В твоих пылких объятиях - Мур Маргарет

– Очень много. Ричард считается самым модным лондонским сочинителем.

– Я бы предпочел, чтобы он не писал пьесы, а дрался на дуэли.

– Он ведь уже объяснил тебе, насколько это неприятное занятие.

Уил опустил глаза и кивнул.

Элисса оглядела зал в поисках предмета, который можно было бы обсудить с сыном, и едва не вывалилась от удивления из собственной ложи: в зал входил сэр Джон со всем своим семейством. Появление в театре семейства Норберт можно было посчитать событием невероятным, но Элисса догадывалась, кто именно поднял с насиженного места весь этот выводок: впереди вышагивала Антония в паре с крайне неприятным внешне молодым человеком, на руке которого она в буквальном смысле висела. Сразу же бросалась в глаза украшавшая кончик носа ее кавалера безобразная бородавка.

Потом, приглядевшись, Элисса заметила, что молодой человек – при всей его безобразной, даже уродливой внешности – был чрезвычайно богато и изысканно одет, из-за чего, возможно, Антония так к нему и льнула.

Неожиданно всю публику в театре словно по мановению волшебной палочки охватило возбуждение.

– Что случилось? – спросил, встрепенувшись, Уил.

– Король, – коротко ответила Элисса, поднимаясь вместе со всеми зрителями и кланяясь в сторону королевской ложи, расположенной в самом центре среднего яруса. – Его величество изволил прибыть в театр, чтобы посмотреть новую постановку Ричарда. Представляю, как будет обрадован Ричард!

– А который из них король?

– Человек в длинном темном парике с полоской усов над верхней губой.

– Этот? – разочарованно спросил Уил.

– А что? Разве он плохо одет? К тому же у него величественный вид – посмотри только, как он приветствует публику.

– Я думал, он куда выше ростом.

– Рост человека ни в коем случае нельзя считать мерилом его качеств, – наставительно сказала Элисса.

Несмотря на разочарование, которое выказал Уил по отношению к высочайшей особе, все его внимание после начала спектакля было сосредоточено не на сцене, а на лице Карла.

Когда спектакль закончился и отзвучали аплодисменты, Уил продолжал наблюдать за королем до тех пор, пока его величество не поднялся с места и, коротко поклонившись публике, не вышел с величественным видом из ложи.

– Не буду спрашивать, понравилась ли тебе моя пьеса, Уил, – сказал Ричард с усмешкой. – Ты ни разу так и не взглянул на сцену.

Несмотря на его улыбку и жизнерадостный голос, Элисса подметила у него в глазах печаль.

Жаль, что его стычка с Седжмором имела трагический исход, подумала она и тут же дала себе слово, что сделает все от нее зависящее, чтобы избавить его от этого и других печальных воспоминаний, которые временами его одолевали.

– А как ты узнал, что я не смотрел на сцену? – покраснев, спросил Уил.

– Я тоже вел наблюдение, только из-за кулис. Должен сказать, что был ничем не лучше тебя, поскольку тоже не смотрел на сцену, а сосредоточил все свое внимание на вашей ложе.

С этими словами он нежно поцеловал Элиссе руку. Элисса же в ответ поцеловала его руку. Словно в награду за поцелуй, печаль в его глазах растаяла, и они радостно заблестели.

– Если бы ты окинул взглядом еще и зал, то заметил бы кое-кого из своих друзей из Оустона, – сказала Элисса. – В частности, сэра Джона со всем семейством.

– Как, даже амазонка Антония была здесь?! – вскричал Ричард в притворном ужасе. – Хорошо, что я узнал об этом после спектакля, а то забился бы от страха в какой-нибудь темный угол и ни за что не вышел бы на сцену вместе с актерами, чтобы раскланяться перед публикой.

– Неужели здесь была амазонка? – с расширившимися от удивления глазами спросил Уил.

Ричард и Элисса обменялись веселыми взглядами.

– Я имел в виду женщину, наделенную воинственным духом.

– Она пришла в сопровождении хорошо одетого молодого человека с ужасной бородавкой на носу, – сказала Элисса.

– Это, должно быть, Крезус Белмарис, аристократ и богач. Мне остается лишь пожелать ей удачи.

– По-моему, твоя пьеса всем понравилась, – сказала Элисса, решив, что пора сменить тему. – Во всяком случае, в нескольких местах король смеялся от души.

– Точно, смеялся, – подтвердил слова Элиссы Уил. – Хотя леди, которая сидела с ним рядом, не смеялась. По-моему, она потеряла какое-то украшение и все время его искала. Даже король ей помогал.

– Думаю, мне тоже следовало время от времени поглядывать на короля, – прошептала Элисса, обращаясь к Ричарду. – Я и представить себе не могла, что…

– Не могла себе представить, что его величество далеко не всегда смотрит на сцену? – закончил за нее Ричард. – Но это же бывает очень часто! Бюст подруги привлекает внимание его величества куда больше, чем сочиненные мной монологи и сценки.

У входа в их ложу послышался знакомый раскатистый смех:

– Что верно, то верно, Блайт!

Залившись краской смущения, Элисса и Ричард одновременно повернулись к королю. Ричард поклонился, Элисса присела в реверансе.

Карл с веселым видом вошел в ложу. В коридоре его дожидались леди Кастльмейн и несколько придворных.

– Я, ваше величество, сказал это просто так, без всякого злого умысла, – пробормотал Ричард.

– Мы отлично знаем, что у тебя на уме, – произнес король. – Шуточки, как обычно. При всем том твоя пьеса нам понравилась. Должен сказать, что твоих пьес нам не хватает, и мы рады, что ты вернулся в Лондон, да еще и прихватил с собой жену. А на сцену я не смотрел по той причине, что леди Кастльмейн уронила свое ожерелье и мы его искали.

– Как я и говорил, – торжественно объявил со своего места Уил.

– Кто это позволяет себе делать замечания в нашем присутствии?

– Это, ваше величество, мой сын Уильям, – сказала Элисса, выводя своего сына вперед и ставя его перед королем.

Уил поклонился.

«Точь-в-точь как Ричард», – подумала Элисса и улыбнулась.

– Ну-с, юный сквайр Лонгберн, понравился ли тебе отчим, которого я для тебя выбрал? – спросил Карл.

– Очень понравился, ваше величество, – ответил Уил. – Но он, конечно же, не так великолепен, как вы.

– Какой умный мальчик, – » ответил польщенный король. – В нем уже сейчас видны задатки придворного. – Склонившись к Уилу так, что его лицо оказалось с лицом мальчика на одном уровне. Карл заговорщицки прошептал:

– Скажи мне, юный сквайр Лонгберн, что ты думаешь о пьесе?

Уил вспыхнул:

– Я не смотрел на сцену, я смотрел на вас!

– Без преувеличения, ты высоко ценишь нашу особу.

– А иногда я смотрел на девочек, которые продают апельсины, – произнес Уил, как и король, шепотом.

– Да ну? И какая же из них понравилась тебе больше всех?

Уил посмотрел в зал и ткнул пальцем в сторону девушки, на бойкий характер которой жаловался Фос.

– Действительно, хорошенькая, – протянул король, взглянув на торговку апельсинами. Потом повернулся к Ричарду:

– Кто такая?

– Нелл Гвин, сир.

– Надо будет запомнить это имя, – сказал Карл и вновь переключил свое внимание на Уила:

– Когда вырастешь, юный мастер Лонгберн, будешь нам служить?

– Если мама разрешит, ваше величество, – серьезно ответил Уил.

Король Карл расхохотался.

– Мы думаем, она тебе разрешит, поскольку уже убедилась на собственном опыте, что король редко ошибается, решая судьбы своих подданных. – Устремив на Ричарда пронизывающий взгляд небольших серых глаз. Карл спросил:

– Ты согласен со мной, милорд?

– Ваше величество, сам царь Соломон не сумел бы подобрать мне лучшей пары!

– Но мы, подобно Соломону, не только оказываем благодеяния, но также вынуждены и судить людей, – сказал король. Как-то незаметно для Элиссы и Ричарда голос Карла стал приобретать все больше значительности, и под конец в нем зазвенел металл. – До нас дошло неприятное известие о твоем столкновении с неким Седжмором.

– Ваше величество, я готов все объяснить…

Карл небрежно махнул рукой:

– Тебе не стоит волноваться, Блайт. То, что случилось сегодня, не отразится на твоей судьбе. Мы понимаем мотивы твоего поступка.