Майор Кошмар и Кофейное чудо (СИ) - Дашкова Ольга

Дашка испекла утром. Запах был уютным, домашним, но он не мог заглушить ту боль, что сжимала мне грудь, как тиски. Схватила булочку, откусила большой кусок и тут же всхлипнула, размазывая слезы по лицу.

Корица застревала в горле, смешиваясь с горечью, а перед глазами стоял он – Алексей Седов, этот синеглазый кошмар, с которым я провела самую жаркую ночь в своей жизни, и который теперь, кажется, разбил мне сердце.

Дарья сидела напротив, помешивала чай в кружке и смотрела на меня с тревогой. Ее темные волосы были собраны в небрежный пучок, на фартуке виднелись пятна муки. Кухня пахла выпечкой и ванилью, но воздух был тяжелым, как мокрое одеяло. Я шмыгнула носом, отложила булочку и подняла на нее заплаканные глаза.

– Дашка, я видела его, – голос дрожал, будто вот-вот порвется. – Он стоял в этом чертовом ресторане, слишком близко к какой-то бабе. Держал ее за руку, смотрел так… так, будто она ему дорога. А я просто убежала, как дура. Потому что мне больно, Даш. Больно, черт возьми, потому что он мне нравится. И у нас был такой секс… такого у меня никогда не было, понимаешь? Никогда!

Я снова всхлипнула, схватила салфетку, вытерла лицо, но слезы не останавливались. Дарья вздохнула, отставила кружку и сжала мои пальцы. Ее взгляд был мягким, но в нем мелькнула тревога.

– Мила, успокойся, – сказала она тихо. – Расскажи все по порядку. Что ты видела? И кто эта женщина?

Я сглотнула, чувствуя, как ком в горле растет. Откинулась на стуле, скрестила руки на груди, будто могла защититься от собственных слов.

– Я пришла в этот ресторан, – начала я, стараясь держать голос ровным, хоть он и дрожал. – Он написал мне утром, после той ночи… ну, ты понимаешь. Приглашал на свидание. Настоящее свидание, Даш! Я надела красное платье, мое любимое, воткнула цветок в волосы, думала, это будет что-то особенное. Захожу – и вижу его. Он стоит с какой-то блондинкой, шикарной, в черном платье, стройной. И мальчик рядом, лет девяти, с такими же волосами, как у него. Он держал ее за запястье, Даш, так крепко, будто боится, что она уйдет. А я… я не могла смотреть. Повернулась и выбежала, даже цветок потеряла. Он меня звал, но я не остановилась. Потому что я ревную, черт возьми! Ревную, как идиотка, хотя не должна!

Дарья пододвинула мне тарелку с булочками, будто еда могла помочь. Я схватила еще одну, откусила и продолжила, давясь словами и слезами.

– Он мне нравится, Дашка. Очень нравится. После той ночи я поняла, что влипла. Он такой… грубый, наглый, с этими своими шуточками про сироп и трусики, но когда он меня трогает, я теряю голову. Никто раньше не делал со мной такого – он брал меня, как зверь, а я кричала и хотела еще. И я думала… думала, что это взаимно. А теперь эта женщина, этот мальчик… Что, если у него семья? Что, если он скрывал это от меня, как Илья скрывал свою любовницу? Я не хочу опять остаться с разбитым сердцем!

Я замолчала, уткнулась в ладони, и плечи затряслись от рыданий. Дарья встала, обошла стол и обняла меня, прижимая к себе. Я уткнулась ей в плечо, чувствуя, как слезы пропитывают ее фартук.

– Мила, ты себя накручиваешь, – сказала она, гладя меня по спине. – Может, это не то, что ты думаешь. Ты же не знаешь, кто она такая.

Я отстранилась, вытерла глаза тыльной стороной ладони. Кудри растрепались, лицо горело, но в глазах пылала смесь боли и злости.

– Не то? Даш, он держал ее за руку! И этот мальчик… он похож на него, как две капли воды. Синие глаза, темные волосы – вылитый Седов в миниатюре. Я не слепая! И он даже не пытался мне объяснить, просто крикнул «стой» и все. А я не могу так, понимаешь? Не могу опять верить мужику, который мне врет.

Дарья вернулась на свое место, задумчиво постукивая ложкой по кружке. Помолчала, а потом заговорила, глядя на меня осторожно.

– Слушай, я тебе кое-что расскажу, – начала она. – Артем недавно говорил, что к нему в «Хруст багета» приходила какая-то девушка. Блондинка, красивая, с мальчиком. Звала себя Маргаритой. Спрашивала про Алексея – где он, чем живет, как дела. Артем сказал, что она выглядела напряженной, а мальчик… да, он заметил, что у него глаза, как у Лехи. Я сама ее видела мельком пару дней назад, когда забирала Артема с работы. Она стояла у входа, а пацан играл с телефоном. Артем потом шутил, что это, мол, «призрак прошлого Седова», но я не придала значения. Думала, просто знакомая.

Я замерла, глядя на Дарью с открытым ртом. Слезы остановились, но лицо побледнело, будто вся кровь отхлынула.

– Маргарита? – переспросила я тихо. – И мальчик похож на него? Даш, ты понимаешь, что это значит? Это его бывшая, наверное. И, может, это его сын! Он мне ничего не говорил, ни слова! А я… я с ним спала, кричала его имя, а он, может, просто развлекался, пока его семья где-то там ждет!

– Мила, не торопись с выводами, – Дарья подняла руки, пытаясь меня успокоить. – Мы не знаем всей правды. Может, это не его ребенок. Может, она просто старая знакомая, с которой он случайно встретился. Ты же не спросила его, не дала ему шанса объясниться.

– А зачем мне его объяснения? – голос сорвался на крик. – Я видела, как он на нее смотрел! Это не просто знакомая, Даш. Это что-то большее. И я не хочу быть той, кого используют, пока он разбирается со своим прошлым. После Ильи я поклялась, что не дам себя обмануть, а теперь… теперь я опять вляпалась. Он мне нравится, Дашка, нравится так, что сердце болит, но я не могу так жить. Не могу ждать, когда он выберет между мной и этой Маргаритой.

Дарья вздохнула, откинувшись на спинку стула. Она взяла булочку, отломила кусочек и задумчиво пожевала, не сводя с меня глаз.

– Ты правда в него влюбилась, да? – спросила она тихо. – Я же вижу. Ты не просто ревнуешь, ты боишься его потерять.

Я сжала губы, чувствуя, как новые слезы подступают. Кивнула, не в силах говорить. Да, я влюбилась. Этот наглый майор с его татуировками и шуточками пробрался мне под кожу, как иголка в ткань.

Вспоминала, как он прижимал меня к стене, как его руки сжимали мои бедра, как он рычал мое имя, входя в меня снова и снова. Это было не просто сексом – это было чем-то большим, чем-то, что я не могла забыть. И теперь мысль, что у него может быть другая жизнь, другая женщина, другой ребенок, разрывала меня на части.

– Я не хочу его видеть, Даш, – сказала я наконец, голос стал глухим. – Я решила. Хватит. Я прекращаю все контакты с ним. Пусть разбирается с этой Маргаритой, с ее сыном, с кем угодно. Мне слишком больно, чтобы продолжать.

– Мила, ты уверена? – Дарья нахмурилась. – Ты же сама сказала, что он тебе нравится. Может, стоит поговорить с ним?

– Нет, – отрезала я, вытирая слезы. – Я не могу. Я лучше буду одна, чем опять наступлю на те же грабли. Он мне нравится, да, но я не хочу быть запасным вариантом. Пусть катится к черту со своими синими глазами и татуировками.

Дарья покачала головой, но спорить не стала. Она встала, налила мне рюмку коньяка вместо чая и поставила передо мной.

– Ладно, как скажешь, – сказала она. – Но через две недели у меня свадьба, ты помнишь? Ты моя подружка невесты, Мила. Ты должна там быть. Я без тебя не справлюсь.

Я сглотнула, глядя в рюмку. Свадьба. Через две недели. Я знала, что Алексей тоже там будет – друг Артема, черт возьми, он везде! От одной мысли, что придется его увидеть, сердце сжалось, но я не могла подвести Дарью.

– Я приду, Даш, – сказала я тихо. – Обещаю. Ради тебя. Но с Седовым я говорить не буду. Пусть хоть на коленях ползает, мне плевать.

Дарья улыбнулась, но в ее глазах мелькнула грусть. Она снова обняла меня, и я прижалась к ней, чувствуя, как ее тепло немного смягчает боль.

– Ты сильная, Мила, – прошептала она. – Ты справишься. А если он дурак и правда скрывает что-то, то он тебя не достоин.

Я кивнула, но внутри все кричало от тоски. Взяла рюмку, выпила залпом, заела булкой, пытаясь прогнать образ Алексея – его ухмылку, его руки, его голос.

Решила забыть его, как бы больно это ни было. Но в глубине души знала: две недели до свадьбы будут самыми долгими в моей жизни. И встреча с ним там, среди цветов и музыки, станет настоящим испытанием.