Неотразимый обольститель - Крэн Бетина

Спустя некоторое время дверь отворилась, стало светло, и Беатрис обнаружила, что она находится в просторной комнате, оформленной в морском стиле. Здесь были иллюминаторы, огромных размеров койка капитана, подобие мачты, такелаж и штурвал... все огорожено перилами, а позади, на стене, нарисован океан. Около нее, в корсете и чулках и с лампой в руке, стояла молодая женщина, которую Беатрис видела раньше.

– Что этот идиот наделал? – с ирландским акцентом пробормотала женщина, а потом вытащила платок изо рта Беатрис.

– Воды, – проскрипела та.

Напоив ее, женщина развязала шарф, стягивавший ноги пленницы. Беатрис смогла сесть и растереть онемевшие конечности.

– Отпустите меня. Развяжите мне руки, освободите меня, и я прослежу, чтобы вам не предъявили никакого обвинения, – каркающим голосом проговорила она.

Девица занялась тем, что стала зажигать висящий над головой фонарь. Очевидно, милосердное предложение никоим образом ее не соблазнило. Она не испытывала ни малейшего неудобства, разгуливая в корсете, черных шелковых чулках и туфлях с высокой застежкой и демонстрируя все, чем наградил ее Всевышний. Когда она снова подошла к постели, Беатрис заметила краску у нее на веках, румяна на щеках и – Господи помилуй – на сосках!

Она раньше слышала, как шептались о подобных вещах. Открытие повергло ее в шок – перед ней стояла одна из легендарных нью-йоркских жриц любви. Дико озираясь по сторонам, Беатрис поняла, что странное оформление комнаты имеет непосредственное отношение к позорной профессии девицы. Хотя, говоря по правде, ей трудно было представить, каким образом рулевое колесо или сеть для поднятия груза может служить непристойным целям. До нее наконец дошло: она находится в доме, пользующемся дурной славой! Но зачем им понадобилось притащить ее в... только если... Боже мой, ее похитили торговцы белыми рабынями! И во второй раз за сегодняшнюю ночь она завопила что было сил.

Следующим вечером Коннор Салливан Барроу отпустил кеб за полквартала от «Восточного дворца» и остаток пути проделал пешком. Он вошел через заднюю дверь, предназначенную для джентльменов, чье посещение домов удовольствий требовало наибольшей осторожности. Оставив шляпу у старика лакея, он поднялся по лестнице и, кивая знакомым, прошел через комнату, где играли в карты.

В главном зале высокие окна были задрапированы бархатом винного цвета, а прихотливо изогнутые банкетки покрывала блестящая парча, привезенная из Франции. Зеркала в золоченых рамах отражали и множили сцены чувственных развлечений, что вместе с приглушенным светом создавало иллюзию бесконечности наслаждений. В воздухе витали ароматы дорогих сигар, виски и еще более дорогих духов; стайка полуодетых женщин окружила богатых ловцов удовольствий, поощряя тех улыбками, вызывающими позами и обещая другие удовольствия, но уже за плату. В другом конце зала, с царственным видом оглядывая своих девиц и их покровителей, восседала миссис Шарлотта Браун, владелица заведения. Она была одета как обычно – в пышное алое платье, подходящее по цвету к ее рыжим, крашенным хной волосам и создающее резкий контраст с белыми напудренными плечами и пышным бюстом. Ее сложную прическу украшали белые и красные страусовые перья, а шею – роскошное жемчужное ожерелье. Еще в молодые годы, будучи актрисой и ослепительной красавицей, миссис Браун распаляла воображение мужчин своим вызывающим поведением.

«Восточный дворец» оказывал элите Нью-Йорка определенные услуги, и Шарлотта Браун относилась к этому как к своему гражданскому долгу. Доставление тайных, интимных удовольствий представителям власти позволяло удовлетворить их физические потребности и тем самым освобождало их внимание для других, более важных дел. Богатые и влиятельные горожане полностью поддерживали такую точку зрения, а вместе с ней – и это заведение. Вот и сейчас двое членов городского управления сидели справа от хозяйки и флиртовали с двумя самыми хорошенькими девицами. Один из них заметил Коннора, другой тоже проследил за взглядом друга. Коннор сжал челюсти. Кажется, все, чем он занимается в последнее время, становится известным. Шарлотта поднялась ему навстречу и протянула руку.

– К нам пожаловал будущий конгрессмен от Четвертого округа, – проворковала она. – Давненько не виделись, конгрессмен Барроу.

Надеясь, что его гримаса сойдет за улыбку, Коннор приблизился и прошептал ей на ухо:

– Как я понял, здесь есть незваный гость.

– Вы? Но вы же... – Она отодвинулась, увидела предупреждение в глазах Коннора, и ее улыбка стала напряженной. – Ну что ж, значит, нам надо внимательнее следить за вашими передвижениями, дорогуша.

Подхватив его под руку и продолжая вести приятную беседу, Шарлотта провела гостя к широкой лестнице. Как только они покинули салон, она отпустила руку Коннора и повернулась к нему.

– Вам надо очень многое объяснить, Барроу.

– Я не могу... Я не вправе...

– Кто она, черт побери? – Шарлотта подбоченилась и отбросила за ненадобностью великосветские манеры. – И чего она вопит, как сам дьявол в преисподней?

– Лучше вам этого не знать. Я здесь, чтобы забрать ее...

– Слушайте, вы. – Хозяйка заведения приблизилась вплотную и принялась с каждым словом тыкать Коннору в грудь длинным ярко-красным ногтем. – Она чуть не оглушила Панджаба, мешала нашей работе и вообще вела себя как черт на каникулах! Как вы смели привести эту крикунью в мой...

– Я? – Коннор отодвинулся назад так далеко, как позволяли перила, и попытался заслониться. – Я не имею к этому никакого отношения!

– Конечно, а моя бабушка умерла девственницей. – Шарлотта опять перешла в наступление. – Все мои девушки поклялись, что не знают, кто она и откуда здесь появилась. Я им тоже не верю. Кто она? Ваша любовница, которую вы хотите потрясти?

– У меня нет любовниц. И для вас же лучше не знать, кто эта женщина.

– Ну да. Это не для моих невинных ушей. Коннор, детка, – Шарлотта ехидно улыбнулась, – вам пора уже понять, что невинности во мне давно не осталось.

Под ее знойным взглядом он почувствовал, как его лицо покрывает испарина. И он понял, что Шарлотта это тоже заметила.

– Достаточно того, что она важная персона. Крайне необходимо, чтобы эта женщина вернулась домой живой и здоровой. И побыстрее.

– Да? – Подведенные глаза Шарлотты хитро сощурились.

Когда, окинув взглядом ближайшую дверь в коридор, Коннор попытался обойти миссис Браун, та загородила дорогу и сложила руки под грудью. Ее пышный бюст поднялся еще выше.

– Если она такая важная, как вы говорите, она может доставить мне массу неприятностей. Этой проклятой Лиге непорочности ничего не стоит узнать, что я держу взаперти в своем доме даму из высшего общества. Она никуда не уйдет, пока не пообещает не доносить на меня в полицию.

Коннор видел: Шарлотта настроена решительно – частично потому, что защищает свои интересы, и еще потому, что обожает всевозможные скандалы. Проклятие! И почему эти идиоты во всем Нью-Йорке выбрали именно это место?

– Ее имя, Барроу! – Шарлотта надвигалась, а Коннор отступал. Она загнала его в самый угол лестничной площадки.

– Черт побери, Шарлотта. – Коннор провел ладонью по лицу. – Ладно. Это Беатрис фон Фюрстенберг.

– Фон Фюрстенберг? – Хозяйка заведения захлопала глазами. – Жена старого Мерсера?

– Она самая.

– Не хочу обижать вас, мой дорогой, но вы в этом уверены? – Шарлотта нахмурилась. – То есть я знала старого Мерсера, так он и в молодости был как высушенный стручок. Я полночи с ним, бывало, билась, чтобы заставить один раз дернуться. А у нее темперамент – как у кошки на жаре: шипит, плюется, царапается. – Она ухватила Коннора за руку и стащила его на две ступеньки. – Может, это не она...

– Бросьте. – Коннор остановил хозяйку. – Мне надо забрать ее отсюда.

– Она не наверху. – Следующие слова заставили его вздрогнуть. – Мне пришлось посадить ее в «Темницу».

– В «Темницу»? Вы что, спятили?

– Я же сказала, – придвинувшись ближе, Шарлотта понизила голос, – она мешала нам работать, у нее просто луженая глотка. Пришлось убрать ее вниз, чтобы шум не раздражал моих постоянных клиентов.