Всё, что любовью названо людьми - Фальк Макс

Кроули вышел на воздух. Рядом остановилась молодая женщина с огненными волосами, подмигнула ему.

— Кроули.

— Война, — он кивнул Всаднице.

Она глубоко вдохнула, будто воздух, наполненный страданиями, был для неё особенно сладок.

— Отличная заварушка, верно? — спросила она, уперев руку в бок. — Вся Европа в пожарах!

— Отличная, — механически повторил Кроули. — Ага.

Она засмеялась.

С немецкой стороны взвилась красная сигнальная ракета. Тотчас же вслед за ней понесся ураган снарядов. Воздух наполнился гулом, свистом и взрывами. Грохот нарастал, поблизости начала отвечать британская артиллерия. Пули от картечных гранат обрушивались на улицы.

В уцелевших дребезжащих окнах отражались всполохи. Из-за леса виднелись зарницы, разноцветные огни сигнальных ракет. Стены дрожали, сам воздух дрожал, словно от ударов огромных колоколов. Иногда казалось, обстрел замирал на секунду, всё меркло — а потом пыль и дым ярко вспыхивали, и слышался вой нового снаряда. Рядом с Кроули кто-то упал — так, как падают тяжело раненные, когда падение зависит не от воли самого тела, а от примитивных законов гравитации.

Потом начали прибывать раненые — непрерывным потоком, на своих двоих, на носилках, тележках и прочих подручных средствах. Кто-то мог передвигаться сам, другие ползли. Медсёстры торопливо перевязывали их и оставляли на земле в ожидании эвакуации. Безнадежных оттаскивали в сторону. Они молили о помощи, но врачи были нужнее тем, у кого был шанс выжить.

Раненые поступали сотнями, со всех сторон. Тех, кто стоял на ногах, отсылали дальше за линию фронта, в базовое отделение госпиталя. Тех, кто не мог стоять, клали рядами прямо под открытым небом. Поток растерзанных и изуродованных тел все не иссякал.

Ближе к ночи артиллерия выдохлась. Паузы между залпами становились всё длиннее. Кроули выпрямился, уложив очередного стонущего человека в ряд к остальным. Огляделся.

Сердце вдруг замерло — дальше по разгромленной улице, возле обрушенного дома, он заметил Азирафеля. Он давно не видел его — но это без всяких сомнений был его ангел. Он стоял, разговаривая с парой офицеров. Кроули машинально шагнул к нему, остановился. Он хотел — и не хотел его видеть. Но, заметив, оторваться не мог. Смотрел, забыв обо всём.

Глаза скучали по нему, Кроули не мог наглядеться. Смотрел, будто пил отраву. Тянуло подойти, заговорить, как всегда — но он не делал ни шага. Знал ли ангел, чувствовал ли, что Кроули тоже здесь?

Азирафель запнулся посреди разговора. Помедлил — повернул голову. С расстояния было не разглядеть его глаз, даже выражение лица почти не читалось — но Кроули почему-то почудился страх.

За спиной Кроули грохнул взрыв. Его с головой окатило землей, взрывной волной сбило с ног. Кроули перевернулся на спину, слегка контуженный, уставился на развороченную дыру в стене госпиталя. Внутри был дым и обломки, и люди. Кто-то ещё шевелился, кто-то лежал без движения. Кроули замер, похолодев, бездумно и бессмысленно глядя на пролом в стене.

Потом из дыма и пыли поднялся Уильям. Пошатываясь, встал на ноги, потряс головой, словно удивлённый. Огляделся, будто не понял, что произошло. Вышел наружу.

Кроули сидел на земле и смотрел на него.

— Тони?.. — позвал Уильям. — Тони!.. — он махнул рукой, подзывая его к себе, — Иди сюда, надо вытащить раненых!..

Кроули медленно поднялся на ноги. За спиной Уильяма высокой чёрной тенью, маячил Смерть. Он оглядывал поверженные тела, и по тьме под капюшоном невозможно было понять, испытывает он безразличие или сочувствие.

— Тони, ты слышишь?

Кроули свёл брови. Протянув руку, смахнул с плеча Уильяма пыль, когда тот, запинаясь на обломках, добрался до него.

— Ты им уже не поможешь.

Кроули взял его за плечи, развернул лицом в сторону госпиталя. На полу лежали тела. Разорванные прямым попаданием, заваленные обломками стены. Тело Уильяма было там.

— Но я же… — Уильям растерянно глянул на Кроули. — Там… Я умер?

— Да.

Уильям огляделся, будто пытался понять, что ему теперь делать. Кроули смотрел на него, хмуря брови.

— Как же… — начал Уильям, оглядываясь, будто не понимая, что произошло. — Это… — он коснулся рукой волос, взъерошил их, будто хотел смахнуть с них пыль и побелку. — И… что теперь? — спросил он, растерянно глядя на Кроули. — За мной кто-то прибудет? Будут решать, куда я отправлюсь?

Кроули оглянулся туда, где только что видел ангела. Резко сорвался с места, бросился к госпиталю. Перепрыгнув через пролом, возник перед Смертью:

— Пять минут — я знаю, не по правилам — мне плевать — дай мне пять минут для него!..

Смерть посмотрел на него сверху вниз.

— ТЫ СЛИШКОМ ДОЛГО ЖИЛ СРЕДИ ЛЮДЕЙ, КРОУЛИ, — сказал он. — У ТЕБЯ ЕСТЬ ВСЁ ВРЕМЯ, КОТОРОЕ ТЕБЕ НУЖНО.

Помолчав немного, он добавил:

— ИЛИ НЕТ. ЭТО КАК ПОСМОТРЕТЬ.

Кроули бегом вернулся к Уильяму, схватил его за руку. Приказал:

— За мной.

— Куда… — только и успел сказать Уильям, как пространство вокруг смялось и скомкалось, выбросив их из себя на другом конце улицы.

— Азирафель! — крикнул Кроули.

Ангел вздрогнул, обернулся всем телом.

— Кроули!.. — он просиял от улыбки, но она быстро потухла, сменилась виноватой. — Кроули, — повторил он. — Сколько лет!..

— Много. Слушай, — он вытолкнул вперёд Уильяма, — у меня к тебе одна просьба. Никаких дел со святой водой, не бойся, — торопливо сказал он, и у Азирафеля болезненно сошлись брови над переносицей. — Можешь как-нибудь провести этого парня к вам? Ну, заболтать святого Петра, или пройти через дырку в заборе?.. Он хороший человек, — Кроули говорил быстро, будто боялся, что его перебьют. — Ему грозит Ад, обстоятельства так сложились, но он его не заслуживает, честное слово.

— Ад? Почему? — удивился Азирафель, окинув Уильяма быстрым взглядом. — Я не вижу ничего, что могло бы его туда привести…

— Ваша глупость! — зло бросил Кроули. — Ваши идиотские правила! Миллионы людей попадают в Рай, потому что успели перед смертью покаяться — даже если при жизни они убивали детей, взрывали друг друга и резали глотки! А он — он не делал ничего такого! Вся его вина — полюбить не того человека!

— Я понимаю, — медленно произнёс Азирафель. Его улыбка стала кривой, будто съехала чуть-чуть на сторону.

— Подожди, — Уильям отступил в сторону, выдернул руку из хватки Кроули. — Но я не хочу в Рай.

— Что за глупости — конечно, ты хочешь! — отмахнулся тот.

— Нет! — воскликнул Уильям. — Ты не можешь решать это за меня!

— Я знаю, что я могу, — зашипел Кроули. — Ты должен был прожить долгую, спокойную жизнь и умереть от старости, раскаявшись в своих грехах — и попасть в Рай, потому что именно там тебе место! Ты должен был умереть прощённым!

— Но я не раскаиваюсь, — Уильям покачал головой.

— Слушай, — Кроули подступил ближе к нему, заговорил, едва сдерживая шипение: — там, наверху, сидят бюрократы, которые не смотрят на твою жизнь — они сверяют галочки, как ты в списке покупок. Никакие твои добрые дела, никакие спасённые жизни и благодарные пациенты не купят тебе место на небесах — из-за меня.

— Я ни о чём не жалею, — Уильям смотрел ему прямо в лицо. — Я и не собирался каяться. Ни в конце жизни — ни когда-либо ещё.

— Ты же ходил в церковь! — воскликнул Кроули. — Каждое воскресенье! Что ты там делал?!

— Я благодарил Бога за встречу с тобой.

Кроули отшатнулся.

— Ты не понимаешь — ты попадёшь в Ад! Навсегда! Ты не знаешь, что такое адские муки — и поверь мне, ты не хочешь это узнать.

— Мне не нужен Рай, если там нет тебя, — тихо и твёрдо сказал Уильям. — А в Аду я смогу тебя видеть.

Всё словно замерло, замолчало. Не было слышно ни свиста снарядов, ни взрывов, ни грохота орудий. Азирафель стоял, потупив взгляд, глядя в землю — молчал, до белизны сцепив пальцы, до белизны сжав губы. Кроули потряс головой. Отступил на шаг, на другой.

— Я к тебе не приду, — сухо сказал он. Развёл руки в стороны, уронил их. — Я же демон. Чего ты от меня ждёшь? Ты умер. Ты мне больше не нужен.