Всего в нескольких шагах от них на корабль возвращались из баров члены команды Девлина. Услышав голос капитана, они бросились к нему на помощь. Миколий заколебался. Кейт наклонилась над неподвижным телом, подняв нож и собираясь ударить.
Миколий схватил ее за руку и потащил в ближайший переулок.
Один из кочегаров крикнул:
– За мной, ребята!
Двое кочегаров и смазчик подняли находящегося без сознания Девлина и понесли на корабль.
Очнулся он в своей каюте. Судовой хирург бинтовал ножевую рану на его лице.
Девлин не сразу, но все-таки вспомнил, что с ним произошло. Он вспомнил женский вскрик, вспомнил, как ощутил в своей руке тонкое запястье. Кристина! Девлин свесился с кровати, и его вырвало. Хорошо, что доктор предусмотрительно подставил к кровати таз.
Глава 27
Морис, камердинер герцога, почтительно проводил хозяина в каюту, сокрушаясь по поводу того, что у будущей герцогини нет горничной. А также по поводу ее поведения.
Вместо того чтобы отправиться в свою роскошную каюту и отдохнуть, Кристина засыпала вопросами старшего стюарда, причем ее интересовали отнюдь не репутация и имена ее соседей, а шпангоуты и водонепроницаемые перегородки судна.
Старший стюард снисходительно улыбался, глядя на блестящую молодую леди, которая держалась за руку герцога. Миссис де Вилье. Вдова и будущая герцогиня. Он заверил ее, что «Титаник» действительно имеет шестнадцать водонепроницаемых отсеков и поэтому совершенно непотопляем, и удивлялся, почему ее так интересует устройство судна. Он передал ей список фамилий пассажиров, с гордостью заметив, что среди них по крайней мере дюжина миллионеров, включая, разумеется, и ее будущего мужа.
Кристина ткнула герцога под ребро, стоило старшему стюарду переключить свое внимание на других пассажиров.
– Ты никогда не говорил мне, что ты миллионер! – возмущенно сказала она.
– Я не думал, что это так уж важно, ma chere amie. Я полагал, что Анерсли и кольцо на твоей руке говорят сами за себя, – несколько удивленно проговорил герцог.
Кристина весело рассмеялась:
– Означает ли это, что я миллионерша?
– Только по доверенности, – серьезно ответил герцог. – Что это тебе подсунул стюард? Это распорядок дня на судне?
– Да. – Кристина с интересом стала читать проспект. – Бары открываются в половине девятого утра. Я не могу даже думать о спиртном так рано. А ты?
– Тоже нет. Но моя экономка говорила мне, что ты благосклонна к шампанскому и апельсиновому соку на завтрак.
– Это совсем другое. Это ведь в постели, а не в баре! И закрываются они в половине двенадцатого ночи… На «Коринфии» можно было выпить в любое время суток… Огни гасят в салоне в одиннадцать часов, а курительная комната закрывается в полночь. – Кристина нахмурилась. – Это расписание выдумал какой-то пуританин. Полночь – это рано!
– Для тебя, моя любовь, -.снисходительно согласился герцог.
– Мы можем взять напрокат палубные шезлонги за четыре шиллинга… А вот послушай! Мы можем послать маркониграмму 5, заплатив восемь шиллингов и четыре пенса за десять слов и шесть пенсов за каждое дополнительное слово! Я могу послать маркониграмму Тео? – И, не дожидаясь ответа, добавила: – Впрочем, лучше не надо. Все, что я должна буду ему сказать, я сообщу конфиденциально. Оператор наверняка покажет послание капитану.
Герцог с интересом посмотрел на Кристину:
– Ты намерена дать Голденбергу отчет о плавании на этом судне?
– Разумеется! Именно поэтому я нахожусь на борту «Титаника»!
– Так было вначале. А сейчас ты на борту потому, что скоро станешь моей женой.
Кристина горячо сжала ему руку.
– Я знаю и вовсе не собираюсь об этом забывать!
Герцог задумчиво раскурил сигару.
– Кристина, почему ты предпочла выйти замуж за меня, а не за Голденберга?
Лицо Кристины мгновенно стало серьезным. Герцог мысленно обругал себя и погладил ее руку.
– Прости. Мне не следовало об этом спрашивать.
– Почему же? Ты имеешь право знать.
Она оперлась о поручень. Видно было, что Кристина всецело поглощена своими мыслями, в которые герцог, несмотря на свою любовь к ней, не мог проникнуть.
– Это объясняется тем, что, если бы я вышла замуж за Тео, я всю свою жизнь имела бы дело с морем и судами, а значит, снова встретилась бы с Девлином.
– Понятно. – Герцог выпустил изо рта облачко ароматного дыма. Он почувствовал, как у него защемило сердце – ему было искренне больно за нее.
– Живя с тобой в Анерсли, я смогу забыть все, что было в моей прежней жизни. Не будет никаких случайных встреч, а значит, и причиняющих боль воспоминаний.
Герцог обнял Кристину за плечи и негромко сказал:
– Ma chere amie! Прошлое никогда больше не причинит тебе боли. Клянусь в этом!
В глазах Кристины блеснули слезы, она подняла лицо для поцелуя, испытывая чувство благодарности за его любовь к ней и полная решимости ответить ему тем же.
Палуба «Титаника» была заполнена не только будущими пассажирами, но и многочисленными гостями и туристами, которые охали и ахали при виде окружающего великолепия. Герцога толкнули дети, пробегавшие мимо, и он поморщился.
– Нам нужны мир и покой. И еще хорошо бы немного выпить. Но это, похоже, сейчас можно сделать только в моей каюте. Пойдем?
Он протянул Кристине руку. Она засмеялась и покачала головой:
– Пока рано. Мне нужно все посмотреть.
– Ну, в таком случае поступай как знаешь, ma chere amie. – Он поцеловал ее в щеку и пошел к себе в каюту, лавируя среди толпы.
Кристина смотрела ему вслед. Элегантный, изысканный мужчина в кремовом льняном костюме и шляпе-панаме, с чуть тронутыми сединой висками, он шел, слегка помахивая тросточкой из ротанга, и ни у кого не могло возникнуть ни малейшего сомнения относительно его аристократизма.
Старший стюард был бы поражен, если бы знал, сколько фактов и цифр удерживала в себе красивая головка мадам де Вилье, когда она начала свой осмотр с самой верхней палубы – с так называемой шлюпочной палубы. «Титаник» – величайший, лайнер в мире, он может взять более двух тысяч пассажиров, хотя число пассажиров первого класса ограничивается тремястами двадцатью двумя. Если бы он знал, что миссис де Вилье проявляет большой интерес к пассажирам второго, а также третьего и четвертого класса и намерена осмотреть эти помещения, он наверняка пришел бы в ужас.
Пассажирам третьего и четвертого класса не разрешалось посещать помещения второго класса и выходить на палубу. Пассажиры второго класса не могли бывать в помещениях первого класса и на палубе. Для пассажиров первого класса правил не существовало: просто подразумевалось, что пассажиры первого класса не пожелают бывать в помещениях второго, третьего или четвертого класса.
Внимание Кристины привлек огромный зал, дверь в который была открыта. Эту идею вполне можно воплотить в жизнь на судах Голденберга. Кристина вошла в зал, с профессиональным интересом оглядела светлый пол из линолеума и удобные плетеные стулья.
Прежде чем спуститься на главную прогулочную палубу, она прошла вдоль шлюпочной палубы. Что-то беспокоило ее, хотя она не могла понять, что именно. Что-то было ошибочно, но что?
Герцог сидел в кресле, держа в руке бокал с виски и содовой. «Титаник» дал свисток – сигнал о том, что гости должны покинуть лайнер. Кристина подошла к нему и потащила его к перилам, чтобы посмотреть, как будет убираться трап и как лайнер начнет отчаливать. Пассажиры выкрикивали с борта последние приветствия друзьям, томящимся на пристани, те, в свою очередь, пытались что-то сказать отплывающим, а тем временем «Титаник» начал величественно удаляться от причала.
– Если бы это было в Нью-Йорке, – сказал кто-то густым басом за спиной Кристины, – все пароходы гудели бы без перерыва, пока «Титаник» шел бы по Гудзону. И целый флот паромов с флагами сопровождал бы его до самого выхода в открытое море.
