Зелёная нить прощения (СИ) - Эрфе Мария

— Что случилось, доктор? — перебила я врача, чувствуя, как сердце заколотилось в горле.

— Вы потеряли ребёнка.

Он что-то говорил о сильном внутреннем кровотечении… Господи, сколько ударов ждёт меня сегодня? За что? Чем я провинилась перед тобой? Мой малыш, мой хороший! Как я теперь буду жить?! Нет, не могу, не хочу!..

— Помогите, пожалуйста. Знаю, что у вас есть препараты… — я привстала с кровати и схватила врача за рукав халата. — Сделайте укол. В жизни не осталось смысла… Умоляю вас! Подпишу любые бумаги, только дайте мне умереть, пожалуйста.

Его глаза округлились. Наверное, подумал, что я сошла с ума.

— Ольга, жизнь в вашем возрасте только начинается, — отцепив мои пальцы от халата, спокойно сказал врач. — Подумайте о родителях: какую боль вы им причините? Как они смогут жить дальше с этой болью? Всё наладится. Жизнь не дарит одни конфеты, иначе все поголовно были бы больны сахарным диабетом. Иногда приходится есть горькую редьку. Выпейте успокоительное и постарайтесь заснуть, — он протянул таблетку, развернулся и вышел из палаты.

Проглотив лекарство, я обессилено опустилась на кровать и закрыла глаза. По щекам потекли слёзы боли, отчаяния и разочарования — они никак не могли остановиться. Мой мир, моя любовь, сказка, в которой я жила после встречи с Максимом — всё разрушено… Не знаю, что произошло раньше — закончились слёзы или наступил сон.

Когда я проснулась, первым делом увидела Виолу. Она сидела в кресле и смотрела на меня:

— Врач всё рассказал, — произнесла подруга. — Это ужасно, — глаза Виолетты были красными и опухшими.

— Мне уже лучше, — я попыталась улыбнуться, но не смогла.

Ви села на край кровати и обняла меня. Я заплакала. Она молчала и держала мою ладонь.

— Сегодня ты можешь ехать домой, все анализы в норме. Одевайся, я отвезу, — сказала Виола, когда я успокоилась.

— Хорошо. Помнишь, где моя квартира?

— Да-а-а, — она растянула слово, — Что он сделал? — Виола встала и сжала кулаки.

— Расскажу, только не сейчас, пожалуйста. У меня нет сил…

— Как скажешь. Но ты должна объяснить, что случилось, — она со вздохом расслабила руки. — Я чувствовала: брат что-то натворил.

Сегодня голова не болела, но слабость осталась. Медленно переоделась, собрала вещи, которые привезла Виола, пока я была без сознания, и мы пошли к машине.

По дороге подруга иногда поворачивалась ко мне, но так и не заговорила. Она припарковала машину у серого панельного девятиэтажного дома. Мы поднялись на седьмой этаж. Руки дрожали, когда доставала ключи и открывала дверь. Опасаясь, что приступ истерики может случиться в любую минуту, я быстрым шагом прошла на кухню. Включила воду, подождала, когда она из буро-коричневой станет прозрачной, налила чайник и поставила на плиту, после чего позволила себе опуститься на стул. Виола села напротив, положив руки на стол.

— Что сделал Максим? — из-под сдвинутых бровей серьёзно смотрели изумрудные глаза.

— Виола, я люблю тебя как родную сестру, о которой всегда мечтала, и не хочу причинить боль. То, что я скажу, может тебя ранить…

— Оля, не тяни. Хочу знать правду, — её голос срывался.

— Хорошо. Когда приехала в коттеджный посёлок, Максим был там. И не один… Я застала его в постели с девушкой. Хотела убежать, но он схватил меня за руку. Пытаясь освободиться, не удержала равновесия и упала, — произнесла я на одном дыхании и замолчала.

Боясь встретиться с Виолой взглядом, я встала, заварила чай и разлила его по чашкам, предварительно ополоснув их от пыли. Когда снова села за стол, она заговорила:

— Мразь! Как он посмел?! Не хочу больше знать его, — Ви смотрела сквозь меня, плотно сжав губы. — Но неужели это правда?

— К сожалению, да. Хотя мне тоже сложно до конца поверить в его предательство, — пришлось до крови прикусить губу, чтобы не расплакаться.

— Не знаю, что сказать. Понимаю, сейчас никакие слова тебе не помогут и не утешат. Я боюсь представить, какой это удар! Подонок! Застрелить его мало!..

— Не говори так. Ты жалеешь меня, но он часть твоей семьи. Вы не должны ссориться. То, что случилось — только между нами…

— Оля, ты судя по всему сильно головой ударилась, когда падала! — прервала меня Виола, — Какое жаль?! Какое ссориться?! Ты что, защищаешь его?! Да он тебя с грязью смешал! Я не понимаю, как можно было так поступить? Нет, он теперь не семья. Ты мне в тысячу раз дороже, чем эта сволочь. И не смей возражать!

После её слов боль с новой силой сжала сердце, в солнечном сплетении образовался тугой узел, а из кухни пропал весь кислород. Когда потекли слёзы, я смогла дышать.

Пока ртом ловила воздух, Виола подошла, обняла меня и тоже заплакала.

— Что ты собираешься делать? — спросила она, когда мы обе вытерли слёзы.

— Не знаю. Не думала об этом, — ответила я всхлипывая.

— Пообещай, что не простишь, даже если он будет за тобой на коленях ползать, не давая прохода.

— Обещаю.

— Но я этого так не оставлю. Мы ему отомстим, он узнает, чего стоят женские слёзы, — не унималась подруга.

— Нет, не надо мстить. Я не хочу. Жизнь всё расставит по местам. Виола, прошу тебя, не вздумай ничего делать, хорошо? — я взяла её за руку и посмотрела в глаза. Кажется, решимость уменьшилась.

— Ты святая. Я бы на твоём месте уничтожила его, вместе с этой проституткой. А ты… Да как он посмел?! В голове не укладывается…

— Спасибо за поддержку, но сейчас мне необходимо побыть одной. Не обижайся, пожалуйста, — прервала я пламенную речь подруги.

— Я понимаю и не обижаюсь. Заберу твои вещи и привезу их вечером. Отдыхай и постарайся ни о чём не думать.

— Спасибо, ты так добра ко мне, Виола, я этого никогда не забуду, — почувствовала, как глаза снова наполняются слезами.

— Не за что. Я тоже люблю тебя как сестру и никогда, слышишь, никогда тебя не брошу, что бы ни случилось.

Виола ушла, а я осталась наедине с болью. Что теперь делать? Как жить? И где взять сил?.. Врач, конечно, прав: надо жить, хотя бы ради мамы. Но как жить-то он не сказал! Как заново собрать кусочки разбитого сердца и сломанной души? Максим был для меня вселенной: дышала ради него и видела свет только в его глазах. Зачем теперь жить? Для чего? Для кого? Я не могла успокоить рыдания, пока не свернулась клубком на кровати и не забылась тяжёлым сном, без сновидений.

Разбудил меня звонок в дверь. Не хотела открывать, но потом вспомнила, что должна приехать Виола, и, опираясь о стены, подошла к входной двери.

Подруга привезла вещи, как и обещала. Вместе с какими-то ребятами она быстро занесла всё в квартиру, пока я варила кофе. Среди вещей оказался французский коньяк. Нечасто пью алкогольные напитки, особенно крепкие, но Ви настояла на том, что мне необходимо забыться и расслабиться, а коньяк в этом деле — лучший помощник.

Дни стали бесконечными и серыми. Максим не пришёл, не позвонил и даже не написал. С каждым днём таяла надежда, что вижу долгий кошмарный сон, и скоро настанет утро, а я проснусь в светлой спальне с видом на Неву. Но утро так и не наступало.

Первую неделю после того, как вернулась из больницы, я не выходила на улицу. Виола привозила продукты и новости, и пыталась вернуть меня к жизни. Она рассказала, что подругой Максима стала Вера — бывшая девушка Миши. Теперь понятно, почему она показалась мне знакомой в тот день, хотя мы виделись пару раз, и с тех пор её внешность изменилась.

Ви говорила, что не узнаёт брата: общение с Верой сделало его холодным и чужим. Когда подруга говорила о Максиме, я ничего не чувствовала, кроме пустоты. Боль, без устали терзавшая меня, сменилась оцепенением и апатией.

Я узнала, что такое быть пустой. Нет боли, нет слёз, нет обиды, нет разочарования… Осталась только пустота — бесконечная, бездонная, как вакуум космоса. Она обволакивала и заставляла забыться, постепенно забирая жизнь. Забирая медленно, по капле, но без остатка.

Наверное, есть такой закон, по которому на долю одного человека не может выпасть столько счастья, сколько я получила однажды. И теперь должна расплачиваться за него. Отдать сердце, отдать жизнь. Может быть, даже душу, кто знает?..