- Тебя много. Но ты всё равно мерзкий.
Я принялась за дело, негромко ругаясь себе под нос. Артур распорядился, чтобы один из мужчин наблюдал за дорогой. Блу помогал мне - разрывал материю на полосы и подавал воду. При необходимости Артур приподнимал раненого, которому было запрещено двигаться самому, хотя он и бурчал время от времени, что всё это было ни к чему.
Наконец я с великим трудом связала концы ткани спереди и потянулась за другими, упорно прячущимися за спиной пациента. Кабан шевельнулся, и первый узел развязался.
- Чтоб тебя, толстый ты ублюдок!
- Дикая баба, - протянул Тощий.
- Как её ещё не отдубасили?
- Святой Павел говорил: «Женщине следует учиться молчанию со всей покорностью», - раздался позади очень строгий голос.
Я вытерла лоб рукавом.
- Он говорил не так, - возразил кто-то. - Он сказал, что жёнам в церкви следует молчать, ибо не позволено им говорить.
- Нет же! - вмешался Кабан, весь белый, как полотно. - Там что-то про то... Ну, мол, не красота - золото, а ум и молчание.
- Вы сейчас все пойдёте вон, - не выдержала я, хлопнув ладонью по столу. - Вместе со своим Павлом.
В ответ раздались смешки.
- Я поверну его на бок. А ты завяжи бинт, - предложил Артур.
Я коротко взглянула на него и только сейчас заметила меч, болтавшийся за его спиной. Кивнув в ответ, я обратилась к Кабану:
- Если ты хоть чуть-чуть дёрнешься, я тебя убью.
- Я же говорил!
- Заткнись.
Я слишком сильно потянула последний бинт за концы, и он вырвался у меня из рук. Пока Блу нащупывал в темноте потерянный бинт, я почивала его отца изощрёнными ругательствами, которые тот терпел с мучительным смирением.
Когда повязка была наконец готова, Кабан хотел было прикоснуться к ней, но я ударила его по руке.
- Лежи смирно.
Артур протянул мне фляжку; из горлышка ударил запах очень крепкого виски.
Я отмахнулась:
- Ему нужен чай или вода.
- Это не ему. Тебе.
- Дайте лучше мне! - вмешался Кабан, снова попытавшись сесть.
Я уложила его обратно, и он негромко застонал.
- Как больно!
- Чудесно! - прошипела я. - Так тебе и надо, - и обведя строгим взглядом собравшихся мужчин, добавила: - Можете оставаться здесь до утра. Но не дольше.
- Нужно выставить на ночь караул, - сказал Тощий.
- Не нужно, - коротко ответила я. - Буря охраняет нас.
2
Светлые полосы занимающейся утренней зари протянулись над озером. Пока Артур одевался, я смотрела из окна на темные камни, обведенные серой каймой света, на тропинку, что огибала озеро и вела в просторную пещеру.
Ночью мне удалось забыться одним из тех лишенных сновидений снов, которые, кажется, занимают всего миг, а потом что-то вдруг выдернуло меня из дремоты и едва ли не толкнуло в спину, заставляя подняться. Первым делом я нашла взглядом Экскалибур. Новый владелец небрежно прислонил его к стене. Весь вечер Артур посматривал в его сторону с неохотой и даже спать лёг подальше от меча.
Мне было знакомо навязчивое желание отгородиться от того, что напоминало о неминуемом.
Артур замер позади, и некоторое время мы так и стояли, молча, не двигаясь с места - словно собирались с духом, прежде чем прыгнуть в ледяную воду.
В сущности, именно это нам и предстояло сделать.
Путь был опасным - сплошные обледенелые камни. Каждый шаг требовал сосредоточенности, пока мы пробирались к берегу. Артур крепко прижимал мою руку к своему боку, пленяя меня таким образом и одновременно уберегая от падения.
Буря расступалась перед нами, почти кланялась и безмолвно зазывала вперёд. Стояла жутковатая тишина. Я слышала только скрип мёрзлой земли под ногами и шум нашего дыхания. Возникло такое чувство, будто за нами следят, и один раз Артур даже остановился и покрутился на месте, чтобы выяснить, нет ли рядом кого-нибудь. И хотя нам обоим очень хотелось вернуться в хижину старика, ноги словно обрели собственную волю и твердо вознамерились двигаться дальше.
Струи дождя затекали под одежду, и я поняла, что холод проберет нас до костей раньше, чем мы успеем добраться до берега.
Прочистив горло, Артур вдруг заговорил:
- И вот я иду за тобой, ничего не спросив, не поставив под сомнение ни одно твоё слово... Не безумец ли я?
Я чувствовала в нём уверенность, с какой он делал каждый свой шаг, а ещё присутствие несвойственного его натуре смирения. Теперь я знала, что он - мой слепой король, а я - его поводырь, хотя это он помогал мне идти по камням.
Я очень долго избегала смотреть на него, и когда я наконец подняла глаза, то увидела, что он тоже смотрел на меня. Лицо у него было белое и ничего не выражало; он выглядел точно так же, как и тогда, когда мы занимались раной Кабана.
Артур крепче сжал мою руку. Мне показалось, что мы оба стремились поддержать друг друга во время этого нелёгкого пути: разомкнешь руки - и свалишься на камни. Как ни странно, то было успокаивающее чувства. Нас было двое.
