Если башмачок подойдет… - Дрейк Оливия

Он коснулся ее губ нежным поцелуем.

— Я намерен дать тебе семью, которой у тебя никогда не было, Аннабелл. Однако пока тебе придется довольствоваться только мной и Николасом.

Хотя его слова наполнили ее счастьем, она внезапно вспомнила что-то и порывисто села, тихонько ахнув.

— Николас! О, Саймон, я совсем забыла, что Элоуэн покинула его. Он остался совершенно один в детской.

— С ним все будет в порядке, любовь моя. — Саймон слегка коснулся пальцами ее грудей, затем с сожалением убрал руку. — Ну ладно, как ни соблазнительна ты, моя дорогая, мы больше не можем задерживаться. Злые языки уже работают вовсю по поводу нашего долгого отсутствия.

Когда они поднялись с постели, Аннабелл положила ладонь ему на грудь.

— Ты будешь сильно возражать, если я больше не вернусь на бал? Уже поздно, и у меня нет желания отбиваться от сплетен после того, что мы пережили сегодня.

Улыбка заиграла в уголках его губ, когда он заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо.

— У тебя аура женщины, с которой усердно занимались любовью.

— А у тебя вид мужчины, который полностью удовлетворен. По крайней мере в данный момент.

Аннабелл поднялась на цыпочки, и их губы встретились в волнующем обещании на будущее. Она не желала ничего больше, чем снова лежать с ним рядом, но понимала, что у него есть обязанности перед его гостями. Поэтому она вложила всю свою любовь в этот поцелуй, давая ему понять, как сильно она будет скучать по нему.

Когда они наконец оторвались друг от друга, в глазах Саймона появилась решимость.

— Мы поженимся, как только я смогу все устроить.

Она одарила его чувственной улыбкой.

— Как пожелаете, милорд.

Они помогли друг другу одеться, прерываясь на легкие ласки и короткие поцелуи, пока весь процесс не занял вдвое больше времени, чем было необходимо. Поскольку некоторые из гостей собирались остаться на ночь, Саймон осторожно выглянул в коридор, чтобы убедиться, что никто не увидит, как они вместе покидают его спальню. Затем они прошли через пустынный коридор к лестнице, ведущей в детскую.

Он протянул ей свечу.

— Думай обо мне.

— Всегда, любовь моя.

Они поцеловались в последний раз. С подгибающимися коленями Аннабелл прислонилась к каменной стене, а он ушел прочь и скрылся за углом. Слабые звуки музыки доносились снизу, из бального зала. Праздничный ужин, наверное, закончился, и все гости снова танцуют. Если бы только она могла пойти туда вместе с ним. Она уже чувствовала себя покинутой и одинокой.

Но Аннабелл могла только вообразить, как она, вероятно, выглядит, растеряв половину шпилек, с выражением бесконечного счастья на раскрасневшемся лице. Сейчас ей лучше всего вернуться в свою комнату и больше не давать пищи для сплетен. Они и без того уже цветут пышным цветом.

Поднявшись по лестнице, Аннабелл вошла в классную комнату. Она выглядела совсем как прежде, темная и тихая. Это были ее владения последние несколько месяцев. А теперь она станет хозяйкой также и всего замка. Реальность этого еще не улеглась как следует в ее мозгу.

Аннабелл направилась прямиком в спальню к Николасу. Он крепко спал в своей постели. Дыхание его было ровным, а светлые ресницы веером лежали на нежных щеках. Она поправила его одеяло. Саймон был прав. Возможно, она зря слишком беспокоилась. Но ей нестерпимо было думать, что с мальчиком может что-нибудь случиться. Как и Саймон, Николас стал очень дорог ей. Теперь они были ее семьей, и она стала счастливейшей женщиной в мире.

Осторожно закрыв дверь, Аннабелл осмотрела коридор и увидела, что комната Элоуэн по-прежнему пуста. У нее мелькнула мысль выйти во двор и отыскать нерадивую служанку на гуляньях в честь Самайна. Но затем она решила, что это можно отложить до утра. В данный момент она была слишком счастлива, чтобы делать кому-либо выговор. В любом случае она теперь здесь, если Николасу что-то понадобится.

Ей хотелось улечься в постель и насладиться воспоминаниями о том, как они с Саймоном занимались любовью. Никогда в жизни она даже вообразить не могла, что подобное удовольствие возможно между мужчиной и женщиной. Вся поэзия, все сонеты и стихотворения, которые она прочла за эти годы, внезапно обрели для нее новый смысл. В этих строчках любовь не была преувеличением ради литературного эффекта, как она всегда считала. Если на то пошло, в реальности она была гораздо прекраснее и радостнее, чем это можно выразить словами.

Со счастливой улыбкой на лице Аннабелл отворила дверь в свою спальню и поставила свечу на умывальный столик. Она заглянула в маленькое зеркало, жалея, что здесь недостаточно света, чтобы она могла оценить, изменился ли ее внешний вид так же сильно, как, ей казалось, она изменилась внутри.

Когда она вгляделась внимательнее, что-то шевельнулось в зеркале. Позади нее показалось перекошенное злобой лицо. Лицо дьявола?

Девушку охватил ужас. Как только она открыла рот, чтобы закричать, широкая ладонь зажала ей нос и рот куском сильно пахнущей ткани.

Глава 26

Вскоре после возвращения в бальный зал Саймон был крайне удивлен, столкнувшись лицом к лицу с особой, которую никак не ожидал увидеть у себя на празднике. Она числилась в первоначальном списке гостей, но прислала письмо с сожалениями, что уже приняла другое приглашение на эту дату.

С улыбкой он поцеловал ее в щеку.

— Кларисса! Как я рад, что вы здесь.

Леди Милфорд выглядела не по возрасту стройной и безмятежной в темно-фиолетовом шелковом платье. Бриллиантовая диадема украшала ее зачесанные кверху темные волосы. Она почти не изменилась с тех дней, когда была ближайшей подругой его бабушки.

— Вот вы где, Саймон. Прекрасно выглядите.

Если бы только она знала, каким бодрым он себя чувствует — и почему.

— Когда вы приехали? — спросил он. — Я каким-то образом пропустил вас? Была ужасная толчея среди прибывающих.

— Нет, боюсь, я безнадежно опоздала. Ужин был в самом разгаре.

— Вы путешествовали в темноте, чтобы присоединиться к нам? — удивленно спросил он. — Как ни рад я вашему прибытию, я бы ни за что не пожелал вам так рисковать на здешних извилистых дорогах.

— Мой кучер достаточно опытен и умел. Кроме того, мне необходимо было прибыть сюда как можно скорее. — При этом загадочном заявлении она продела свои затянутые перчаткой пальцы ему под руку. — Давайте пройдем в более спокойное место.

Заинтригованный Саймон повел ее в обход толпы. Он холодно кивнул нескольким гостям, не желая вступать в разговоры с кем-либо еще. Было ясно, что у леди Милфорд что-то очень важное на уме — и это вполне его устраивало, потому что у него тоже была для нее важная новость.

Саймону с трудом удавалось сдержать себя, чтобы не улыбаться, как влюбленный дурак. В начале вечера он не был уверен, сможет ли Аннабелл когда-нибудь простить ему его не слишком умный план сделать ее своей любовницей. Но все обернулось даже более удачно, чем он смел надеяться. Она любила его, и он никогда в жизни не был более счастлив, чем теперь.

Леди Милфорд остановилась возле затемненного ночью окна, вдалеке от толпы танцующих на другом конце зала.

— Это место подойдет, — сказала она.

Саймон отметил серьезное выражение ее лица.

— Должен сказать, вы ведете себя очень загадочно сегодня, — произнес он. — Я теряюсь в догадках.

— Прежде всего я должна знать, где мисс Куинн?

— Спит у себя в постели, полагаю.

— Я надеялась застать ее здесь, на балу, — сказала леди Милфорд с сожалением. — Однако, может быть, это и к лучшему. Поднялся изрядный шум, когда вы вдвоем исчезли с бала. И почти на два часа!

— Уверяю вас, я не сделал ничего, оскорбляющего ее честь. — Это была чистая правда. Он любил Аннабелл всем своим сердцем и душой, и их физическое соитие было выражением их взаимной преданности друг другу. Не было теперь такой силы на земле, которая помешала бы ему жениться на ней.

В этот момент Саймон заметил сгорбленную фигуру Ладлоу, плетущегося к ним через зал. Старый слуга поднял узловатую руку, подзывая его, как бы желая поговорить.