Спасенная репутация - Грейси Анна

– Девушка... останется с нами. – И снова закрыл глаза.

– Не беспокойся, дружище. Я позабочусь о ней. – Мактавиш повернулся к Фейт. – Ты остаешься здесь. Я принесу тебе одеяло. – Он бросил на Фейт грозный взгляд, словно говоря: только посмей сделать хоть шаг без моего ведома.

Да она и не собиралась никуда уходить. Николас Блэклок выглядел очень больным. Лицо его было смертельно бледным даже в свете костра, а лоб пересекали глубокие морщины боли. Фейт присела на колени рядом с ним. Может, его ранили в голову во время драки? Неужели это она виновата?

Его густые черные волосы в беспорядке разметались по лицу. Фейт отвела их назад. Потом вытащила платок, все еще мокрый от морской воды, и осторожно вытерла испарину с лица больного. С закрытыми глазами Ник выглядел моложе, чем показалось ей вначале. Ему еще нет тридцати, подумала Фейт.

Складки на лбу немного разгладились? Или она выдает желаемое за действительное? Фейт выпрямилась и обнаружила, что мистер Мактавиш смотрит на нее, угрюмо и подозрительно сдвинув брови. Он швырнул на землю скрученные одеяла так, словно бросил перчатку.

– Надеюсь, вы не возражаете против ночевки на песке, под открытым небом, мисс, – сказал Стивенс, выкладывая поленья замысловатым узором.

Фейт печально улыбнулась, но у нее не хватило духу объяснить, что выбора все равно нет.

– Что случилось с мистером Блэклоком?

Стивенс открыл рот, чтобы заговорить, но мистер Мактавиш прервал:

– Помолчи-ка ты, болтун! Если он захочет, чтобы она знала, то сам ей утром расскажет!

– Значит, к утру он поправится?

Большой шотландец смерил ее угрюмым взглядом.

– Ага, поправится!

– Вы можете спать здесь, мисс. – Стивенс поднял узел, который бросил Мактавиш, и встряхнул одеяла.

Фейт заколебалась. Довольно близко к мистеру Блэклоку.

Стивенс продолжал:

– Вам лучше лечь поближе к костру. Я вижу, вас искусали комары. Дым разгонит их.

Фейт потрогала рукой лицо, которое было сплошь в комариных укусах после предыдущей ночи.

– Мак будет спать вон там. – Мактавиш раскатывал себе одеяло довольно далеко от костра. – Комары его не беспокоят. И кроме того, он ужасно храпит. Я буду вон там, с другой стороны костра.

– А как же мистер Блэклок? Разве никто не будет присматривать за ним?

– Нет. Вульф будет охранять всех нас; он залает при первых признаках тревоги.

Фейт вспомнила, как огромный пес рычал и лаял, и почувствовала себя спокойнее.

– А теперь давайте-ка спать, мисс. Хороший сон прибавит вам силенок. Мистер Николас тоже скоро заснет. Как только головная боль проходит, он обычно засыпает.

– Спасибо, мистер Стивенс.

Он заколебался.

– Просто Стивенс, если не возражаете, мисс. Видите ли, я – конюх мистера Николаса. Он вырос у меня на глазах.

Фейт кивнула:

– Хорошо, если вы настаиваете.

– Спасибо, мисс. Ну, если у вас есть все, что нужно, тогда я на боковую. Спокойной ночи, мисс.

Фейт пожелала новым знакомым спокойной ночи, затем завернулась в одеяло и бросила последний взгляд на Николаса Блэклока.

Он теперь дышал ровнее, наверное, уснул. Его сильный профиль четко вырисовывался на фоне мерцания огня. Во сне он выглядел мягче, не таким суровым и угрюмым.

Беовульф бросил тоскливый взгляд в сторону бородатого хозяина, покрутился на месте, улегся на песок рядом с мистером Блэклоком и с громким вздохом закрыл глаза.

– Хорошая собака, – сказала ему Фейт.

Пес открыл один злой глаз, взглянул на нее и тихо зарычал, обнажив желтые клыки.

– Какой хозяин, такая и собака, – шепотом сказала она ему.

Фейт лежала, наблюдая, как пламя отбрасывает пляшущие тени, и думала о сестрах.

Где они сейчас и что делают? Возможно, беспокоятся. Они должны были получить ее последнее письмо, в котором она сообщала, что уходит от Феликса. Наверняка теперь сестры недоумевают, куда она запропастилась, почему ее так долго нет.

Она закрыла глаза и попыталась послать хорошие мысли своей близняшке. Иногда у них получалось чувствовать друг друга на расстоянии.

Худшим за эти последние недели было чувство беспомощности. Фейт понятия не имела, что делать. Всю свою жизнь она позволяла другим заботиться о ней: старшим сестрам, гораздо более смелой близняшке, своему дяде и, наконец, Феликсу.

Феликс. Какой же наивной, доверчивой дурой она была!

Она лежала, укутавшись в одеяло, глядя на бархатное ночное небо. Одинокая звезда казалась чуть ярче других. Она будет как эта звезда, яркая и одинокая. Так или иначе, но она научится заботиться о себе. Она больше никогда не будет зависеть от других.

Огонь тихо потрескивал. Пляшущее пламя образовывало яркое сияние на фоне ночного неба. Где-то вдалеке плескались в успокаивающем ритме волны, и вскоре Фейт тоже уснула.

Ее разбудил посреди ночи какой-то звук, она не могла понять какой. Она осторожно приподняла голову и огляделась. Ничего не видно. Беовульф сидел в напряженной позе, навострив уши, и смотрел на мистера Блэклока. Огромный пес тихонько поскуливал и царапал лапой одеяло, на котором спал хозяин.

Фейт придвинулась ближе. Пес тихо, угрожающе зарычал. Голова мистера Блэклока беспокойно металась из стороны в сторону, словно он оказался в ловушке. Лицо его не было безмятежным, но уже не казалось маской боли, как раньше. Это был скорее дурной сон, чем боль. Фейт хорошо знала, что такое ночные кошмары. Ее с сестрой-близняшкой довольно часто посещали тяжелые сны.

Фейт протянула руку и пощупала лоб Ника, легонько скользя пальцами.

– Ну-ну, все хорошо, – прошептала она. Его глаза широко открылись и невидящим взглядом уставились на нее. – Тише, – мягко повторила она. – Это просто сон. Не о чем беспокоиться.

Он слепо огляделся вокруг, словно ища кого-то.

– Ш-ш-ш... Все живы и здоровы. Все хорошо, не волнуйтесь. Спите.

Он схватил ее за руку, мгновение, не мигая, посмотрел на нее, затем снова закрыл глаза. Хватки, однако, он не ослабил и испустил громкий вздох, прижав ее руку к своей груди.

Фейт сделала несколько попыток высвободить ладонь, но не смогла даже пошевелить пальцами. Его сердце билось ровно, чуть учащенно.

Она легла рядом с ним и стала ждать, когда Ник уснет, чтобы освободить свою руку.

Его грудь поднималась и опускалась с каждым вдохом и выдохом. Как морские волны, накатывающие... и отступающие...

Ник проснулся с первыми лучами солнца.

Он потянулся и немедленно ощутил маленькую женскую ладошку, прижатую к его груди.

Кто это, черт побери? Он не помнил, чтобы ложился в постель с женщиной. Единственная женщина, которую он помнил... И тут события предыдущего вечера разом нахлынули на него. Он вспомнил девушку, убегающую от тех негодяев, и драку – Боже, это доставило ему истинное удовольствие! – вспомнил, как они обедали вокруг костра и как девушка делала вид, что ей есть где жить...

Остальное было сплошным белым пятном. У него снова был приступ. Так скоро! Проклятие!

Ник осторожно сел. Его движение потревожило ее, и она придвинулась ближе, что-то бормоча во сне.

Почему она пришла к нему ночью? Он в бриджах и рубашке, значит, между ними ничего не было. Может, замерзла? Или чего-то испугалась? Нуждалась в чувстве защищенности? Возможно.

Ник снова потянулся. Нужно проветрить голову, искупаться.

– Приведи Мака, – прошептал он Беовульву. Собака помчалась, радостно виляя хвостом. Осторожно, чтобы не потревожить спящую Фейт, Ник поднялся и посмотрел на нее. Она лежала, завернувшись в одеяло, и сладко спала. Маленький облупившийся носик и спутанные светлые локоны. Без сомнения, она измотана после вчерашних испытаний.

Утро было прохладным, несмотря на солнце. Ник поднял с земли свой плащ и накрыл им Фейт.

С противоположной стороны лагеря послышался поток шотландских проклятий. Ник усмехнулся. Вульф, по своему обыкновению, разбудил Мака, лизнув его в нос.

Фейт проснулась от запаха мужчины. Мужчины и кофе. Может ли быть на свете более божественный запах? Она глубоко, с наслаждением вдохнула и села, обнаружив, что укутана в мужской плащ. Мистера Блэклока в постели нет, сразу же увидела она. Нигде не было видно ни его, ни собаки. Должно быть, он оправился от своего недомогания...