В тени луны. Том 1 - Кайе Мэри Маргарет

Алекс схватил Нияза за руку и, кивнув в сторону каравана, сказал тихо:

— Отвяжи лошадей, они нам больше не понадобятся. Не думаю, что нам придется расстаться с жизнью сегодня. Видишь повозки? На них-то мы и переправимся на тот берег.

Они отпустили лошадей свободно пастись в джунгли, сами, держась в тени, бросились навстречу каравану. В нем было девять телег, которые медленно катились по залитой лунным светом дороге, скрипя и переваливаясь на кочках. Волы тащились по дороге, словно черепахи, опустив морды почти к самой земле и покачивая рогами. Кучера дремали на козлах, каким-то чудом удерживая равновесие и не сваливаясь с них. Горящий фонарь, заправленный маслом, покачивался на передней телеге. При свете луны Алекс и Нияз увидели, что четыре передние повозки нагружены доверху сахарным тростником, а последние пять — мешками с бхузой [41]. Алекс и Нияз выбежали с обочины на дорогу между телегами. Подбежав к одной из них, Нияз быстро скинул на землю несколько мешков. Алекс в это время следил за клевавшим носом кучером, про себя моля его не просыпаться.

— Готово! — шепнул Нияз.

Алекс прыгнул в образовавшуюся щель и стал отчаянно пробиваться дальше. Когда Алекса снаружи уже не было видно, Нияз для верности закупорил отверстие двумя-тремя мешками, затем отбежал к телеге, груженной сахарным тростником, и зарылся в него со сноровкой земляной змеи.

В пыльной, сладковато-пахнувшей темноте Алекс пробирался все дальше и дальше, расталкивая мешки в разные стороны. Наконец он успокоился и замер в самой глубине груза.

Волы не замедлили хода, видимо, не почувствовав прибавления в весе. Повозки продолжали приближаться к мосту, подскакивая на кочках и отчаянно скрипя. Наконец колеса зашелестели по прибрежному песку. Со стороны будки заставы караванщиков окликнул заспанный, сердитый голос, и повозки остановились.

Кучеры от внезапной остановки проснулись и тут же вступили в ожесточенные пререкания с зевающим таможенником. После некоторой задержки тот махнул рукой и телеги вновь тронулись. Кучеры стали хлестать волов по бокам плетьми, орать и ругаться. Караван миновал пески и въехал на каменную гать. Один за другим волы вступали на мост, который качался и стонал под тяжестью повозок. На несчастных животных обрушивался град ударов и ругательств, призванных подбодрить их. Наконец мост был преодолен, повозки въехали по подъему противоположного берега и вновь оказались на дороге.

Алекс не слышал, как каравану приказали остановиться, так как скрип телег просто оглушил его. Но он почувствовал, как его телега опять остановилась, и почти сразу же поблизости раздались рассерженные голоса кучеров, охрипшие со сна:

— Да что же это такое, а?! Опять остановка! — кричал один из них. — Патанец?! Никаких патанцев не знаю и не видел!.. Смотри сам… Смотри-смотри! Лошади? Лошади? Какие лошади? Это тебе что, дак-гари, что ли? У нас волы только. Везем фураж и тростник в Лунджор. Первый раз что ли? Вы прямо как, я не знаю, иностранцы какие-то!

Другой кучер также что-то сердито вставил, но его прервал громкий мужской голос:

— После того, что он сделал, любому дураку было бы ясно, что мы станем следить за мостом. А человек, которого мы ищем, не дурак. В Гангис ему пришлось бы делать двойной путь. К тому же Нарайн Дасс говорит, что у него загнана лошадь. Охе! Эй ты, на телеге! Не видел случайно на дороге лошадей?

— Я уже сказал тебе, что не видел никаких лошадей! И патанцев тоже! Другое дело, что я немного вздремнул по дороге… Но если ты думаешь, что мы везем в телегах лошадей и патанцев, пожалуйста, смотри, проверяй! Может, и найдешь что-нибудь. Конечно, мы же всегда зарываем в сено лошадей! Да и слонов тоже! И турков! Смотри, проверяй, мне не жалко! Только побыстрее, нам нужно до утра попасть в город.

Кто-то зажег факел, и охрана пошла вдоль каравана, щупая телеги и заглядывая в них. Впрочем, всем было ясно, что разгружать их сейчас просто невозможно.

— Ткни копьем, — хрипло предложил кто-то.

— А кто мне будет платить за мешки? — взвился тут же какой-то кучер.

С другой телеги зло крикнули, что не появилось еще на свет то копье, которое способно пробить насквозь груз с сахарным тростником.

— Чем тыкать-то будешь? Этим колышком от палатки? Ну-ка, давай! Попробуй!

Чье-то копье застряло в мешках. По всему каравану начался обыск. Наконец кто-то взобрался на телегу, где прятался Алекс. Он почувствовал и услышал, как копье стало с хрустом пробиваться вниз, к нему. Острие задело повязку на руке. Кровь вновь выступила на ней. Рана открылась. Но то ли копье поднялось раньше, чем появилась кровь, то ли оно обтерлось о верхние мешки, но охранник ничего не заметил и спрыгнул с телеги, направившись к следующей.

Алекс прижал раненую руку к неподатливому боку мешка и попытался закрыть рану другой рукой. Но кровь вскоре стала просачиваться между пальцев. Он боялся, что она станет вытекать на дорогу и, когда караван тронется опять, охрана заметит кровавый след и забьет тревогу.

Наконец, — казалось, прошла целая вечность, — телеги вновь двинулись. Алекс со страхом ждал окрика, но его так и не было. Значит, прорвались. Теперь все позади.

Пыльная, душная темнота вновь сомкнулась над ним, и он заснул. Алекс плохо помнил, как при свете желтого рассвета Нияз вытаскивал его из этой пыльной берлоги.

Спустя три часа принявший ванну, побрившийся и накормленный, одетый во все чистое и с обработанной раной, с рукой, подвешенной на перевязь через плечо, Алекс появился в резиденции.

У комиссара был посетитель, и капитану Рэнделлу было приказано подождать. Сказали, что визитер уйдет максимум через полчаса.

Алекс вышел на веранду, опустился на стул, вытянул перед собой натруженные ноги и стал ждать. Канвай он покинул больше чем тридцать часов назад, так что несколько минут задержки роли не играли. До него доносились приглушенные голоса из гостиной, которая располагалась в дальнем конце офиса комиссара. Из этого можно было заключить, что мистер Бартон принимал сейчас не официального посетителя, а по личному делу. Спустя некоторое время разодетый в пух и прах чупрасси [42], который сидел в дальнем конце веранды, вдруг резво вскочил на ноги, подбежал к двери гостиной и откинул в сторону тростниковую занавеску, загораживающую выход. Алекс теперь яснее мог слышать голоса. Комиссар с кем-то сердечно прощался. Мимо вытянувшегося по стойке «смирно» вестового торжественно прошел высокий человек, индус, который направился к противоположному концу веранды, прямо навстречу Алексу.

Это был Кишан Прасад!

Алекс продолжал сидеть неподвижно. Ни один мускул не дрогнул у него на лице. Он не изменил своей свободной позы. Словом, ничто не выдало тот шок и то несказанное изумление, которое испытал он при виде Кишана Прасада. Кишан расслабленной походкой подошел к Алексу, остановился и отпустил вежливый поклон. Алекс не ответил на приветствие, продолжая неподвижно сидеть. Он только поднял взгляд на Кишана Прасада и уставился прямо в его ледяные, тяжелые и страстные глаза, над которыми нависали густые черные брови. Помедлив несколько секунд, Алекс улыбнулся с усмешкой.

Кишан Прасад невольно отшатнулся и на какую-то секунду, казалось, потерял часть той уверенности, которая до этого сквозила во всей его позе… Уголки рта на мгновение сдвинулись. Затем он взял себя в руки и подчеркнуто вежливо проговорил:

— А, капитан Рэнделл. Приятно удивлен нашей встрече. Комиссар сказал мне, что не ожидает вас до следующей недели, когда должен будет уехать мистер Парбери, который сейчас подменяет вас здесь. У вас травма руки? Как жаль. Сочувствую. Надеюсь, ничего серьезного?

— Нет, ничего серьезного, — с ледяной ухмылкой, ответил Алекс. — Как хорошо, что вы сами пришли. Значит, мне не придется посылать за вами.

— Посылать за мной? — спросил Кишан Прасад, изображая вежливое удивление.