Гаремные страсти (Укрощение Шарлотты) - Миллер Линда Лаел

Шарлотта поежилась в своем кресле, обдумывая ответ. Ребенок у нее под сердцем забил ножками, а стенки живота со страшной силой сжались.

Лидия, служившая сиделкой в военном госпитале во время Гражданской войны Севера и Юга, а потом еще несколько лет работавшая в клинике доктора Джоу Макколея, мгновенно оценила ситуацию и среагировала па нее без паники.

— Похоже, что твое время пришло? — ласково сказала она, помогая Шарлотте подняться на ноги.

Та застонала. Ее лоб и нижняя губа покрылись испариной, а бедренные кости словно выворачивало из тела. «Патрик!» — крикнула она безмолвно всем своим сердцем, и на мгновение ей показалось, что издалека услышала ответ.

Но, увы, это был лишь свисток почтового катера в гавани.

В тот момент, когда открылась входная дверь, Брайхам Куад пытался усмирить в загоне молодого крупного бычка, и лишь это обстоятельство помешало ему схватить в охапку и вышвырнуть из дома незваного гостя.

Треваррен кивнул в знак приветствия и направился в глубину полутемной передней.

— Где она? — строго спросил капитан. — Где Шарлотта?

И тут же с третьего этажа до них донесся женский крик.

— Наверху, — холодно отвечал Брайхам. — Рожает твоего ребенка.

Треваррен побледнел как полотно и выронил из рук кожаную дорожную сумку. Несмотря на страх за Шарлотту и возмущение бесцеремонностью Патрика, у Брайхама все же хватило рассудительности, чтобы краем сознания отметить про себя, что для этого морского пройдохи, похоже, не все еще потеряно. Должна же остаться у человека хоть капля совести?!

— Где? — краска сбежала с лица Патрика.

— Первая дверь направо, — с видимым неудовольствием ответил Брайхам.

Следующий крик достиг их ушей, когда Патрик пролетел уже половину лестницы, и Брайхам вздрогнул. Он и так ужасно страдал от беспомощности, когда Лидия рожала одного за другим их пятерых сыновей, но жалостный крик старшей дочери просто рвал его на куски.

И все же, поднимая глаза к потолку, Брайхам не смог удержаться от улыбки, вспомнив, как отреагировал Треваррен на сообщение о своем скором отцовстве. Поначалу он был ошеломлен, словно на него свалилась корабельная мачта, но тут же овладел собой и поскакал наверх так, словно от этого зависела его собственная жизнь.

У Шарлотты снова от боли свело спину, и она решила, что бредит, когда в тот же миг увидела, как Патрик распахнул дверь, грохнувшую о стену комнаты, ворвался внутрь и упал на колени возле ее кровати.

— Если вы, Патрик Треваррен, намереваетесь путаться у меня под ногами, — недружелюбно заметила ничуть не растерявшаяся Лидия, то извольте сразу убираться вон.

— Ты здесь, со мной… — Шарлотта вцепилась в его руку. — Ты правда здесь? — тупо повторяла она.

Снова начались схватки, и ее тело выгнулось.

— Да, — коротко ответил Патрик, когда она снова смогла его услышать. Он также не выпускал ее руки. — Я пытался держаться вдалеке от тебя, но Господь свидетель, я не в силах это перенести.

— Если Господу вообще угодно будет захотеть вас видеть, Патрик Треваррен, — съязвила Лидия, занятая Шарлоттой. — Я полагаю, для того чтобы привлечь к себе ваше внимание, Ему по меньшей мере пришлось хорошенько огреть вас лопатой по голове.

Губы Шарлотты слегка искривились улыбкой в ответ на ее слова, и у нее, казалось, что-то улыбнулось внутри, словно какое-то магическое средство влилось в ее утробу и тут же уменьшило боль. Треваррен поцеловал Шарлотте руку и сказал:

— Возможно, Бог именно так и сделал, миссис Куад, возможно, именно так.

— Не оставляй меня! — молила Шарлотта. Ее немного смущало, что она в такой степени нуждается в Патрике, но она ничего не могла с собой поделать.

— Я здесь, — успокоил он ее, снова целуя ей руку, — теперь в покрытую испариной ладонь.

Шарлотту гораздо больше бы устроило, если бы он сказал: «Я никогда больше не покину тебя, дорогая!» — или что-то вроде: «Отныне мы вместе навеки!» — но у нее не осталось времени, чтобы об этом пожалеть. Снова накатила волна боли, вздымая ее над матрасом, и она не сдержала крика.

Патрик словно не слышал, как она кричит, — целовал ей руки, гладил по голове и шептал нежные слова утешения и поддержки.

И наконец, после многих часов тяжкого труда, плод покинул ее тело.

— Девочка! — со слезами радости сообщила Лидия. — Святые небеса, а я уж думала, что в этом доме вообще перестали рождаться девочки!

Шарлотта взглянула на Патрика и лежавшую рядом с ней их крохотную дочку и заметила, как его глаза повлажнели.

— Как мы назовем ее? — нежно спросила она. Разве можно подобрать имя, достойное такого чудесного создания? — прошептал он, не сводя взора с маленького существа, словно впервые видел младенца. Осторожно, едва касаясь, он погладил нежную щечку.

— Да, — засмеялась Шарлотта. — Я думаю, Анни. Анни Куад Треваррен.

— Это мы создали ее, ты и я — вместе. — Патрик все еще смотрел на ребенка, не скрывая своего изумления. Я не могу в это поверить, но мираж… Лидия вышли из комнаты, но Шарлотта слышала, как она вполголоса с кем-то говорит возле двери, возможно, с Брайхамом. Конечно, Милли тоже давно здесь.

Патрик осторожно перегнулся через Анни и отвел с влажного лица Шарлотты прядь волос.

— Почему ты не поставила меня в известность, что способна творить такие чудеса? — шутливо укорил он ее. Его синие глаза сверкали любовью, когда он смотрел на свою жену.

Шарлотту залила волна облегчения и счастья. Патрик вновь с ней, а это значит, что на небе опять взойдет солнце и душа поплывет по своему обычном пути, а в ночи пуще прежнего засияют звезды.

В этот момент она не могла себе позволить думать о том, что он способен вновь покинуть ее.

— Я люблю тебя, — сказала она, раскрывая перед ним всю свою душу.

— И я люблю тебя, — ответил он, целуя ее с тем почтением, которое приличествовало случаю, но с прежним огоньком в главах.

В комнату вернулась Лидия в сопровождении Миллисент, и Патрика деликатно выставили за дверь. Пока Милли пеленала новорожденную, сияя от счастья, Лидия умыла и переодела Шарлотту. Она помогла ей надеть свежую ночную рубашку и перестелила кровать. Пока у Шарлотты не появится молоко, Анни будут кормить из бутылочки.

— А теперь спи! — велела Лидия, когда Шарлотту снова уложили в постель. Она наклонилась над падчерицей и нежно поцеловала ее в лоб. — У тебя сегодня нелегкий день.

Шарлотта хотела попросить, чтобы с ней остались Анни и Патрик, но у нее не хватило на это сил. Глаза ее закрылись сами собой.

В комнате было темно и лишь в окно лился столб лунного света, когда Шарлотта проснулась. Патрик лежал возле нее, вселяя ощущение силы одним своим присутствием, и нежно обнимал ее.

— Как это ты ухитрился появиться именно в тот момент, когда я нуждалась в тебе больше всего? — спросила она, зная, что он не спит, хотя и не подает виду.

— Я не мог оставаться вдали от тебя, — отвечал он, ласково целуя ей висок. — Ты уже видела наш дом в Сиэтле?

— Нет. — Шарлотта вдруг вспомнила все перенесенные ею муки одиночества, и в ней проснулась обида. — Я знаю о нем, поскольку получила сообщение от твоего адвоката, но, говоря честно, у меня ни разу не возникло желание его осмотреть.

— Почему? — В голосе Патрика слышались замешательство и укор. — Если бы не ты с Анни, этот дом никогда бы не был построен. Он предназначен для того, чтобы в нем жила ты.

— Мы с Анни — не китайские болванчики, Патрик. Нас не поставишь на полку в один ряд с другими диковинами и не ославишь там покрываться пылью. Я клянусь тебе, что ноги нашей не будет в этом доме, пока мы трое не станем настоящей семьей.

— А что же мы еще такое? — по-прежнему испытывая замешательство, спросил Патрик. — Анни — наша дочь. Ты ее мать, я ее отец. Это и делает нас семьей.

— Нет, — возразила Шарлотта. — Вот то, как существуют Лидия, и отец, и мальчики в этом доме, — это семья. Они живут все вместе, любят и ссорятся, смеются и плачут и тому подобное. — Она остановилась и перевела дух, зная, что предпринимает сейчас весьма рискованный шаг, который может навсегда разрушить ее мечту о счастье, и все же считая себя обязанной на него пойти. — Патрик, если ты собираешься опять покинуть нас, я прошу тебя больше не возвращаться. У отца достаточно влиятельных друзей, чтобы быстро оформить наш развод.