Нежная победа - Мэлори Кэтрин

Робин не понравились все прозвучавшие выводы.

— Он меня не унизил! Послушай, я уже взрослая женщина, Стюарт, и сама могу справиться в трудной ситуации. Как видишь, я жива и здорова.

— Жива, но вряд ли здорова. — Стюарт повернул кисть ее руки, чтобы посмотреть отпечатки. — Кто это был?

Робин попробовала выдернуть руку, но Стюарт ей этого не позволил. Зажегся зеленый, и сзади них раздался клаксон машины.

— Тебе лучше поехать, — сказала она, стараясь придать властность своему голосу.

— Ты не сказала, кто тебе это сделал!

— Стюарт, пожалуйста! Ты делаешь мне больно!

Сзади них снова послышался автомобильный гудок. Стюарт, отпустив запястье, тронул машину с места.

— Извини, — пробормотал он.

Робин стала перебирать в памяти причины, по которым он ей не нравился. Он был дерзок, непредсказуем и относился к ней странно собственнически для человека, который знал ее всего несколько часов. Кроме того, чувство грубого мужского протекционизма не было среди качеств, которыми она восхищалась, а от насилия она страдала. Робин закипела от злости, встревожившись, что при этом он может оказывать на нее влияние.

Переключая скорость, Стюарт глубоко вздохнул.

— Извини. — Голос его снова стал спокойным. — Действительно, не мое дело совать нос в твою жизнь.

В слове «жизнь» она услышала горечь.

— Меня просто бесит от мысли, что кто-то может причинить тебе боль.

— Я не твоя вещь! — хлестнула она в ответ. — И не китайская статуэтка, которую нужно защищать от бестолковых мужиков. И если тебя раздражает мысль, что какой-то другой мужчина касался меня, то это очень плохо!

— Ты сам знаешь, что не так уж и давно я была замужем.

— Я знаю, — произнес он, не разжимая губ. — От этой мысли я схожу с ума!..

— Это хорошо! — съязвила она.

Они долго и враждебно сидели молча. Он вывел машину на дорогу Сторроу-Мемориал-драйв и повернул в сторону от центра. Справа медленно текла Чарлз-Ривер. На ее поблескивающей водной глади то там, то здесь были видны крошечные лодки.

Стюарт первым прервал молчание:

— Кажется, мы не можем найти общий язык, не так ли?

— Нет, — согласилась Робин. — Да и зачем?

— На этот вопрос я не знаю ответа, — спокойно произнес он. — Но для меня очень важно все, что мы делаем.

Робин не нашлась, что ответить на это, и поэтому промолчала. Она направила воздух из кондиционера на себя и устроилась поудобнее. Ей не хотелось продолжать этот разговор. Она знала, чем он закончится.

— Я постоянно думал о тебе с того вечера… — Он нажал на газ. — Между нами есть что-то общее. Я почувствовал это с того момента, как увидел тебя.

Робин с интересом рассматривала противоположный берег реки. Она хотела согласиться с тем, что ее впечатление было таким же, как и у него, но гнев удерживал девушку.

— Весь день у меня было ощущение, что я в прекрасном сне, — продолжал он. — Потом, когда ты не позволила мне остаться с тобой, я пережил такое чувство, словно меня вытряхнули вон. Я понял, что сон ускользнул от меня…

Именно в этом разница, подумала Робин. Для него это был сон — приятная фантазия. Переспать с «первой» красавицей, похожей на недосягаемых девочек из детства. А для нее это было реальной жизнью.

Эта идея казалась слишком сложна, чтобы объяснить ее человеку с совершенно иным мировоззрением. И вместо этого она сказала:

— А что ты думал, я буду делать? Я едва знаю тебя.

— Важно ли это, если притяжение так сильно?

— Я думаю, что да. Я не могу легко прыгнуть в постель, особенно если есть вероятность, что отношения продлятся всего одну ночь. Ты ведь не обещал мне достать Луну!

— Правильно! Я рассуждал в общем и целом… — Он горько усмехнулся. — Да ты бы мне и не поверила. Все мои обещания прозвучали бы фальшиво.

— Это было верно. Робин неловко заерзала.

— Если говорить откровенно, та ночь была бы единственной. Ты же не мог полагать, будто я верю в твои невысказанные планы!

Его лицо прояснилось, он снизил скорость и свернул на более спокойную дорогу. Что-то в нем неуловимо изменилось, но Робин по-прежнему чувствовала присутствие рядом с собой мужской мощи.

— Нет, ты права, — ответил он. — Гарантий не было. И до сих пор нет. Я не могу сказать, что я хотел бы провести остаток своей жизни с тобой, и ты тоже не можешь. Откуда нам это так быстро узнать? Мы лишь можем принять ситуацию такой, как она сложилась, и попытаться. А ситуация, как я ее понимаю, такова, что я хочу… нет, я вынужден заняться любовью с тобой, Робин Эллиот. Между нами есть что-то такое сильное, что нельзя игнорировать.

Его слова были опасно убедительны. Частичка Робин, та ее частичка, которая начинала волноваться при откровенных разговорах о любви, хотела бездумно отдаться ему. С каким блаженством она бы прекратила размышлять о последствиях и сбросила на него всю ответственность!

Но другая ее часть не хотела сдаваться. Эта ее часть была замужем и знала, что отношения так легко не устанавливаются. Для этого требовались немалые усилия и компромиссы, они должны основываться на глубоких и продолжительных обязательствах. Без этого хорошие отношения рассеиваются как дым.

Однако Робин никак не могла рассказать ему свое понимание этой же ситуации. Она сидела молча, не в силах быть откровенной.

Эта возможность скоро вообще исчезла. Они проезжали между какими-то заводами и складами. Стюарт включил сигнал поворота и повел машину по уходящей вниз дороге.

«Дилорен» свернул на маленькую улочку и еще через полминуты — на стоянку какого-то весьма подозрительного склада. Здесь уже стояли десяток машин и два седельных тягача.

— Вот мы и приехали, — сказал он и повел ее к воротам склада.

Увиденное внутри заставило Робин сразу замереть на месте. У нее возникло ощущение, что она попала в другой мир. Он чем-то напоминал киностудию. С рампы над головой свисали «солнечные» прожекторы. Другие были установлены по два на двух шестах. С одной стороны она увидела маленькую пирамиду огромных черных концертных акустических колонок и рядом — микшерский пульт.

В самой середине склада лентой, натянутой по полу, была отделена воображаемая сцена. На этой «сцене» стояли барабаны, усилители, микрофоны, гитары и поленница клавиатур. Из этого нагромождения электронных инструментов странно выглядывало большое блестящее фортепиано.

Стюарт изучал ее реакцию:

— Ну, что ты об этом думаешь?

— Для чего все это? — спросила она, сразу почувствовав себя глупой.

— Мы начинаем репетировать в конце лета программу для турне, о котором я тебе говорил… — начал объяснять он.

Ничего больше он рассказать не успел. Их заметили, и к ним подошли человек пять, заговорившие все разом:

— Стю, у нас еще нет девочек…

— Тебе нужно посмотреть этот новый синтезатор! Ты не поверишь, он такое может…

— Привет, Стю, кофе будешь?

Многие фразы показались Робин непонятной абракадаброй. Стюарт терпеливо разбирался с каждым музыкантом и техником. Казалось, что каждая мелочь требовала его решения, и она чувствовала свою бесполезность и неловкость своего безучастного присутствия. Робин ощутила на себе несколько любопытных взглядов, но никто не поинтересовался, почему она здесь.

В конце концов Стюарт повернулся к ней с извиняющимся видом:

— Прости, но, кажется, у меня здесь больше дел, чем я думал. Может быть, ты пока осмотришься? Во время перерыва я тебя со всеми познакомлю.

— Я… — заколебалась Робин.

— Я отвезу тебя домой, если ты хочешь, но, надеюсь, ты останешься. Нам кое-что надо обсудить.

Разговоры ничего не могут решить, подумала она. Она хотела уехать домой, но догадалась, что если б он повез ее обратно в Бей- кон-Хилл, то Стюарту пришлось бы отложить репетицию. Его команда нетерпеливо крутилась вокруг, задавая Стюарту вопрос за вопросом.

— Я останусь, — неохотно сказала она.

Возле дальней стены она нашла шезлонг и, устроившись в нем, стала наблюдать за происходящим. Вначале работа шла медленно. Все ждали решения то одной, то другой проблемы.