Последний негодник - Чейз Лоретта

Мадам Бриз – а именно к ней обращалась Лидия – бросила быстрый взгляд через плечо, и стрелой ринулась в узкий переулок, таща за собой девочку.

Лидия не имела представления, кем была эта девочка – по всей видимости, деревенская прислуга, похоже, одна из бесчисленных беглянок, которые каждый день держат путь в Лондон, только чтобы попасть в когти сводниц и сутенеров, ошивавшихся возле каждого постоялого двора от Пиккадилли до Ратклифф.

Лидия заметила эту парочку на Странд. Девочка, разинув рот, как обыкновенная деревенская дурочка, глазела на достопримечательности, пока Корали, разодетая в черное, как уважаемая матрона, с возвышавшейся на черных, как смоль, волосах дорогой шляпой, безжалостно вела девчонку к гибели: вне сомнения, на Друри Лейн в ее легион порочных ловушек.

Если дитя втянут в то, для чего предназначен был бордель Мадам, чего Лидия не позволит, то девочке вовек оттуда не выбраться.

Но когда Лидия повернула в переулок, то увидела, как юная особа упирается ногами и пытается стряхнуть руку Корали.

– Вот именно, моя девочка! – закричала Лидия. – Беги от нее!

Она услышала за собой что-то кричавший мужской голос, но громогласный лай Сьюзен заглушал слова.

Девочка упорно боролась, но упрямая сводня крепко держала дитя, таща к Винегар-Ярду. Тут Корали занесла руку, чтобы ударить девочку, и Лидия бросилась спешно к ним и отбросила проститутку прочь.

Корали отлетела спиной к грязной стене: – Кровожадная сука! Оставь нас в покое!

И снова устремилась вперед.

Сводня не оказалась достаточно проворной, чтобы схватить девочку, которую Лидия поспешно убрала с дороги.

– Сьюзен, сторожи, – приказала она собаке. Сьюзен подобралась ближе к юбкам девочки из невзрачной коричневой материи и издала предупреждающее рычание. Злодейка заколебалась, лицо ее перекосило от ярости.

– Советую вам уползти обратно в свою щель, откуда вы явились, – предупредила Лидия. – Только попробуйте хоть пальцем прикоснуться к этому ребенку, и я потащу вас в суд за похищение и попытку насилия.

– В суд? – повторила женщина. – Ты донесешь на меня? А что ты хочешь от нее, хотела бы я знать, ты, величайшая портовая шлюха?

Лидия посмотрела на девочку, чьи широко раскрытые глаза быстро перебегали с Лидии на проститутку и обратно. Она явно не знала, кому верить.

– Б-Боу-стрит, – сдавлено пролепетало дитя. – На меня напали и все отобрали, а она вела меня к…к…

– Погибели, – подсказала Лидия.

В этот мгновение на Винегар-Ярд ввалился высокий хулиган с другим парнем, следующим за ним по пятам. Из разнообразных таверн и закоулков повыскакивали еще несколько представителей мужского пола.

Лидия прекрасно понимала: там, где собирается сброд, хлопот не оберешься. Тем не менее, она решила, что не покинет это заблудшее дитя, будь тут толпа или нет.

Не замечая сборище, Лидия сосредоточилась на девочке.

– Боу-стрит вон там, – сказала она, показывая на запад. – А дорога, по которой тебя тащила эта змея, ведет к Друри Лейн, где полно отличных борделей – как могут подтвердить все эти разодетые приятели.

– Лгунья! – завизжала Корали. – Я нашла ее первой! Найди себе собственных девчонок, ты, дылда стоеросовая! Я проучу тебя, как промышлять на моем дворе.

Она было направилась к своей жертве, но угрожающий рык Сьюзен остановил сводню.

– Отзови свое чудовище! – пришла в ярость злодейка. – Или ты у меня пожалеешь.

Неудивительно, что девочки боятся своей сводни, подумала Лидия. Эта женщина, должно быть, почти сумасшедшая, коли посмела так близко подойти к Сьюзен. Даже эти мужчины – до самого последнего рожденного вне всякого сомнения в трущобах злодея, держались на почтенном расстоянии от рычащей собаки.

– Вы не так поняли, – холодно заявила ей Лидия. – Считаю до пяти, чтобы вы скрылись с глаз моих. Иначе я заставлю вас сильно пожалеть. Раз. Два. Тр…

– Ах, да будет вам, дамы, дамы.

Высокий хулиган отпихнул с дороги какого-то зеваку и выступил вперед.

– У вас корсеты полопаются от всех этих дерзостей и устрашающих выпадов, мои миленькие изящества. И все ради чего? Малюсенькая проблема: одна цыпочка и две наседки, которые не поделили ее. Разве кругом не полно цыплят? Не стоит нарушать мирный покой нашего короля и звать констеблей, верно? Определенно не стоит. – Он вытащил кошелек. – Вот как мы поступим. По банкноте каждой, мои дорогие – и я забираю у вас малютку.

Лидия безошибочно распознала характерный выговор человека из высшего общества, но она была слишком вне себя, чтобы этому удивиться.

– Банкнота? – вскричала она. – И во сколько же вы оцениваете человеческую жизнь? В один фунт?

Он обратил к ней вспыхнувший взгляд зеленых глаз. Смерил ее с ног до головы. Этот тип возвышался над ней на несколько дюймов – не частое явление на веку Лидии.

– Из того, что я имел счастье лицезреть, как вы правите экипажем, вы-то вообще жизнь человеческую ни во что не ставите, – холодно произнес он. – Всего лишь за минуту вы чуть не угробили троих на Странд.

Его бесстыдный взгляд обвел присутствующее собрание.

– Следует выпустить закон, запрещающий женщинам править лошадьми, – громогласно объявил он. – Это просто угроза человечеству.

– Так держать, Эйнсвуд, не забудь упомянуть это в своей речи на следующем заседании в Палате лордов, – выкрикнул кто-то.

– На следующем? – закричал другой. – Скорее уж на первом, если крыша не рухнет, когда он притащится в Парламент.

– Да чтоб мне провалиться! – раздался голос с задних рядов. – Уж не Эйнсвуд ли это, а?

– Точно он, и играет роль царя Соломона, никак не меньше, – снова воскликнул кто-то из первого ряда. – И, как обычно, тянет не ту кобылу за хвост. Поясните его светлости, мисс Гренвилл. А то он записал вас в «настоятельницы» с Ковент-Гарден.

– Ничего удивительного, – заявил один из его приятелей. – Принял же он маркизу Дейн за проститутку, верно?

И вот тут-то Лидия поняла, кем являлся этот неотесанный мужлан.

В мае пьяный Эйнсвуд встретил на постоялом дворе Дейна и невесту маркиза в их брачную ночь и отказался поверить, что леди была леди, не говоря уж о том, что она жена Дейна («Рискованный флирт» – Прим.пер.). Дейн счел своим долгом исправить неправильное представление старого школьного дружка с помощью кулаков. Сей приключившийся случай еще долго был у всех в Лондоне на устах.

Лишь самую малость удивительно, что Лидия по ошибке приняла его светлость за грубияна с Ковент-Гарден. По всем расчетам герцог Эйнсвуд был один из самых испорченных, безответственных и тупоголовых повес из списка в книге пэров Дебретта – немалое достижение, демонстрирующее нынешнее плачевное состояние аристократии.

Герцог был к тому же, как видела Лидия, неряхой из нерях. Несомненно дорогое, пошитое на заказ платье он надел несколькими днями ранее и измял так, словно спал в нем. Шляпы на его голове не было, и копна густых каштановых волос свисала на один глаз, который в равной степени свидетельствовал о месяцах неудовлетворительного сна и более чем удовлетворительного беспутства. Его единственная уступка в угоду чистоте состояла в том, что не так давно он позволил кому-то побрить себя, наверняка, пребывая в пьяном беспамятстве.

Она увидела куда больше: адское пламя, мерцающее в глубине его зеленых глаз, надменный профиль его носа, твердые линии скул и подбородка… дьявольски изогнутый рот, обещающий все, готовый заставить смеяться, согрешить, в общем, все, что вам угодно.

Лидия не осталась равнодушной. Бесенок в ней, один из тех, кого она обычно держала под замком, подпрыгнул и потянулся к своему двойнику, сидевшему в герцоге. Но она тоже не была дурой. Лидия прекрасно понимала, что это, по сути, манера поведения, присущая негодяям, и в общем она могла бы назвать сию манеру одним словом: неприятность.

Все же именно этот негодяй являлся герцогом, а даже самый худший аристократ имел больше влияния на власти, чем простой журналист, особенно женского пола.