А потом сама же ругаю себя, что вообще позволила так думать? Потому что всё будет хорошо! Я верю и знаю!
Сама не замечаю, как под мерное дыхание и вздымающуюся грудную клетку мои глаза закрываются и я засыпаю. Ухожу в лёгкую дрему. И Дима вместе со мной.
Будит нас медсестра, которая приходит ставить Диме капельницу. Я быстро целую его в губы и обещаю завтра зайти.
— Мы завтра его уже отпустим, — спокойно отвечает медсестра, устанавливая катетер.
— Тогда я заеду за тобой, Дима.
— Беги, Аврош, — машет мне рукой, улыбаясь, — До завтра, любимая.
У палаты как веный сторожевой пёс всё в той же позе сидит Алексей.
— Где он был? Ему плохо на работе стало?
— Нет, Аврора Романовна. Он попросил меня привезти его к БЦ «Апостол», дальше отправил меня передать вам подарок. Что он делал в центре, я не знаю, но вышел оттуда злым и очень подавленным. Так что думаю, у него была ссора с кем-то.
А мне и не нужно больше ничего говорить. Я прекрасно знаю, у кого офис в этом центре.
Извинившись перед Алексеем, отхожу к больничному окну в конце коридора.
На телефоне несколько пропущенных от Мирона. И я наконец ему перезваниваю.
— Ну и стерва ты, Чадова! — тут же летит мне в трубку, как только я дозваниваюсь, — Нет, чтобы, блядь, по-человечески расстаться, подослала своего бывшего.
— Я не знала, что он будет с тобой говорить, Мирон. И разумеется никого не подсылала.
— Твой благоверный угрожает мне, поставил условие, чтобы я больше тебя не донимал.
Выдыхаю, опираясь поясницей о подоконник.
— Мирон, я должна была сама с тобой поговорить, но в последнее время ты слишком агрессивен, не сдерживаешь себя… И я даже немного была испугана таким поведением.
— Да потому что с вами, бабами, только так и надо. Иначе дашь вам волю, а вы вон какой хуйней начинаете заниматься.
Когда от Мирона летит в мою сторону отборный мат, я чуть отодвигаю ухо от трубки.
— Тогда давай поставим точку. Прости, если чем-то тебя обидела, это не входило в мои планы. И спасибо за то время, что мы провели вместе. Но сейчас нам пора идти разными путями.
На той стороне тишина, а потом резкое и обрывистое:
— Да пошла ты, дура. Найду себе моложе и лучше, чем ты.
Дальше короткие гудки.
Ставлю точку в этом неудавшемся романе, тут же удаляю контакт Мирона и блокирую его номер. Наши пути расходятся уже окончательно и бесповоротно.
— Аврора Романовна, всё хорошо?
— Да, Алексей. Всё прекрасно. Могу попросить, меня завтра забрать из дома, чтобы вместе за Димой приехать?
— Обижаете, — тепло улыбается водитель, — Я рад помочь. Давайте сейчас вас тоже до дома подкину?
— Спасибо, Лёша. Я сама. Прогуляюсь.
Мы прощаемся, я выхожу на крыльцо больницы, вдыхая запах природы.
Внутри чувство свободы. Какого-то умиротворения. И полная боевая готовность.
Готовность бороться за своего мужчину, которого люблю. Бороться за его жизнь.
Глава 30. Эпилог
Зима радует солнечными днями и хрустящим снежным покровом, а потому я, укутавшись в плед, включаю на террасе обогреватель. Вхожу обратно в дом за подносом с завтраком на двоих.
Мы только как неделю назад вернулись из Сочи, где несколько дней бродили по нашим знаковым местам. Вспоминали желания из прошлого и сопоставляли с жизнью, чтобы понять сбылось или нет.
Некоторые так и остались камнями в воде, а часть, конечно, превратилась в жизнь.
А этот уютный домик Дима приобрёл вдохновившись своими былыми мечтами. Но, конечно, он говорит, что это всё для меня.
Дом сильно отличается от фешенебельных построек в окру́ге. Круглый кленовый брус, как из сказки дарит какое-то уютное ощущение теплоты. Безусловно, дом адаптирован под нынешние реалии, а потому терраса — это пристройка, которая, к слову, отлично вписалась.
Мы пока здесь только начали обустраиваться, но уже, утро здесь дарит какой-то небывалый прилив сил.
Да и для Димы это только в плюс. Его химиотерапия хоть и была адъювантной, и прогнозы на сегодняшний день положительные, я всё равно стараюсь полностью следовать рекомендациям. А точнее, контролировать его, пусть он и порой ворчит.
Мы ещё думаем, хотим ли перебраться сюда на постоянную основу, но чаще получается так, что мы здесь несколько дней, затем в городе, в делах, потом снова сюда. Признаться, не совсем удобно было в плане вещей. Но мой Чадов оборудовал здесь всё по высшему разряду: средства гигиены, еда, одежда и прочее, все есть.
Когда увидела, была шокирована тем, что он всё это сделал, а главное, не сказал. Но ведь он таким был, есть и будет. Черта того мужчины, которого я когда-то полюбила.
— Дим, — зову его из кабинета.
Он, как обычно, в ожидании трапезы сбежал в свой кабинет. Не может этот человек без работы, хотя, наверное, в этом мы с ним похожи.
— Любимая, — он не заставляет себя ждать, оставляя короткий поцелуй на моём затылке.
Садится за стол, рассматривая порцию варёных яиц для него, овощи и фрукты.
— Какие планы на день?
— У меня пара собеседований, плюс надо закончить с вывеской, так что я сегодня во втором магазине.
Дима кивает, делая глоток воды.
— Алексей заберёт, вместе съездим в фонд… — смотрю на него, потому что совместно мы там ещё не появлялись.
Ещё в Сочи я узнала наконец, всю правду его отношений с Ольгой. И более того, я была сокрушена тем, что никакого предательства, кроме как, сокрытия правды о своём состоянии, не было в принципе. Он ушёл в никуда ради меня. А их какую-то романтическую связь спустя полтора года после развода, я даже не считаю.
Я просто ставлю себя на его место. Одинокий мужчина, который борется с болезнью, видит женщину врача ежедневно. Если не ежечасно в прогрессирующий момент болезни и тут даже без любви человеку просто нужен человек.
И узнав, что я стала спонсором для небольшого фонда, Диме это откликнулось. Он всегда занимался благотворительностью, и на его счету уже есть фонд для особенных детей.
— Ты уверен? — осторожно я спрашиваю.
Ревности во мне нет, скорее сожаление, что она была рядом с ним в тот момент, а я-то нет.
— Аврош, мне всё равно. Я только беспокоюсь, не будет ли тебе неудобно, потому что…
Дима заминается. Всегда в таких моментах, будто чувствует себя виноватым.
— Я буду держать тебя за руку, помнишь? — улыбаюсь ему.
В Сочи, когда мы вдвоём на туристических стульчиках у палатки сидели на берегу моря, бутылка вина дурманила мне голову, и я ему это сказала.
Почти танцуя на тех самых камнях, где много лет назад я потеряла кольцо. Недорогое, абсолютно обычное, но оно мне было очень дорого.
И вот именно там, с улыбкой на лице и ощущением какого-то счастья, я присела перед ним и сказала, что отпускаю и прощаю.
Он, тогда улыбаясь лишь, кивнул, а я ещё просила у него прощения за себя. За то, что так просто отвернулась, сожжённая обидой и злостью.
Обнажение душ тогда вышло таким искренним и внезапным, без каких-либо масок. А потом мы занимались любовью до самого рассвета, и я пообещала, что ни за что, как бы ни решила судьба, я буду держать его за руку.
— Тогда решено, сначала работа, потом в фонд, — кивает он с улыбкой: — Ещё надо в загс, — добавляет, а я перестаю жевать свой скрэмбл.
— Об этом поподробнее, пожалуйста…
— Знаю, что нам обоим всё равно на бумаги… Только меня чувство незавершённости не покидает, потому что это была моя ошибка... И я хочу вновь видеть себя окольцованным мужиком. — хрипло посмеивается он, но я догадываюсь к чему это он.
Качаю головой, пряча то, что понимаю скрытый юридический смысл, широко улыбаюсь в ответ.
— Ты всё равно носишь кольцо, — указываю ему вилкой на руку.
— Всегда.
Дима серьёзно смотрит в глаза и достаёт из брюк коробочку. Он ставит её на стол, даже не раскрывая.
