Мила Реброва
Твоя измена – мой новый мужчина
Пролог
– Тебе нравится, сучка? Нравится трахаться в постели моей жены?
Меня окатывает холодом. Я не дышу. Не двигаюсь.
Голос другой женщины – хриплый, приторный, пропитанный удовольствием:
– А что, тебя разве не возбуждает? Адреналинчик?
– Конечно, – смеётся Максим. – Мы с Варенькой тут спим, я на ней лежу, целую, трахаю… Теперь здесь ты.
Глухой удар. Хлопок по коже. Звонкий стон.
Мир рушится.
Я хватаюсь за дверной косяк. В глазах темнеет, в груди жгучий разлом, будто внутри что-то лопается, разрывается на части.
– Её духом пахнет, представляешь? – продолжает он, в голосе слышится неприкрытое удовольствие. – Я только что трахнул жену, а теперь – тебя. Чувствуешь, какой кайф?
– О, да… – мурлычет она, двигаясь на нём быстрее.
Меня выворачивает.
Не может быть.
Не может.
На нашей кровати. В нашей постели.
Той самой, где он столько лет обнимал меня, шептал слова любви, уверял, что никогда не предаст.
Где каждое утро начиналось с его руки на моей талии.
Он даже не сменил постельное бельё.
Живот сводит судорогой. Внутри всё рвётся, ломается, рушится.
А в спальне продолжается грязное представление.
– Мне нравится, что твоя жена такая преданная, – мурлычет она. – Наверное, как пёсик ждёт тебя с работы?
– Да, – смеётся Максим. – Она даже не подозревает. Слишком хорошая, слишком правильная.
Слишком тупая.
Я не понимаю, как продолжаю стоять.
Почему не падаю.
Почему не врываюсь туда, не рву его в клочья, не кричу, не впиваюсь ногтями в его лицо.
Если бы в салоне красоты не отключили свет, я бы сейчас шла домой медленно, беззаботно, с мыслями о том, как приятно удивлю мужа.
Я бы целовала его губы, покрытые следами чужого поцелуя.
Готовила бы ему ужин, не зная, что он уже сыт чужим телом.
Любила бы его, как прежде.
Как дура.
Как жертва.
Как никто.
Глухо сглатываю. Боль отдаётся в горле, будто проглатываю осколки стекла.
Слёзы подступают. Горячие, жгучие, рвущиеся наружу.
Я не плачу.
Я глотаю их.
Всё.
Хватит!
Глава 1
– Варя, что за дрянь ты приготовила?
Я аж ложку чуть не уронила. Лариса Петровна сидит за столом, ковыряет суп, ногтями скребёт по тарелке, будто ей прям противно.
– Это суп, – спокойно отвечаю, хотя внутри уже начинает закипать.
– Да ну? – она цокает языком, придвигает тарелку ко мне. – Ну и жри его сама, Максим это есть не будет.
Я молча беру тарелку и со стуком ставлю в раковину. Надоело!
– Ты что делаешь?! – её голос звенит.
– Зачем мучиться, если не нравится?
Ловлю её взгляд – глаза узкие, губы сжаты. Бесится. Да и пусть.
– Мам, ну хватит, – вяло отзывается Максим.
Я замолкаю. Смотрю на него. Ну давай, скажи что-нибудь внятное, ну?
– Варя старалась, – говорит он.
Я закатываю глаза. Ой, спасибо, Максим, я прямо растрогана.
– Ну и что? – огрызается свекровь. – Максим, она твоя жена, пусть учится готовить нормально. А то детей родить не может, хоть бы на кухне себя проявила.
Вот тут у меня внутри всё резко затихает.
– Мам, хватит, – бормочет он.
Это действительно всё, что ты можешь сказать? Я даже не дышу. Он ведь даже не посмотрел на меня. Даже не сказал «Не говори так про Варю», не сказал, что я не виновата. Просто – «мам, хватит», листая телефон.
– Варя, сделай кофе.
Я даже не сразу понимаю, что он мне.
– Сам сделай.
Он поднимает голову, хмурится.
– Чего?
Я спокойно ставлю перед ним чашку.
– Сахар добавишь, как любишь.
И ухожу.
Свекровь вон аж передёрнулась, но промолчала. Максим тоже. А у меня внутри что-то щёлкнуло. Не злость, не обида – осознание. Я всю жизнь ждала, что меня заметят, что похвалят, что защитят. А сейчас смотрю на него и понимаю – не дождусь. И ладно. Больше ждать не буду.
Перед зеркалом я смотрю на своё отражение. Красивая. Гладкая кожа, рыжие волосы мягко падают на плечи, губы блестят после бальзама. Всё на месте.
Я бросаю взгляд на кровать. Максим лежит, листает телефон. Я подхожу, скольжу пальцами по его плечу, потом ниже, цепляю ногтями.
– Устал?
Он дёргается. Но не от желания. От раздражения.
– Варя… ну не сегодня.
Я моргаю.
– А когда?
Он вздыхает.
– Я просто хочу спать.
Я молча смотрю на него. Стою рядом – красивая, в одном халатике, вся его. А он хочет спать.
Я отворачиваюсь, ложусь рядом, глядя в стену. Ни слова. И он тоже.
А мне в голову лезет странная мысль: нам всего-то за тридцать. Я ещё молодая, красивая, хочу, чтобы меня желали, хочу страсти. А он уже так себя ведёт. Что же будет через пять лет? Через десять? Тихие ужины, пустые взгляды, секс два раза в год по расписанию?
Так живут старики, которым по шестьдесят. Но мне не шестьдесят. Мне тридцать три. И я не хочу умирать заживо.
Я просыпаюсь и первое, что чувствую – пустота. Растягиваюсь на кровати, нащупываю рукой одеяло… Холодно. Максима нет. Я приподнимаюсь, оглядываюсь. Блин, я что, реально выспалась?
Странно. Я ведь всегда встаю первой – бегу на кухню, готовлю завтрак, пока эта старая гарпия, а-ля свекровь, сидит за столом и делает вид, что меня не замечает. Но сегодня тишина.
Я потягиваюсь, встаю, волосы растрёпаны, лицо ещё не проснулось… и тут вижу его телефон. Просто лежит на тумбочке.
Я медленно моргаю. Стоп. Максим никогда его так не оставляет. Ни-ког-да.
И тут экран загорается.
«Ты такой горячий, не могу дождаться ночи»
Меня будто ведром ледяной воды облили. Глаза сами по себе расширяются. Может, показалось? Но нет. Сообщение никуда не исчезло.
Я тянусь к телефону, пальцы дрожат, сердце долбаной дрелью долбит в груди…
– Варя?
Я вздрагиваю, телефон чуть не роняю на пол. Максим стоит в дверях, полотенце на бёдрах, волосы мокрые, с него ещё капает вода. Спокоен. Чертовски спокоен.
Не злится, не нервничает.
Я поднимаю телефон, показываю ему это.
– Это что, блядь, такое?
Он скользит взглядом. И…
Ржёт. Реально ржёт.
– Варя, ты серьёзно?
Садится на кровать, похлопывает меня по плечу, как тупую.
– Это Лена, клиентка. Да она со всеми так. Мы с пацанами ещё угарали, что она всех клеит.
Я не дышу. Он тянется к телефону, ловко стирает сообщение. Всё. Больше ничего нет. Он поворачивается, гладит меня по плечу. Целует в висок.
– Я люблю тебя, дурочка.
И в этот момент меня прошибает.
Я хочу его ударить. Хочу разорвать ему рожу ногтями. Хочу закричать: «Не трогай меня!»
Но молчу. Потому что если начну говорить, если начну копать, это станет правдой.
А я не готова к такой суровой правде жизни.
– Варя, он врёт.
Катя сидит напротив, сложив руки на груди, и смотрит на меня как на дуру.
Я тру виски.
– Это клиентка.
Катя закатывает глаза.
– Клиентка, которая шлёт ему смайлики с рожками? Ты вообще сама слышишь, как это звучит?
Я отвожу взгляд.
– Он сказал, она так со всеми.
Катя фыркает.
– Ну да, конечно. И у всех остальных мужиков она тоже в трусах побывала?
Я вздрагиваю.
– Катя…
– Что Катя? Варя, если бы ты была моей сестрой, я бы тебя к психологу отвела.
Я усмехаюсь, но выходит кисло.
– Может, хватит?
Катя смотрит на меня в упор.
– Это ты хватит. Варь, я знаю тебя десять лет. Ты когда-нибудь себе врала?
Я молчу. Она наклоняется ближе.
– Ну?
Я опускаю глаза, обхватываю пальцами чашку. Горячий чай. От него обжигает пальцы.
Но внутри холодно.
Катя всё понимает. Она всегда всё понимает. Вздыхает, отворачивается.
