Пронзенное сердце - Кинг Сьюзен Фрейзер

Сейчас, в такой спешке, он не имел ни времени, ни сил для объяснений, обид и сцен. Люди Уайт-хоука, писал аббат, начали с новой силой свои нападения на жителей долины. Аббат выражал надежду, что барон сможет переговорить с графом и как-то смягчит его до тех пор, пока епископ не пришлет того, кто сможет установить мир.

Сейчас воины барона как раз готовились к отъезду. Он и сам этим занимался, пока не услышал взволнованные голоса, доносившиеся из сада. Сквозь небольшое окошко в коридоре до Николаса доносился топот и ржание лошадей, крики воинов и тихое позвякивание доспехов, конской упряжи и оружия. А он еще даже не надел кольчугу и не отдал сенешалю распоряжений на время своего отсутствия.

Барона отвлекло от мрачных мыслей едва заметное движение за спиной. Повернувшись, он увидел леди Джулиан и леди Мод, в изумлении глядящих на него с порога своей комнаты. Он метнул на них бешеный взгляд, и женщины застыли от неожиданности.

Гром небесный, ну и дал же он повод почесать языки! Но что сделано, то сделано, и поправить уже ничего нельзя. Хуже, чем разрушенная стена Уайтхоука. Николас снова яростно забарабанил в дверь.

— Открой!

— Ни за что! — раздалось изнутри. — Свинья! Подлец!

Леди Джулиан едва не лишилась чувств, услышав подобные выражения из уст монахини. Мод втащила мать обратно в комнату. В сумрачном сводчатом коридоре воцарилась напряженная тишина.

Николас снова постучал в дверь, уже тихонько.

— Леди, — вполголоса произнес он, пытаясь сохранить остатки самообладания, — впустите! Если не впустите, мне придется объясняться с вами отсюда, из коридора. Тогда все в замке узнают, что происходит между нами. — Он подождал, ощущая, как тяжело бьется сердце.

Через несколько мгновений задвижка скрипнула. Николас открыл дверь, и в этот самый момент о косяк двери стукнулся кувшин и разлетелся на мелкие бело-голубые кусочки.

Плотно закрыв за собой дверь, барон носком сапога дотронулся до осколков.

— Миледи, ваш нрав неуемен, а цель весьма плачевна. Вы едва не пробили мне голову шахматной фигурой в Эшборне и едва не лишили мужества, попав стрелой в лесу.

Эмилин стояла у камина, сжав кулачки.

— Как бы я была благодарна Богу, если бы не промахнулась там, в лесу! Если бы стрела попала прямо в твое черное сердце!

— Это правда? — Николас шагнул ближе.

— Конечно! — Эмилин уклонилась и повернулась к нему спиной. — Как ты мог поступить так? Я думала, Черный Шип — мой муж — в долине, защищает ее от Уайтхоука!

— Я вовсе не забыл об этих обязанностях, — просто ответил Николае.

Эмилин взглянула на него, прищурившись.

— Змея! Ты во всем лгал мне? — Схватив со стола серебряный кубок, она швырнула его на пол. С жалобным звоном он покатился, пока не застрял у камина. Она повела рукой вокруг себя.

— А это и есть тот самый «небольшой кусочек земли и домик», о которых ты мне говорил? Подходящая нора для змеи!

Николас поднял руку и медленно подошел к Эмилин.

— Не тебе говорить об обмане! Ты не монахиня, а я здесь барон, причем уже много лет. Я и сам признался бы тебе, кто я на самом деле, — в подходящий момент. — Она отступила от него, а он вытянул руку и выхватил у нее второй кубок, который также готов был оказаться на полу. Поставил его на стол и пристально взглянул Эмилин в глаза.

— Подходящий момент был, например, перед тем, как ты женился на мне!

— А ты вышла бы за меня, зная все это?

— Никогда! — выпалила Эмилин. Неожиданно в глазах ее сверкнула искра, как будто в темноте чиркнули кремнем. — Ax, конечно, милорд! Тайный брак вполне устраивал вас именно потому, что я и понятия не имела, кто вы на самом деле!

— Я не хотел обманывать, — спокойно и веско произнес Николсе. — Я собирался лишь защитить тебя от Уайтхоука и выполнить… — он замолчал, не готовый еще объяснить, почему он имел полное право жениться на ней. Пусть сначала привыкнет к тому, что только что узнала.

Эмилин с минуту холодно разглядывала его.

— Понимаю, почему я так поздно узнала в тебе Черного Шипа. Ты просто избегал меня!

— Я вообще мало времени проводил в Хоуксмуре этим летом, — осторожно попытался оправдаться Николас.

— Именно так. А когда и был здесь, старался держаться от меня подальше. Стоило мне войти в комнату, как ты удалялся или разговаривал со мной из-за моей спины, в крайнем случае — при свечах.

— Чтобы обезопасить нас обоих, леди. А, кроме того, не забывай, что едва я подходил ближе, ты сию же минуту отворачивалась, чтобы я не понял, кто ты на самом деле. У меня не было выбора — только общаться с этим чепцом. — Николас подошел и снял монашеское покрывало.

— Мы оба вели себя глупо, — признала Эмилин. Она отступила в сторону. Но в эту самую минуту он схватил ее за руку, притянул к себе, будто она ничего не весила, и прижал к груди. Сквозь шерстяное платье ее тело казалось теплым и послушным, а сердце билось совсем рядом.

— Глупо то, что я люблю тебя? — Николас понимал, что то, что он сейчас шепчет, — самая глубокая на свете правда. Эмилин молча смотрела на него, потом, вздохнув, отвела взор. Николасу показалось, что в этом вздохе он чувствует тающий и улетучивающийся гнев.

Хотя Эмилин и сопротивлялась объятию, она невольно ответила на близость и движением рук, и движением тела. Выгнув шею, она заглянула в глаза любимому своими сияющими, словно голубые озера на солнце, глазами.

— Так кто же ты — Черный Шип или барон Николас?

— Оба, леди, и в обоих случаях твой муж, — тихонько ответил он.

— Оба, сэр, и неизвестно, где правда, — не могла успокоиться Эмилин.

— У меня много причин для обмана, милая, а у тебя лишь одна — украсть отсюда детей.

Она попыталась освободиться из объятий.

— Украсть? Да это моя семья! Скажите-ка лучше, сэр, что вы сделали в Эшборне, как не похитили моих детей!

— Я выполнял приказ короля! — резко ответил Николас.

— Ну конечно! Выполнял приказ короля, и тут же наставил собственному папочке рога — при первой же возможности! — Оскорбление повисло в воздухе — яростное и тяжелое.

Николас едва сдержался.

«Да, — подумал он, — я люблю ее, но иногда она способна высечь гнев и из камня!»

Эмилин обиженно смотрела на него и порывисто, неровно дышала. На щеках ее расцвели яркие пятна — словно розы, глаза горели под густыми нахмуренными бровями. Николасу невольно вспомнилась раскрашенная скульптура гневного ангела, созерцающего жалкого грешника.

— Ты не человек чести! — обвиняющим тоном заявила Эмилин.

— И тем не менее ты моя жена! — парировал Николае. — Тебе бы больше понравилось быть моей мачехой?

— Ни той, ни другой! Я доверилась тебе, а ты меня обманул!

Какой-то мускул едва заметно дрогнул на лице рыцаря.

— Я женился на тебе ради твоей же безопасности. Просто тогда я не мог открыто говорить об этом.

— Лучше бы я не встретила тебя в том лесу и сама бы заботилась о своей безопасности! — сквозь зубы процедила Эмилин.

Крепко сжав ее руку, он прижал ее еще ближе к себе — прижимал до тех пор, пока носками туфель она не наступила ему на сапоги.

— Видит Бог, — прошептал он, — ты сама сказала, что хочешь освободиться от помолвки, а я просто помог тебе сделать это. Ты моя жена, и вся эта комедия с переодеваниями закончена!

Голубой огонь в глазах девушки зажег ответную искру в его глазах — то пламя, которое он так упор подавлял в себе все это время. Прижимая к себе любимую, Николас не мог больше бороться с желанием и болью: так долго без нее, так часто рядом с ней. Он склонил голову и нашел губами ее губы.

Эмилин мгновение сопротивлялась, а потом со страстью отдалась поцелую. Губы ее дрожали. Николас слегка ослабил железную хватку, которой держал ее за руку.

Внезапно девушка прервала поцелуй и снова попыталась вырваться из объятий.

— Пожалуйста, не путай больше мои мысли. Я совсем не могу думать, когда ты обнимаешь меня.-Голос ее утратил свойственные ему теплые нотки и звучал холодно и резко. — Как мы могли пожениться честно, если с твоей стороны все было обманом? Ты женился на мне вопреки своему отцу, используя против него нашу клятву.