Больше чем страсть - Линден Кэролайн

Сопение Бориса вывело Себастьяна из задумчивости. Пес ткнулся носом в его здоровое колено, словно подталкивая вперед.

– Знаю, – сказал Вейн Борису, оторвав трость от земли. Он брал палку с собой на тот случай, если подведет изувеченное колено. Когда он зашагал дальше, не опираясь на трость, нога заныла, но Себастьян позволил своим мыслям вернуться к мисс Уэстон с ее очаровательной манерой поджимать губки, и боль, казалось, несколько притупилась.

Добравшись до вершины холма, Вейн оглянулся. Отсюда открывался вид на Харт-Хаус, залитый огнями. Похоже, он один из немногих здешних сквайров, кто прислал отказ в ответ на приглашение на бал, который давали ее родители. Интересно, что мисс Уэстон сейчас делает? Танцует со всеми окрестными щеголями? Кокетничает со знатными джентльменами, которые соизволили явиться? Наверняка там есть и такие. И трудно представить, что среди них найдется хоть один, не очарованный рыжеволосой феей с сияющей улыбкой.

Себастьян был не чужд слухов, хотя ему и не нравилось быть их героем. Харт-Хаус купил нувориш Томас Уэстон. Хотя насчет происхождения его состояния говорили разное – от спекуляций на бирже до удачного пари с графом Гастингсом, – никто не сомневался, что оно весьма значительное. У него были две дочери и сын, все трое прекрасно обеспеченные. Одного этого было достаточно, чтобы не глядя объявить его дочерей красавицами. Впрочем, в данном конкретном случае слухи подтвердились. Мисс Абигайль Уэстон оказалась самым прелестным созданием из всех, кого когда-либо видел Себастьян.

К тому же она была молода, невинна и богата. Красоте и невинности не было места в его жизни, и, хотя богатство внесло бы в нее приятное разнообразие, Себастьян знал, что это не более вероятно, чем визит короля в его скромное жилище. Ему придется просто отводить глаза, когда Абигайль будет проходить мимо, и напоминать себе о тысяче причин, почему эта девушка не для него.

Войдя в дом, Себастьян нащупал на полке за дверью свечу и кремень. Когда свеча загорелась, он направился по темному коридору в гостиную. Поставив свечу на стол, он снял куртку и шляпу и опустился в старое кожаное кресло, не сдержав стон облегчения. Дорога в Харт-Хаус и обратно была длиннее, чем его обычная прогулка, и покалеченная нога мучительно пульсировала.

– Наконец-то! – воскликнула миссис Джонс, экономка, влетев в комнату. – Я уже начала беспокоиться за вас, молодой человек!

Себастьян усмехнулся, не открывая глаз.

– Напрасно. Борис притащил бы меня домой, живым или мертвым.

– Как будто это может служить утешением! Снимите сапоги и позвольте мне принести ваш ужин. – Миссис Джонс щелкнула пальцами псу, который сидел у двери, навострив уши. – Твоя еда на кухне, Борис. – При слове «еда» огромная собака вскочила с проворством щенка и галопом понеслась на кухню, стуча лапами по деревянному полу.

– Думаю, сегодня вечером вам понадобится лекарство, – сказала миссис Джонс с укором.

Себастьян снова представил себе Абигайль Уэстон с юбками, натянутыми на бедрах и открывающими до колен ее стройные ноги.

– Да нет, пожалуй.

– Незачем терпеть эту пытку всю ночь, – возразила экономка, взяв шляпу и куртку Вейна. – Не валяйте дурака. Я скажу мистеру Джонсу, чтобы приготовил вам горячую ванну и отнес ужин наверх. – Она вышла в коридор, окликая своего мужа.

Это была повседневная картина. Себастьян доводил себя до изнеможения долгими прогулками, а миссис Джонс хлопотала над ним, как мать над младенцем. Иногда он всего лишь терпел ее суету, иногда радовался, что хоть кто-то заботится о нем. Порой Вейну хотелось, чтобы все просто исчезли, оставив его в покое, а порой он мечтал пожить чужой жизнью и убедиться, что в мире существует счастье. Будь он другим человеком, он веселился бы сейчас в Харт-Хаусе. Он видел бы улыбку мисс Уэстон, блеск ее волос в сиянии свечей, мог даже касаться ее руки и сжимать в объятиях в танце. На мгновение мысли Себастьяна устремились…

Но он одернул себя. Надо быть сумасшедшим, как отец, чтобы воображать такое. Он тот, кто он есть, сын помешавшегося Майкла Вейна, неудачник, с изувеченной ногой и разоренным поместьем. Тот, кому нечего предложить женщине, и Себастьян это хорошо усвоил за последние годы. Тог, кто не смог бы танцевать, даже если бы захотел. У него даже нет приличного вечернего костюма. Мисс Уэстон была бы рада краткости их знакомства, если бы слышала хоть малую толику разговоров, ходивших в городе о нем.

Поморщившись от боли, Себастьян поднялся с кресла и, хромая, поднялся по лестнице в свою комнату, где миссис Джонс уже подтащила к огню старую медную лохань, пока ее муж грел воду на кухне внизу. Если он не полежит в ванне, то утром будет чувствовать себя инвалидом. Через час экономка принесет наверх холодного цыпленка с вареным картофелем и кружкой эля. Вино теперь Вейну не по карману. Он расслабится в горячей воде, съест свой ужин в одиночестве, не считая Бориса, похрапывающего на половике, а потом ляжет в постель.

Один. И скорее всего, так будет всегда.

– Где ты была? – требовательно спросил отец, как только Абигайль вошла в гостиную.

– Гонялась за Майло. Этого озорника надо держать в клетке!

– О нет! Он такой милый! – запротестовала Пенелопа. – У него просто чудесная, как шелковая, шерстка.

– Вот из-за этой шерстки он и застрял в кусте ежевики, – отозвалась Абигайль, пробираясь через гостиную. Все двери были распахнуты настежь, чтобы создать для гостей единое пространство, где они могли бы свободно перемещаться. Абигайль огляделась в поисках матери, собираясь сообщить ей, что Майло дома, в целости и сохранности, начисто отмытый Джеймсом в конюшне. Мистер Вейн отверг их приглашение, но, судя по столпотворению, царившему вокруг, немногие последовали его примеру.

– Как тебе удалось извлечь его оттуда? – не отставала Пенелопа.

Наверное, она что-то видела в окно, предположила Абигайль.

– Мне помог наш сосед, который прогуливался в лесу. Он был настолько любезен, что вытащил Майло из кустарника. Противная собачонка так вывозилась, что пришлось просить Джеймса, чтобы тот привел ее в порядок.

– Что за сосед?

Абигайль сузила глаза:

– Мистер Вейн из Монтроуз-Хилла.

Пенелопа восторженно ахнула:

– Мистер Вейн! Самый загадочный из всех соседей! И каков он в общении?

Ну, конечно! Пенелопа слышала о мистере Вейне, всегда осведомленная обо всем и обо всех.

– Сдержанный. Настолько, что отказался войти и выслушать мамину благодарность за спасение Майло.

Пенелопа презрительно фыркнула:

– Это говорит о здравом смысле, если тебя интересует мое мнение. Я определенно избегала бы маму, будь у меня такая возможность… Но как мистер Вейн выглядит? Почему он не пришел на бал? Он что, страшный, как дьявол? Пугающий?

– Ради бога, Пенелопа, – вздохнула Абигайль. – Он был очень добр, забравшись в заросли кустарника и вытащив оттуда нашу глупую собаку. Я испортила бы платье, но мистер Вейн не только поймал Майло, но настоял на том, чтобы проводить меня до дома, чтобы мне не пришлось нести этого маленького грязнулю.

– Значит, любезный и галантный? – Пенелопа разочарованно нахмурилась. – Мрачный и устрашающий было бы гораздо интересней…

– Что еще ты слышала о нем? – Абигайль не видела причины скрывать свое любопытство. Пенелопа всегда была только рада поделиться тем, что знает, а Абигайль не могла отрицать, что заинтригована.

– Немного. Он настоящий отшельник, который редко выбирается из своей берлоги. Чтобы узнать больше, нужно расспросить леди Саманту. – Подхватив Абигайль под руку, сестра потащила ее в переднюю часть комнаты. – Тебе она понравится. Папа был вне себя от восторга, когда они сюда прибыли. Дочери лорда Стрэтфорда, слышала о нем?

– Но я хотела сказать маме, что Майло благополучно доставлен домой, – попыталась возразить Абигайль, следуя за сестрой.

– Думаю, она уже догадалась, – буркнула Пенелопа. – В конце концов, за ним отправилась ты, а ты хорошая дочь, которая всегда оправдывает надежды родителей.