Обман Розы (СИ) - Лакомка Ната

- Вы ждете ребенка?!

- Еще нет, мадам, - я поспешила разуверить ее. – Но сельский воздух этому способствует.

- Я рада, что вы задумались о ребенке, - сказала мадам Аржансон, медленно поднимаясь по ступеням. – Признаться, я чуть не умерла, когда услышала, что вы повздорили с Этьеном, а когда он заговорил о разводе…

Не удержавшись, я оглянулась, быстро взглянув на графа. Он поймал мой взгляд и чуть нахмурился, покачав головой, словно говоря мне «нет».

- Думаю, вам не стоит волноваться, мадам Аржансон, - сказала я так мягко и ласково, как только могла. – Сейчас между мною и мужем полное взаимопонимание, давайте же говорить только о хорошем. Сегодня прекрасная погода, не хотите прогуляться после завтрака?

Разговор о погоде был самым нейтральным, и позволял мне немного передохнуть после первых промахов.

- Почему вы называете меня «мадам»? – спросила мать Этьена. – Зовите Софией, как раньше.

- Конечно, прошу прощения. Проходите, София, - я распахнула двери, пропуская женщину вперед. – Боюсь, я не очень хорошая хозяйка, но Сесиль заверила, что устроила все наилучшим образом. Если вам что-то не понравится – дайте знать.

- Благодарю, - София оглянулась, оценивая комнату, - пока мне все нравится. Пришлите мне служанку, моя дорогая. Я хочу переодеться и освежиться с дороги.

- Сейчас же отправлю, ма… София, - я оставила ее одну и только в коридоре выдохнула с облегчением.

Как же страшно! Но вроде бы, все обошлось. Никто не заметил подмены.

- Неплохо справилась, - раздался голос графа, и я поняла, что ничего еще не закончилось.

Пожалуй, все только начиналось.

Оказывается, он поднялся следом за нами.

- Вы следили? – спросила я.

- Не слишком тебе доверяю, - он подошел совсем близко и говорил почти шепотом, склонившись ко мне. – Объясни-ка, зачем нужно было выкидывать эти фертели? «Мадам и месье де ла Мар»! Ты решила пощекотать мне нервы? Берегись, Розалин, доиграешься, - он взял меня за горло и чуть сжал пальцы.

- Вы мне угрожаете? – спросила я холодно.

Только не выказывать страха. Только не выказывать. Вряд ли настоящая графиня испугалась бы. Да и граф ведет себя осторожно – не причиняет мне боли, лишь пугает. Кто знает, может, такое обращение – это норма в этой семье? Но все мои мысли испарились в одно мгновение, потому что граф поцеловал меня. Да как поцеловал! Словно мы встретились после столетней разлуки и все эти сто лет страстно желали встречи!

Губы его были твердыми и горячими, и настойчивыми. Он схватил меня за затылок, не позволяя отстраниться, и обнял за талию, прижимая к себе…

Казалось бы – что такого? Меня и раньше целовали. В театре. Важные и не очень важные господа, пытаясь доказать, что они стоят моей благосклонности. От кого-то я отворачивалась, кому-то сразу давала пощечину, но сейчас… Это был какой-то другой поцелуй, не похожий на остальные. Он закружил меня, как буря сухой листик. Закружил и понес куда-то… Я готова была поклясться, что пол закачался под моими ногами, а ведь он был каменный…

Как во сне я услышала демонстративное покашливание, а потом голос Софии:

- Не хотела тебе мешать, Этьен, но я попросила служанку.

Граф оторвался от меня и улыбнулся матери поверх моей головы.

- Простите, мадам! Розалин как раз хотела пойти за Сесиль. Но я ее задержал.

- Я вижу, - сухо ответила ему мать. – И почему ты опять зовешь меня мадам!

Я стояла к ней спиной, безуспешно пытаясь прийти в себя после бури и полета. Сердце стучало быстро и сильно, а щеки пылали, словно вся кровь прилила к лицу.

- Розалин? – окликнул меня граф. – Позовешь Сесиль или мне сходить за ней?

- Позову, - сказала я, пытаясь сохранить достоинство. – Прошу простить, - я присела в книксене и поспешила к лестнице, боясь даже оглянуться.

- Вас не понять, - услышала я тихий голос мадам Аржансон, - то вы ссоритесь, то такая любовь…

Я сбежала по лестнице, нашла в кухне Сесиль и ухитрилась довольно связно приказать ей подняться в комнату к гостье. Когда служанка ушла, я попросила у мадам Пелетье воды, сделала пару глотков и окончательно вернулась с небес на землю.

Любовь.

Нет, мадам София, это не любовь. Это лицедейство.

Но я невольно задумалась – какова же любовь на самом деле, если даже игра в нее заставляет так трепетать. А душа моя именно трепетала, стоило лишь вспомнить горячие губы и прикосновение ладони к затылку… На сцене я сотни раз разыгрывала влюбленную героиню, но только сейчас поняла, какими жалкими были эти потуги изобразить чувство. Увидь меня маэстро Панчини теперь, он вопил бы от восторга, что я так тонко вошла в образ.

Призвав себя к спокойствию, я прошла в гостиную, где отчим Этьена сидел в кресле, развернув утреннюю газету. При моем появлении месье Аржансон несколько тяжеловато поднялся.

- Не надо вставать, - запротестовала я, - вы же у себя дома, устали в пути…

- И правда – устал, благодарю, - добродушно засмеялся он. – Дороги тут и в самом деле ужасные. А Этьен хотел везти нас на своей громыхалке. Софи ее, кстати, до ужаса боится!

Я вежливо улыбнулась, совершенно не понимая, о чем он, и предложила:

- Хотите кофе? Пока мадам спустится?

- Лучше позавтракаем все вместе, - сказал он. – Пусть будет прекрасный семейный завтрак.

- Что может быть лучше, чем трапезничать в кругу семьи! – объявил Этьен, появляясь на пороге.

Похоже, граф не хотел оставлять меня надолго одну. Он принял мои ошибки, как фертели. Наверное, думал, что я болтала ерунду ему назло.

- Принесу салфетки, - сказала я, решив ускользнуть в кухню, но граф не позволил.

- Мадам Пелетье принесет, - заявил он, а ты лучше присядь, милая. Чтобы бегать – есть слуги.

В его словах мне послышалась насмешка, но я послушно села на краешек кресла, всем своим видом изображая примерную жену.

Месье Аржансон углубился в чтение газеты, а Этьен подошел и встал за спинкой моего кресла. Тяжелая мужская рука легла мне на плечо, погладила, сжала… Я невольно вздрогнула, опять почувствовав смятение, как во время поцелуя…

- Не сиди, как гайка на винте, - прошептал Этьен, наклонившись ко мне и легко касаясь губами моей щеки. – Предложи отцу кофе…

- Я предложила, он отказался, - ответила я тоже шепотом, боясь шевельнуться, и ощущая чужого мужа всем своим существом. Он подавлял мою волю одним лишь своим присутствием и заставлял трепетать всего-то от звука голоса и прикосновения ладони.

- Значит, говори о чем-нибудь, - его жаркое дыхание опалило мою шею.

Этьен выпрямился, убирая руку, и я мысленно и скороговоркой прочитала слова коротенькой молитвы, чувствуя себя так, словно прыгнула из горнила в холодную воду.

Так. Заговорить о чем-нибудь. Роза, о чем-нибудь…

- Что интересного пишут, месье Аржансон? – спросила я любезно.

- Совсем ничего, - ответил отчим Этьена, переворачивая газетный лист и чуть улыбаясь. – Вот, в столицу приехал маэстро Рикарди… В Гранд-Опера будет парад его спектаклей… Жаль, что вы решили уединиться в провинции. Обещается грандиозное зрелище.

- Розалин устала от светских мероприятий, - сказал Этьен. – Ведь так, милая?

- Ужасно устала от театра, - подтвердила я вполне искренне.

- Выставка Клода Боннера… - продолжал перечислять новости месье Аржансон. – Видел я его мазню – не понимаю, почему его считают лучшим художником современности…

Имена маэстро Рикарди и художника Боннара ничего мне не говорили, но на всякий случай я закивала, полностью соглашаясь с месье Огюстом.

- Вобщем, ничего интересного… - подытожил он. – С тех самых пор, как вы устроили скандал на приеме у его высочества.

Я как будто второй раз прыгнула в ледяное озеро.

- Об этом писали все газеты, - любезно продолжал месье Аржансон. – Мне стоило огромных трудов скрыть это от Софи. Боюсь даже представить, что с ней было, узнай она о драке в присутствии императрицы.

О драке…

Облизнув пересохшие губы, я лихорадочно соображала – неужели, граф и графиня подрались в присутствии ее императорского величества?!. Что же это за семейка такая?..