Маша, Марина, Маруся (СИ) - Великанова Лариса

Ляля резко обернулась. Глеб лежал на боку, подперев щеку рукой и разглядывая, стоящую перед ним девушку.

- А причем здесь Лешка?

- Тебе объяснить или показать?

Ляля посмотрела на мужчину, окинула всего его взглядом, увидела увеличенный бугор, прикрытый черными трусами и наконец сообразила, что стоит перед парнем в одном белье. Краска хлынула на лицо, она схватила первое, что попалось ей под руку. Оказалось покрывало с кровати, шелковое в цветочек и с оборочками. Глеб усмехнулся.

- Иди в душ, я завтрак закажу. Кофе будешь?

- Буду, спасибо.

- Ляль, там в душе два халата весят один большой, другой поменьше, да и полотенце возьми, что на полке лежит, оно чистое. Остальное сама найдешь не маленькая.

***

Девушка обернулась, увидела дверь, судя по всему ведущую именно в ванную комнату.

- Слушай, а как я вообще сюда попала?

- Не помнишь?

- Не-а.

- Иди в душ, а то на тебя без слез глядеть нельзя, - парень улыбался.

- Так плохо выгляжу?

- Выглядишь ты даже сейчас замечательно, особенно в покрывале, а слез моих, потому как очень хочется его снять и то что под ним тоже…

- Ага сейчас, размечтался.

Парень засмеялся и как-то очень быстро оказался рядом.

- А ночью ты не сопротивлялась, когда я тебя раздевал, - очень тихо на грани слышимости зашептал он ей на ухо, - и даже приставать пыталась.

Ляля покрылась мурашками. Тело бросило в жар, в низ живота ухнул комок. Глеб был высоким, гораздо выше Игоря. Она вспомнила, что тогда на улице возле джипа, повернувшись она уткнулась носом ему в грудь. Сейчас он нависал над ней хищной птицей, обволакивая собой, окружая флюидами возбуждения и желания. Почти голый в одних боксерах парень был необыкновенно притягателен. Легкий аромат его парфюма дразнил ее обоняние. Он еще не дотронулся до нее, а только склонился к самой шее, а у нее уже стали подкашиваться ноги. Его волосы мазанули Лялю по плечу, а губы прошлись по уху и шее, и она вздрогнула.

- Ты чего дрожишь, глупенькая, - вдруг сказал Глеб, разворачивая ее к себе лицом, - я совсем не страшный, я очень даже белый и пушистый. Он улыбался, но не ехидно или язвительно, а по-доброму тепло. Синие, как васильки глаза смотрели внимательно.

- Я не кусаюсь, - хрипло выдохнул Глеб, - если только совсем чуть-чуть. Он откинул прядь ее волос с лица.

В его движениях чувствовался хищник, большой и сильный. Она не знала, как себя с ним вести. С одной стороны, он ей нравился, ей всегда нравились мужчины сильные и доминирующие. Таким был ее отец, таким был Игорь. А еще ей нравилось, как он себя с ней вел. Она вспомнила вчерашний вечер, как он заботился о ней на улице, когда они выходили курить, как ухаживал в ресторане, как нес ее на руках в номер. Игорь никогда не носил ее на руках, даже на свадьбе. Игорь… Ляля понимала, что будет еще долго сравнивать всех мужчин с мужем, но в данном случае он явно проигрывал Глебу.

С другой стороны, она понимала, что знакомы они всего ничего и ни о какой любви речи идти не может, что мужчине надо просто добиться того, чего между ними видимо так и не случилось в силу ее полной отключки. Она в принципе была бы и не против, но… опять вставало это присловутое «Но». Воспитание крепко вбитое в ее голову кричало о том, что это неприлично и некрасиво заниматься сексом с малознакомым мужчиной, в первую же встречу и, когда ты все еще и замужем.

- Я в душ, - пискнула Ляля, вывернулась из рук мужчины, оставив в них покрывало и быстренько скрылась за дверью ванной. В след ей полетел тихий смешок. Она подошла к зеркалу. На нее глянула растрепанная, раскрасневшаяся девушка, в одном нижнем белье. «Слава богу, хоть этот комплект одела, не так стыдно» Она еще раз оглядела себя с ног до головы. Ничего страшного она в зеркале не увидела. Слегка припухшие после сна глаза, припухшие губы, она все-таки вчера много целовалась, местами обсыпавшаяся тушь. Никаких других следов от несостоявшейся страсти не обнаружила, вздохнула то ли от радости, то ли от досады и пошла в душ-кабину.

«Беги-беги, далеко не убежишь», - думал Глеб, приводя себя в относительный порядок. Сильно заморачиваться с одеждой он не стал, достал из чемодана джинсы, натянул их и как был босиком, вышел в гостиную к телефону, чтобы заказать завтрак в номер. Позвонив в ресторан, он вернулся в спальню. За дверью ванной все еще слышался шум воды. Ему до рези в паху захотелось очутиться в душе рядом с этой рыжей красоткой. Он даже подошел к двери, но отдернул себя. Что-то в этой девушке было такое, что останавливало все его излюбленные и испробованные на многочисленных барышнях приемы. Хотелось ее неимоверно и в тоже время совсем не хотелось торопиться. Он прекрасно понимал, что веди он себя понастойчивей, Ляля бы сдалась ему еще вчера, она много выпила, явно была в стрессовой ситуации. Только он так и не понял, кто кого бросил, она парня или парень ее, но, что тот «Ко-озел», это он слышал несколько раз за вечер. В общем-то все было достаточно банально, но что-то его останавливало, и он пока не мог понять, что.

Глеб сначала хотел заправить кровать, посмотрел на нее, хмыкнул, поправил только одеяло, аккуратно сложил покрывало и положил его на край кровати. «Рано застилать, авось пригодиться еще, - подумал он, - хороша, зараза, и так мило смущается. Чего в этой рыжей головке намешано жуть.» За дверью ванной затихла вода. Он замер, очень хотелось увидеть эту рыжую маленькую мышку, выходящей из душа в халате, а еще больше хотелось схватить ее прямо у дверей и унести в кровать, чтобы любить ее пока она не опомнилась. Он уже сделал два шага в сторону двери, когда постучали в номер. Глеб чертыхнулся и пошел открывать. Принесли завтрак.

- Ляля, иди пить кофе пока горячий, - крикнул он из гостиной, услышав, что хлопнула дверь ванной.

Она показалась в проеме двери спальни, маленькая, худенькая с мокрыми после душа волосами, разметавшимися по белому махровому гостиничному халату, явно ей большому, босиком и смущенным румянцем на лице. Девушка казалась такой домашней, такой родной, будто знали они друг друга много лет и вот приехали куда-то вместе и жили в одном номере. От осознания этого Глеб чуть не задохнулся. Тряхнул головой отгоняя виденье, но она никуда не делась, а наоборот подошла к креслу, стоящему возле журнального столика, где было накрыто на двоих, тихонько присела и взяла в руки дымящуюся чашку с кофе.

- Спасибо, - тихо пробормотала она

- За что?

- За все, за то, что не воспользовался случаем, за душ и завтрак.

- Я не, - Глеб мучительно подбирал слова, сматериться, сказать гадость или пошлость, но все отметалось одной мыслью «нельзя».

- Я не занимаюсь любовью с полутрупами, - наконец выдавил он из себя.

- А с трупами? – вдруг спросила Ляля.

Этот дурацкий вопрос вдруг разрядил обстановку. Они оба засмеялись.

- С трупами тем более, но ты вчера была почти что труп, ты не проснулась даже, когда я тебя раздевал, как уснула на руках, так и все.

- А кто-то сказал, что я к нему приставала?

- Я соврал, выдал желаемое за действительное, - Глеб увернулся от пущенной в него маленькой ложки.

- Бессовестный.

- Не буянь, а то бутерброд не получишь, - он как раз заканчивал делать бутерброд, накладывая на кусок батона колбасу, сыр и даже кусочек огурца, лежащего на тарелке с омлетом.

- Ты думаешь в меня сейчас влезет бутерброд?

- Еще как влезет, открывай ротик, папа Глеб будет тебя кормить, - он сел на корточки рядом с ее креслом, понял, что неудобно, взял у нее из рук чашку с кофе, поставил ее на столик. Потом поднял девушку сел сам и посадил Лялю к себе на руки, - вот теперь хорошо, сейчас будем кушать.

- Ты чего делаешь? – она попыталась вырваться.

- Сиди смирно, кофе горячий разольешь, сама обожжешься и мне достанется.

- Ты врач, вылечишь, - фыркнула Ляля, завозившись на коленях и устраиваясь по удобней. Встать она не могла, рука парня жестко удерживала ее.