Странные клятвы - Патни Мэри Джо

– Нет, я останусь и буду следить за тобой, – хо­лодно отрезал де Вер.

Уорфилд безучастно посмотрел на него и ничего не ответил. Пожалуй, это наилучший способ утихомирить взбешенного родственника. Поначалу тот счи­тал Адриана холодным и расчетливым негодяем, од­нако со временем понял, что холодность обманчива, а спокойствие походит на туго натянутую тетиву. Как бы ни был виноват граф перед сестрой, но все-таки любил ее, и сквозь маску уравновешенности угадыва­лись едва сдерживаемые отчаяние и озабоченность. Сидя в кресле, Алан вспоминал свои безрезультат­ные поиски несколько недель назад. Но поразмыслив, молодой человек признал – де Лэнси поступает мудро, выслушивая донесения от своих людей и направляя поиски в нужное русло. Предыдущей ночью они засиде­лись допоздна, слушая сообщения дозорных, а лорд Адриан отмечал район поисков на большой карте.

Однако известий было немного, и утро не прине­сло других. Поиски были затруднены пронесшейся бурей, так как следы оказались размытыми. Женщи­ну на лошади видели несколько раз на пути между Уорфилдом и королевским лесом. Затем, где-то в вос­точном направлении, следы терялись.

Веря в здравый смысл сестры, Алан не очень бес­покоился за ее безопасность. Возможно, лошадь за­хромала и девушка укрылась где-нибудь в сторожке лесничего или решила, что ехать в Эвонли нецелесо­образно, и выбрала другое место. При этой мысли брат поежился, не желая думать об одинокой путнице, скачущей по дороге, полной опасностей.

Единственное сообщение, вызвавшее интерес, донесение о группе вооруженных рыцарей, прошлым утром пересекших северную часть Уорфилда и днем вернувшихся обратно. Граф нахмурился, услышав это, однако маловероятно, что Мериэль могла забраться так далеко на север. Поэтому сообщение пока отложили в сторону, но не забыли.

Когда его маленькая сестренка найдется, Алан не­медленно воспользуется правом старшего брата и отшлепает ее не некой части тела, дабы отбить охоту убегать. Однако, поразмыслив, де Вер понял – он никогда не сможет поднять руку на сестру. Но нель­зя забывать, что Мериэль, невзирая на свой мягкий характер и доброту, за короткое время успела причи­нить всем кучу неприятностей.

Плохие вести прибыли в конце дня. Алан нахо­дился в зале, беседуя с обитателями Уорфилда. Его сестру любили в замке, и это ничуть не удивило ры­царя, но за что почитали графа, было непонятно.

Появился посланец в перепачканной одежде с гер­бом, изображавшим кабана. Он поклонился и вручил де Лэнси пергамент. Де Вер ощутил опасность, витав­шую в воздухе, напряженную атмосферу, грозящую в любой момент перейти в бурю. Подняв голову, мужчи­на сузившимися глазами рассматривал Уорфилда.

По мере прочтения послания лицо лорда Адриана каменело, и вскоре он стал походить на мраморную статую. Граф скомкал пергамент, отшвырнул его в сторону и низким, глухим голосом произнес:

– Скажи своему хозяину, что я приведу своих людей в Честен для обсуждения этого дела. А теперь убирайся, если тебе дорога жизнь!

Посланец, человек весьма сообразительный, не пре­минул воспользоваться советом.

Граф повернулся к одному из рыцарей:

– Пошлите сообщение в Монфор, пусть Ричард немедленно явится с отрядом вооруженных рыцарей.

Когда тот бросился выполнять приказ, Алан тихо спросил:

– Что случилось? Это имеет какое-то отношение к Мериэль?

Бледный, как полотно, Уорфилд указал на перга­мент. Де Вер пробежал его глазами, и бешенство ов­ладело им. В послании говорилось, что Ги Бургонь, называющий себя истинным графом Шропширским, единственным, достойным почестей, захватил Мериэль Уорфилд, и если ее муж не примет его условия и не заплатит выкуп, то леди Мериэль вряд ли вернет­ся домой целой и невредимой.

Ги трапезничал в зале, когда прибыло послание из Франции, которое Бургонь немедленно вручил сэру Венсану, чтобы тот прочел его вслух.

– Это, должно быть, от Ульрика. Когда он прибы­вает со своим отрядом?

Француз поспешно вытер жирные пальцы о кусок хлеба и взял пергамент. Быстро пробежав его глаза­ми, он протяжно свистнул:

– Ульрик не приедет. Лорд Адриан, обнаружив, что их кое-кто нанял, заплатил гораздо больше, что­бы отряд остался на родине. Он говорит, что вы обя­зательно поймете – дело прежде всего, и Ульрик не хочет оскорблять вас. Деньги, переданные вами, ры­царь отправит в Лондон вашему поверенному. Когда вы получите это послание, его отряд будет на пути в Италию, где их ждет новое назначение.

– Что?! – взревел Бургонь. – Как посмел этот ублюдок лезть в мои дела? – граф вскочил и стукнул по столу. От удара мощного кулака подпрыгнули блюда с мясом и хлебом, кувшины с вином и упали на пол. Шесть собак мгновенно устроили пиршество. В бе­шенстве граф пинал их ногами, затем схватил первую попавшуюся гончую и поднял ее, держа за реб­ра. Пес взвыл, но мясо не выпустил. Разъяренный Бургонь швырнул гончую на пол, и та помчалась прочь, преследуемая остальными собаками.

Стараясь не показать страха, сэр Венсан прими­рительно произнес:

– Но вам сейчас не нужен Ульрик – у вас жена Уорфилда, и есть возможность вытянуть из него все жилы, обобрать до нитки и пустить по миру. Кроме того, не нужно платить наемникам, а это круглень­кая сумма.

– При чем тут это! – немного успокоившись, ряв­кнул Бургонь. – Этот негодный ублюдок считает себя очень умным и думает, что надул меня. Клянусь все­ми демонами преисподней, он пожалеет об этом, – граф резко повернулся на каблуках. – Приведи его жену в мою спальню. Немедленно, слышишь?!

Когда Мериэль проснулась, то обнаружила, что в темнице не так уж мрачно и темно. У самого потолка имелось отверстие, ведущее наружу. Оно находилось слишком высоко, а стены были очень массивны, поэ­тому девушка не могла видеть того, что происходит на улице. Однако даже этого маленького отверстия было вполне достаточно, чтобы вдохнуть чуть-чуть свежего воздуха и увидеть немного света. Есть су­щественная разница в том, сидеть ли в кромешной темноте или различать очертания предметов. Мери­эль благодарила Матерь Божью, заступницу рода че­ловеческого, за эту узкую щель над головой.

Подняли люк, и стражник попросил девушку под­нять пустую кружку из-под эля, затем опустил на веревке хлеб и эль. Поев, Мериэль уселась на под­стилку, скрестив ноги, и расслабилась. Это оказалось не очень простым занятием, но наконец ей удалось уйти в мир грез, и окружающие мрачные стены утратили свое значение. Она не забывала о бренном теле и грозящей опасности, однако дух стал свободным. В таком состоянии время летело быстрее.

Отрешившись от действительности, Мериэль не сразу заметила, что люк вновь открыли. И очнулась, только когда сверху опустилась лестница. Кто-то на­звал ее по имени, а когда девушка, еще не вполне придя в себя, не ответила, сэр Венсан собственной персоной спустился вниз.

– Пойдемте со мной, графиня, – он схватил ее за руку и рывком поставил на ноги. – Чем дольше вы заставляете графа ждать, тем злее он будет и, по­верьте, вам расхочется сердить его, потому что он и так в ярости.

Мериэль послушно поднималась вслед за де Лаоном. Наверху ждали рыцари. Неужели они дума­ют, что двое вооруженных людей смогут удержать ее в темнице, отрезав путь к свободе? Все еще уми­ротворенная, она с удивлением подумала, что все выглядит гораздо опаснее, нежели есть на самом деле.

Двое мужчин повели Мериэль по бесконечным лес­тницам и переходам, пока не втолкнули в комнату, находящуюся над залом. Де Лаон больно сжал ее руку и, введя в спальню Бургоня, объявил:

– Она здесь, лорд Ги.

Когда граф увидел Мериэль, его лицо исказила торжествующая улыбка.

– Ну, ты можешь идти, Венсан, или хочешь ос­таться и посмотреть, а затем воспользоваться ею сам, когда я закончу?

Де Лаон сильнее стиснул руку пленницы, затем отпустил.

– Она не прельщает меня, милорд, – пробормо­тал француз и, поклонившись, поспешно вышел.

Выйдя в коридор, он остановился, чувствуя себя очень странно и неуютно. Одно дело – изнасиловать крестьянку. Слуги – не более, чем животные, у них нет чувств, для сильных мира сего они ничего не зна­чат, но существуют определенные правила, которые нельзя нарушать. Эти неписанные законы не распрос­траняются на низкорожденных, но жена Уорфилда – знатная дама, и насилие над ней казалось де Лаону, даже с его, весьма расплывчатыми понятиями о мора­ли, святотатством. Мало того, в своем нынешнем со­стоянии Бургонь вообще мог убить ее, как ту просто­людинку в прошлом году. Это явилось бы непростительной ошибкой, ведь жена Уорфилда только живая могла принести пользу, мертвая же никому не нужна.