Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
Наутро спозаранку я втирала омерзительно пахнущее снадобье, приготовленное по рецепту дедушки, в подживающие раны на спине Малютки Бесс. Семь глубоких вмятин образовали почти идеальный круг с расстоянием примерно четверть дюйма между каждой ранкой, и при взгляде на них мои глаза застилала багровая пелена ярости. Представить страшно, что жесткие колючки впивались в шкуру беззащитного создания! Чудовище, сотворившее такое, заслуживает пули в лоб!
— Похоже, она поправляется.
Это Джон.
Я медленно повернулась. Не хотела его видеть. И в то же время больше всего на свете желала стоять и смотреть на него, пока Малютка Бесс не вышибет меня из стойла.
Я тряхнула головой, стараясь избавиться от назойливых мыслей.
— Да, ей гораздо лучше, слава Богу и Ракеру, но меня по-прежнему трясет от злости. А почему вы уже на ногах? Еще совсем рано.
Он оглядел меня с головы до ног. Господи, в каком я виде! Старый темно-коричневый шерстяной плащ и грубые ботинки, такие обшарпанные, словно их год козы жевали. Влажные от пота пряди прилипли ко лбу, волосы стянуты узлом на затылке.
— Но вы же проснулись, — улыбнулся он. — Почему бы и мне не встать?
— Вы так мило беседовали с леди Элизабет Палмер, когда я поднялась наверх уже далеко за полночь!
Он, разумеется, расслышал язвительные нотки в моем голосе. Глупым его не назовешь. И к тому же он имел наглость подмигнуть мне!
— Почему так официально? Вполне достаточно было сказать «леди Элизабет». Все ее только так и зовут. Ни одна из приглашенных дам не может с ней равняться, верно?
Я была вполне с ним согласна, но не высказывать же подобное мнение вслух! Правда, это его не остановило.
— Как странно, что вы заметили! Но кажется, не желаете говорить на эту тему… ваши губы превратились в ниточку. Лучше уж побеседуем о чем-нибудь нейтральном. Собственно говоря, большинство джентльменов уже спустились вниз, пьют кофе и читают газеты. Кстати, в отсутствие дяди Лоренса они бессовестно судачат о вас. Вы произвели настоящий фурор, Энди. Вряд ли дядюшка этим доволен.
— К вашему сведению, я уже извинилась перед ним. Не такая уж я безмозглая грубиянка. И сумела дать ему понять, что искренне раскаиваюсь.
— Но я говорю вовсе не о том дерзком спектакле, который вы вчера устроили в столовой. Дело совсем в другом.
Позабыв обо всем, я уставилась на него:
— О чем вы? Больше я ничего такого не сказала, честное слово! Слушала, что говорили дамы о Наполеоне, посмеялась немного… ну и сыграла сонату Моцарта, не так плохо, должна признаться, но больше ничем не опозорила Лоренса.
— Ну и ну! — захохотал Джон. — Вы и в самом деле не понимаете?
Я с недоумением развела руками и принялась накладывать корпию на спину Малютки Бесс. Кобылка повернула голову, чтобы посмотреть на меня. Я погладила ее и оглянулась на Джона:
— Нет. В толк не возьму, о чем вы говорите.
— Кажется, так и есть, — медленно протянул он, по привычке склонив голову набок. Так он делал всегда, когда был смущен или недоумевал.
— Очевидно, вам не терпится все мне объяснить, так что выкладывайте. Чем же я опорочила и посрамила беднягу Лоренса?
— Теперь всем известно, что вы еще не потеряли невинности.
Я подпрыгнула так высоко, что Малютка Бесс взбрыкнула задними ногами. Только через несколько минут мне удалось ее успокоить. Зато во мне бурлила ярость.
— Это невозможно! — выпалила я. — То есть это, конечно, правда, но я никому и ничего не говорила. С моей стороны было бы нечестно, вероломно и в высшей степени глупо рассуждать о таком. Неужели вы можете представить, чтоб я ни с того ни с сего повернулась к маркизе и объявила: «Видите ли, миледи, я замужем за очень милым человеком, но так и осталась девушкой!» Я заметила, как Джон стиснул кулаки, но тут же медленно разжал пальцы.
— Нет, разумеется, вы на подобное не способны. Но насколько мне известно, дамы обсуждали то, что, по слухам, некоторые достоинства Наполеона… скажем… не столь блистательны… и их размер не настолько велик.
— Какие достоинства? Какой размер? Хотите сказать, что он не слишком высок? Я часто слышала об этом. Но что тут такого? Какое отношение это имеет к моей невинности?
Джон закатил было глаза, но тут же смущенно потупился, чем ужасно меня удивил, поскольку я знала, что его раскаяние неподдельно. Он пристыжен и жалеет, что завел об этом речь.
— Прошу, забудьте об этом. Я лишь хотел пошутить над вашей беспредельной наивностью, но не смог. Еще раз умоляю: забудьте. Вы невинны, и это прекрасно. И не позволяйте никому уверять вас в обратном. Вам не за что извиняться перед дядюшкой. Совсем не за что.
— Но…
Он легко прикоснулся кончиками пальцев к моим губам. И голос… голос, как он нежен… хотя в нем и чувствуется легкая ирония.
— Нет, Энди, не нужно. Если услышите еще что-то об этом, ехидные уколы или замечания, просто не обращайте внимания, хорошо?
Я нерешительно кивнула.
— Позвольте мне выразиться яснее. Если в последующие три дня услышите многозначительные реплики о Наполеоне, просто держите рот на замке, обещаете?
— Хорошо, но…
— Малютка Бесс молодец, — перебил Джон. — Однако ближайшие несколько недель вы не сможете сесть на нее. Нет-нет, о Буйном забудьте. Ему даже не понадобится кроличья нора, чтобы вас сбросить. Просто растопчет вас в лепешку и зароет в землю. Слопает вместе с овсом на завтрак. Он…
— Довольно! Вы обладаете чересчур живым воображением. Расписываете, что случится, если у меня хватит храбрости взять вашу лошадь…
— Возможно. Но вам следует спросить у дяди Лоренса, нет ли у него другой лошади для вас. И не смейте даже кормить Буйного, иначе он откусит вам руку. Да, кстати, не пытайтесь избавиться от моего камердинера Бойнтона, который будет повсюду ходить за вами.
С этими словами он повернулся и удалился. Я проводила его взглядом. Бойнтону приказано повсюду следовать за мной? Что за чушь?! Тирады относительно Буйного не содержали ничего нового, но намеки насчет Наполеона и каких-то размеров показались мне крайне странными. Что ж, придется последовать совету Джона и забыть об этом. От одной мысли, что Бойнтон станет меня охранять, сразу стало легче.
