, Дайбелл?

При упоминании старого слуги Родерик слегка поджал губы.

– Ему я никогда не платил. Он присылал, мне сведения, потому что тоже беспокоился о тебе.

– Вас беспокоит только честь семьи. – Берк поднял бокал, залпом опорожнил его и поставил на буфет.

– Да, – подтвердил Родерик. – Я беспокоюсь. Особенно когда вхожу сюда и вижу твою нареченную лежащей с пулевой раной. Что, черт побери, сегодня произошло? Кто в нее стрелял?

Берк подошел к окну и уперся руками в подоконник. У него возникло подозрение, но он не мог его высказать, пока не узнает больше.

– Это был несчастный случай. Это все, что вам надо знать.

– Я только уповаю на Бога, что ты не ввязался в какой-то грязный скандал. Кто такая эта Кэтрин Сноу? Что ты знаешь о ее происхождении? Кто ее родители?

– Мне, черт побери, наплевать на ее родословную. – Скрестив на груди руки, Берк повернулся к отцу. – Не сомневайтесь, я такой же неисправимый, каким был всегда. Ничто из того, что вы скажете или сделаете, не помешает мне жениться на этой женщине.

– Так ты женишься, чтобы насолить мне?

– Не обольщайтесь. Я женюсь ради собственного удовольствия, а не чьего-то другого. Меньше всего вашего. – Если Кэтрин примет его предложение.

Берк все еще видел возмущение в ее глазах, когда он чуть не солгал об их помолвке. Но его переполняла как любовь, так и ненависть к человеку, который дал ему жизнь, а затем лишил своей любви и доброты.

Заложив руки за спину, Гришем-старший ходил по комнате.

– Я думал, что ты наконец готов встретить меня как взрослый. Кажется, я ошибся.

Берк изобразил на лице наплевательскую усмешку:

– Упаси Боже, чтобы я стал таким, как вы! Поэтому возвращайтесь в свой кабинет, в вашу палату лордов, в круг ваших высокорожденных снобов.

– Я остаюсь. Мой долг позаботиться о том, чтобы ты не искалечил свою жизнь в угоду охотнице за деньгами. Если я смогу предотвратить этот неравный брак, я сделаю это.

– Ваше вмешательство ничего не изменит. Если вы посмеете обидеть Кэтрин, вы за это ответите. – Целая буря чувств бушевала в душе Берка, и самое тяжелое из них – страх, что, может быть, отцу это удастся.

– Это тот самый разбойник вчера и стрелял в Кэтрин, – с широко раскрытыми голубыми глазами говорила Пруденс. – Это должен быть именно он. Он украл драгоценности леди Боуфорт.

Присцилла, хлопая ресницами, посматривала на сидевшего напротив нее лорда Уэстхейвена.

– Это было очень странно. Вор опустошил ее сейф и оставил в нем медный фартинг.

Родерик Гришем не донес чашку до рта.

– Вы сказали «медный фартинг»?

– Да, мы знаем, потому что леди Боуфорт – мамина лучшая подруга. Она рассказала это в письме.

Лорена налила себе сливок из серебряного кувшинчика.

– Это случилось несколько недель назад. Я уверена, его сиятельство не интересуют соседские сплетни.

– Напротив, – задумчиво сказал маркиз. – Кажется, я вспоминаю одного вора драгоценностей в Лондоне, это было лет тридцать назад, он точно так же оставлял монету.

Чашка в руках Лорены звякнула о блюдце и перевернулась. Темная жидкость разлилась по белому кружеву скатерти.

– О, какая я неловкая! Оуэн, – прикрикнула она на лакея, – убери это.

Берк поднял свою чашку, как бы произнося шутливый тост.

– Таков мой отец. Все крепко держит в памяти, как кролика в силке. Никогда не забывает ни малейшей детали.

Маркиз сердито взглянул на сына:

– А ты все еще такой же дерзкий, каким был всегда.

У Кэтрин, наблюдавшей за ними из-за двери гостиной, замерло сердце. Никто не заметил, как она появилась в дверях. Никто не мог предположить, что она встанет с постели. Но несмотря на боль, Кэтрин просто больше не могла лежать.

Она должна была сама увидеть, как ведут себя друг с другом Берк и его отец.

До сих пор в их отношениях не появилось ничего обнадеживающего.

Она плохо помнила предыдущую ночь. Только то, как наклонялся к ней доктор, как она словно плыла куда-то от настойки опия и как, проснувшись среди ночи, увидела Берка, дремавшего в кресле подле кровати. Она спала крепко и долго, пока солнце не осветило комнату. В кресле уже сидела миссис Эрншо и вязала. В голове у Кэтрин прояснилось, и к ней вернулась способность размышлять. Часами она раздумывала над чередой событий и главным образом о неожиданном приезде лорда Уэстхейвена.

Невзирая на протесты кухарки, Кэтрин надела широкое зеленое муслиновое платье и накинула янтарного цвета шаль в тон своим глазам. Не в силах сдержать тревогу, она пощипала бледные щеки и отправилась на поиски Берка.

И вот, вздохнув, собрав все силы, она направилась к группе, сидевшей у камина.

– Добрый день.

Все глаза устремились на Кэтрин. Сидевшие рядышком близнецы в нарядных платьях – красном, как вино, и коричневом, как поджаренный хлебец, – раскрыли рты. Лорена прижала руку к пышной груди. Родерик Гришем невозмутимо восседал на позолоченном диване, всем своим видом олицетворяя тирана на троне.