Ученик мракоборца (СИ) - "chandei"

— Вот и все, — сказал мракоборец, уничтожая палочкой труп и убирая ее обратно в рукав. — Еще одно древнее чудовище упокоилось моими стараниями. Идемте.

За убийство вампира крестьяне щедро заплатили им, и в тот же день Снейп и Гарри вернулись в Стэмпхолл, где их уже заждался Оскар.

Вечером, когда мужчины остались в гостиной одни после ужина, Снейп откинулся на спинку кресла и, взболтав в стакане золотистый бренди, произнес:

— Поджечь эту тварь было весьма умно, не правда ли? Но готов поспорить, что вы сделали это неосознанно — скорее от страха, да, Поттер?

Гарри молчал. В Хогвартсе он учился на факультете Гриффиндор: на протяжении веков выпускники этого дома славились смелостью. “Ничего не бойся”, — учил его Дамблдор, и Гарри послушно кивал на это наставление. А сегодня, получается, при виде опасности он обмер от ужаса и смог защититься лишь потому, что за два с лишним месяца Снейп успел натаскать его на дуэлях. Признаваться в очередной слабости было стыдно, особенно, с учетом того, что Снейп только этого и ждал. В то же время гордость не позволяла Гарри солгать наставнику. Он молчал.

Не получив ответа, Снейп улыбнулся.

— Когда вампир выскочил на вас из темноты, вы перепугались, — констатировал он, — и пальнули первым заклинанием, которое пришло вам в голову.

Гарри кивнул.

— Да, это так, — безрадостно подтвердил он.

— Ну, и правильно, — неожиданно ответил Снейп и серьезно посмотрел Гарри в лицо, — потому что нет смысла корчить из себя храбреца, когда нужно просто взять и спасти свою жизнь. Ничего не боится только глупец или безумец. Страх, Поттер — полезное умение чувствовать опасность, он присущ любому живому существу и не отделим от чувства самосохранения. Нет ничего стыдного в том, чтобы чего-то бояться.

— А чего боитесь вы, сэр?

— Очень многого, Поттер. Возможно, из-за этого я до сих пор и жив.

“Вот она — философия слизеринца”, — подумал Гарри, но вслух ничего не сказал.

Комментарий к Глава 1

* Stump - пень

========== Глава 2 ==========

Мастерство Гарри постепенно росло, и уже к середине осени он превратился в полноценного квалифицированного ассистента. Теперь все несложные обязанности по ведению лаборатории лежали на нем: Гарри варил основы для зелий, подготавливал оборудование для экспериментов, присутствовал при исследованиях, вносил заметки в записи, вел журнал учета ингредиентов, разбирал письма и писал под диктовку ответ — одним словом, вникал в суть всех дел. Если Снейп и бывал им доволен, то, разумеется, никогда этого не показывал и продолжал относиться к Гарри подчеркнуто язвительно и холодно.

Он занимался с ним так же, как со своим сыном, только более серьезными и сложными вещами: у Снейпа был своеобразный, но все же дар обучать других, несмотря на то что иногда он это делал весьма специфически. Ежедневно Гарри отчитывался о прочитанных главах из книг по темной магии.

— Итак, — говорил Снейп, — расскажите мне об инкубах.

И Гарри послушно отвечал:

— Это древние демоны, которые ищут плотской связи с женщинами.

— Как вы докажете ревнивому мужу, что его жена забеременела от инкуба, а не от любовника? — ухмылялся мракоборец.

— Инкубы оставляют на лоне женщины блестящие черные пятна, которые нельзя отмыть, — пояснял Гарри, краснея и пряча глаза. — Если таковых нет, инкуб женщиной не овладевал.

— Верно. Легко проверить, не правда ли? Ох, и интересное занятие вам предстоит!

Однажды Гарри набрался смелости и спросил Снейпа о другом странном явлении.

— Сэр, я недавно прочитал в книге об одном темном зелье…

— Что за зелье? — тут же заинтересовался тот.

— Мужской беременности, сэр.

Снейп поднял брови.

— И что же вас в нем заинтересовало?

— Все! То есть — я не думал, что оно существует и такое в принципе возможно. Я никогда о нем не слышал.

— Неудивительно, ведь оно строго запрещено. Его изобрели флорентийские маги в двенадцатом веке, и с того времени по сей день тому, кто его использует, грозит смертная казнь.

— Я читал то же самое, сэр, но не понимаю — почему?

Снейп провел по губам длинным пальцем.

— Большинство тех, кто принимал это зелье, умирали, так и не родив. Но запретным оно стало не поэтому. Зелье было создано для мужчин, которые… предпочитают мужчин. Если вы понимаете, о чем я. Некоторые из них хотят иметь общих детей, причем без участия женщин в этом процессе. Для этого они используют зелье. И тогда в процесс зачатия вступают не мужчина и женщина, а двое мужчин. А подобная связь, как вам известно, является преступлением — в Средневековье детей, рожденных подобным образом, убивали вместе с однополыми родителями, давшим им жизнь.

— Но это же… это же ужасное извращение, — произнес Гарри, — как людям такое вообще приходит в голову! Разумеется, за такое нужно наказывать — мало того, что они не скрывают свою грязную, порочную связь, так еще и создают потомство! Ребенок-то им зачем?!

— Боюсь, что на вопрос «зачем» вам никто и никогда не даст вразумительного ответа. Но я полагаю, что здесь все дело… в любви. Ради нее люди готовы порой на очень серьезные риски.

— Любви?! Но это же невозможно! Как можно любить человека того же пола? Это совершенно противоестественно!

Неожиданно на лице Снейпа появилось брезгливое выражение.

— Хоть я и не против бесед о высоких материях, но вести их с вами… просто не вижу ни малейшего смысла, — он раздраженно откинул с лица сальные пряди. — Что вы в свои восемнадцать вообще можете знать о любви?

— Может, и не много, — ответил Гарри севшим голосом, — но вы говорите об этом так… будто не осуждаете это, — закончил он, холодея от ужаса.

— Не осуждаю что?

— Преступление… Содомию.

Снейп дернул плечами.

— Мне нет до нее никакого дела, — высокомерно и холодно заявил он. — В мире и так немало вещей, которые находятся за пределами моего понимания. И ваше мнение по этому вопросу меня также не волнует. Можете и дальше читать свои любовные романы — только избавьте меня от ваших высокопарных рассуждений! Мне они неинтересны.

Гарри сглотнул. Пренебрежительное сравнение его взглядов с любовными романами прозвучало неуместно и оскорбительно. “Снейп готов оспаривать очевидные вещи, лишь бы позлить меня, — понял Гарри, — он готов даже наплевать на свои убеждения, лишь бы не соглашаться”.

После этого разговора Снейп начал относиться к своему ассистенту как будто еще более неприязненно: стал особенно холоден и пренебрежителен — большую часть времени он словно не замечал Гарри, за исключением тех моментов, когда тот был непосредственно ему нужен. Это было обидно: даже у такого грубого, скупого на похвалы наставника Гарри работал хорошо и быстро схватывал все, чему Снейп только брался его обучать.

Мракоборец брал ассистента на задания еще пару раз. Один раз они ловили некроманта в пригороде Глазго, другой — разрушали проклятье, из-за которого у посетителей таверны вырастали бычьи хвосты и рога. В остальные разы, когда дело было обыденным и скучным, вроде магического мора скота или нашествия корнуэльских пикси, Снейп оставлял Гарри скучать в Стэмпхолле вместе с Ходом и Оскаром.

Осень плавно переходила в зиму. Шли недели, и казалось, будто в этом месте вообще ничего не происходит. Гарри жил, как в магловском монастыре: читал, постигал науки, выполнял какую-то работу. Каждый день был похож на предыдущий — одинаково начинался, одинаково заканчивался. Лишь по тому, как менялся пейзаж за окном, Гарри понимал, что время не стоит на месте. От скуки он предпочитал проводить вечера не в своей комнате, а в гостиной перед камином. Если Снейп не уходил заниматься с Оскаром, он сидел там же — иногда пил бренди, а иногда попросту долго смотрел в огонь. Так Гарри и коротал время после наступления темноты — в обществе книг, отблесков пламени на холодных стенах и молчаливого хозяина Стэмпхолла.

То ли от внутренней злобы, то ли еще за какие-то прегрешения Снейп стал очень странно смотреть на Гарри. Он не делал никаких попыток сойтись со своим ассистентом и за столом разговаривал только с Оскаром. Но время от времени Гарри ловил на себе его тяжелый, полный невысказанной ненависти взгляд. Снейп был не из тех людей, которые молчат, если им что-то не нравится. Гарри успокаивал себя тем, что, если его наставнику надоест терпеть его в этом доме, тот непременно сообщит ему об этом в ту же минуту и выставит за дверь. Но каждый раз когда Гарри случайно натыкался на блестящую масляную черноту глубоко посаженных глаз, по позвоночнику пробегал холодок, а сам он не мог отделаться от чувства, что Снейп задумал его убить. Конечно, это была полная чушь — хозяин дома был самым известным мракоборцем в Англии, посвятившим жизнь борьбе со злом. По мнению Гарри, уже одним его именем можно было отгонять темную магию. Думать, что он способен на преступление, было совершенно абсурдно.