Как очаровать распутника - Дрейлинг Вики

– О, она проголодалась, – сказала Джулиана. – Я должна отнести ее в детскую.

Хок помог Джулиане встать и поцеловал в щеку, а потом проводил жену взглядом, пока она не скрылась за дверью. Тогда его внимание снова переключилось на Уилла:

– У меня есть предложение, которое, как мне кажется, тебя устроит.

Очевидно, брат не понимал. Вся его родня решила, будто он намерен осесть дома. Однако если до этого у него возникали еще какие-то сомнения насчет того, не уехать ли, то сейчас, после этого глупого собрания, от них не осталось и следа. Как бы сильно ни любил он семью, жить с ними было невозможно.

– Мой управляющий выходит в отставку. Кто-то должен взять на себя его обязанности. – Хок сложил руки на груди. – Что скажешь?

Все, даже Монтегю, смотрели на него с сияющими лицами. Галстук Уилла внезапно превратился в удавку. Ожидания родственников легли на него непомерным грузом, точно булыжник весом в тысячу фунтов. На какой-то миг он почувствовал себя в ловушке, прибитым к земле тяжестью их надежд. Но это его жизнь, не их!

– Ценю твое щедрое предложение, но я бродяга! Не в моем характере торчать все время в одном месте. Я планирую новое путешествие по Европе.

Его зятья обменялись понимающими взглядами. Сестры пытались успокоить мать, которая снова разразилась слезами. Даже Эстер глядела на него разочарованно. Только бабушка улыбалась, и от этого ему стало еще хуже. Ведь он знал, что она просто не услышала его слов.

Хок тяжело вздохнул.

– Нам не решить этот вопрос сегодня. Я буду держать вас всех в курсе дела. А пока что, насколько мне известно, у вас есть свои неотложные дела.

Монтегю встал.

– Если хочешь знать мое мнение…

Хок предостерегающе поднял руку.

– Благодарю, но я сам справлюсь. Уильям, давай-ка пройдем в мой кабинет.

Уилл прошелся по кабинету и, проходя мимо стоявшего на полу огромного глобуса, от души его крутанул.

– Извини за недоразумение, но ты же знаешь, я не из тех, кто пускает корни. – Обернувшись, он улыбнулся брату. – На сей раз я хочу отправиться в Швейцарию.

Хок хранил молчание, и тогда Уилл, в надежде умилостивить брата и прочих членов семьи, добавил:

– Возможно, через несколько лет я буду готов поселиться на постоянном месте.

– Сядь.

Скрипнув зубами, Уилл выбрал стул напротив письменного стола брата.

Хок рассеянно перебирал костяшки счетов.

– Надеюсь, ты понимаешь, что сильно разочаровал семью.

– Они скоро привыкнут к моему отсутствию. Можно подумать, я провожу много времени в Эшдон-Хаусе!

– Я выслушал немало нареканий по поводу твоих частых отлучек, – сказал Хок. – Я обещал матери, что поговорю с тобой о карьере. Твое намерение снова предпринять длительное путешествие на континент ставит меня в чертовски затруднительное положение.

Уилл воздел руки:

– Как это? Не ты уезжаешь, а я.

Хок выдержал его взгляд.

– Но без ежеквартального содержания ты вряд ли сможешь отправиться в новое путешествие.

Сердце Уилла испуганно дрогнуло.

– Что?

– Я уполномочен выдавать тебе содержание каждые три месяца. Если я не дам тебе денег, ты, без сомнения, будешь на меня обижен. Это можно понять. С другой стороны, я сильно огорчу мать и, вероятно, восстановлю против себя остальных членов семьи, если дам средства на новое путешествие. Они и без того уверены, что я сквозь пальцы смотрел на твое слишком длительное отсутствие.

– Смешно, – пробормотал сквозь зубы Уилл.

– Ты странствовал четыре года. Это куда дольше, чем обычно позволяют себе молодые люди, отправляясь в большое путешествие. И после возвращения домой ты проводишь с семьей слишком мало времени! Если я дам деньги на новую поездку, они справедливо сочтут, что я вымостил тебе путь, дав тем самым молчаливое согласие. – Брат щелчком передвинул две костяшки и открыто встретил взгляд Уилла. – Скажи, что бы ты сделал на моем месте, Уилл?

Вопрос застал его врасплох.

– Что я должен ответить? Ты знаешь, чего я хочу. И неодобрение остальных тут ничего не изменит.

– Вероятно, это поможет тебе понять, в каком затруднении я нахожусь, – возразил Хок. – Какое бы решение я ни принял, кто-то непременно окажется в обиде. И я скажу начистоту. Думаю, в твоих же интересах остаться без денег на это путешествие. Сейчас в твоей жизни нет ничего, кроме попоек, и я сам в этом виноват. Я надеялся – ты вернешься в Англию и бросишь привычку шляться по кабакам. Но стало только хуже. Прош-лой ночью ты напился так, что заснул прямо в одежде. Ты регулярно заявляешься домой под утро и беспокоишь слуг. Это несправедливо по отношению к ним. Им приходится много трудиться, но ты, кажется, не замечаешь этого или тебе безразлично. Тогда я понял, что ты никогда не бросишь пить, разве что я сумею заставить тебя заняться делом.

– Ты сам был отнюдь не святой, – напомнил Уилл.

– Я наделал множество ошибок, о чем теперь горько сожалею. Зато я никогда не покидал семью насовсем и серьезно отношусь к своим обязанностям в парламенте.

– Я не позволю, чтобы семья диктовала мне, что делать. – В нем закипал гнев, но он знал – этого нельзя показывать. Брат способен внимать только разумным доводам.

– Они не считают это диктатом, и тебе не следует, – возразил Хок. – Когда ты объявил о своем отъезде, домашние решили, будто ты снова их бросаешь.

– Чепуха. Никого я не бросаю.

– Если б они тебя не любили, то и дырки от бублика не дали бы за твое возвращение. Но они скучали по тебе. Я скучал.

– Я буду регулярно писать.

– Я в этом сильно сомневаюсь, учитывая предыдущий опыт. Ты писал лишь тогда, когда тебе требовались деньги. – Хок нахмурился. – И я виноват, что не вызвал тебя домой раньше. Ты стал для нас чуть ли не чужаком.

– Ради Бога, Хок! Я наслаждался путешествием!

– Ты слишком полюбил странствовать.

Набрав в грудь побольше воздуху, Уилл сделал медленный, тяжелый выдох.

– Ты не понимаешь. Там ждет меня целый мир, который я хотел бы исследовать, пока достаточно молод, чтобы им насладиться!

– Я и так позволил тебе слишком долго путешествовать. Ты умеешь убеждать, а я занимался делами сестер. Было проще всего позволить тебе продолжать поездки.

– Я повидал больше, чем большинство людей успевает увидеть за целую жизнь. О чем тут жалеть? – воскликнул Уилл.

Хок покачал головой.

– Ты был волен делать что заблагорассудится, не неся никаких обязательств.

– Я несу обязательства перед самим собой, – сказал он, уже не скрывая раздражения.

– Иногда приходится жертвовать ради других, – возразил Хок. – И сейчас настало время.

– О чем ты говоришь? – Уилл, впрочем, знал о чем, но гнал от себя эту мысль.

– Я не могу финансировать твою поездку, иначе в семье наступит окончательный разлад. Никто этого не примет, и меньше всех твоя мать. Мне только-только удалось поправить дела нашей семьи. И у меня есть Джулиана, наша дочь, и мой сын – есть о ком подумать.

– Предлагаю компромисс, – сказал Уилл. – Дай мне шесть месяцев, чтобы утолить жажду странствий, кипящую в моей крови!

Хок опустил руки на полированную столешницу красного дерева.

– Извини, Уилл. Я на это не пойду.

– Я не смогу сидеть целый день за письменным столом. Я сойду с ума.

– Круг твоих обязанностей включает инспекционные поездки по нашим владениям – проверить, не нужен ли ремонт или строительство новых зданий, в порядке ли дренажные и оросительные канавы. Тебе предстоит также собирать арендную плату.

– Я не приучен жить в клетке.

– Уилл, какая же это клетка?

– Для меня – самая настоящая клетка. В нашей семье все любят совать носы в чужие дела. Я сойду с ума через месяц.

– Отсюда, кстати, и следующий вопрос. Ради женской половины семьи будь разборчивей в связях! Следует щадить их чувствительность.

Уилл уставился на брата.

– Именно поэтому я и стараюсь уехать подальше. Здесь невозможно держать хоть что-нибудь в тайне. В мою жизнь лезут все, кому не лень.