Алгоритм любви - Джамп Ширли

– Сделайте все, лишь бы моя дочка была счастливой, – в очередной раз высказала свою позицию несокрушимая Барбара Шумахер.

За Маршу можно быть спокойной: такая скала защитит свою дочь от любых напастей. И Марше никогда не придется решать для себя те задачи, какие ежедневно встают перед Кэлли, Сиреной, Джулией, Региной, Натали, Одрой и Белль. Жизнь Марши утопает в розовом цвете, и так будет до конца времен.

Мать и дочь репетировали грядущую свадьбу. Марша самоотверженно старалась за двоих, за себя и своего жениха, поднимая бокалы розоватого стекла за счастье молодых. Регина делала пробные полароидные снимки.

Глядя на происходящее, Кэлли была близка к тому, чтобы схватиться за голову и закричать, но провальная свадьба Одры выхолостила из матримониальной бригады все эмоции. В последние дни женщины действовали не по вдохновению, а на автопилоте.

Кэлли близко к сердцу приняла подлую неявку Дэвида, для нее это было сродни тому, что происходило накануне ее свадьбы с Тони, когда она до последнего момента надеялась, что ее милый отстоит свое право на любовь. Но она ошиблась. Ошиблась в главном: не было любви. Был внезапный порыв и последовавшее за ним раскаяние.

Сирена умудрилась из ярчайшей материи цвета фуксии сделать элегантный свадебный наряд, а набор розоцветных растений, которые по настоятельной просьбе заказчиц разобрала на букеты Кэлли, тоже смотрелся недурно. Оставалось надеяться, что из страха перед Барбарой Шумахер жених прибудет в установленный час…

– Что все-таки произошло у тебя с Джаредом? – тихо спросила Регина О'Райан.

– Только то, что и предполагалось, – спокойно ответила Кэлли. – Однако хоть я и предвидела такой финал, убедиться в собственной правоте оказалось крайне неприятно.

– После того, во что превратилась свадьба Одры, я уже ничему не удивляюсь.

– Но Одра молодец. Она так отчаянно впряглась в работу, без всякой хандры и самобичевания, – заметила цветочница.

– И все же мы команда, Кэлли. Если сочтешь нужным поговорить…

– Спасибо, дорогая. Но что сказать? Я не видела его годы, а встретила по чистой случайности. Воспоминания юности оказались нашим единственным связующим звеном. Оба мы изменились за девять лет, немудрено было ошибиться друг в друге. Оттого-то расставание и стало единственным возможным исходом.

– Вот только, когда разложишь все по полочкам, как ты это сделала сейчас, легче на душе все равно не становится.

– А кто сказал, что мы заслуживаем успокоения? – шутливо поинтересовалась Кэлли.

– Чистая правда! – рассмеялась Регина.

– Нет, дорогая. Это искусная ложь, – возразила самой себе Кэлли. – А, правда, в том, что я ненавижу Джареда Таунсенда всеми фибрами души. Он, подлец, заставил меня думать, будто у нас все может быть. Я понимала, что обманусь снова, но мне так хотелось поверить ему, пойти за ним до конца… А ведь если этого не случилось раньше, то теперь и подавно исключено… Можешь представить степень моей глупости, Регина? Со дня нашего разрыва я продолжаю просыпаться по утрам с мечтой, что вдруг именно сегодня он вернется, повинится, поклянется, попросит простить… Ужасно, правда?

– Прости, Кэлли, что смею заикаться об этом, – напряженно проговорила Регина, всматриваясь в подругу, – если все действительно так, как ты говоришь, если ты продолжаешь уповать на призрачную надежду, то либо дай ей шанс, либо разорви в клочья.

– Каким образом?

– Я видела вас с Джаредом на свадьбе Генри. Вы друг для друга много значите. Я фотограф и научилась определять содержание жестов и взглядов… Попробуй один, последний раз!

– Ты не понимаешь, дорогая. Мы расстались не из-за недоразумения или разногласий. Он бесстыдно использовал меня, злоупотребил моим доверием, общался со мной только ради своего исследования! – гневно объявила Кэлли.

– Да, да, да. Возможно, он делал сознательную, просчитанную подлость. Но я повторяю, что видела в его глазах обожание. Допусти на миг, что он сам боится своих чувств, потому и способен приступить к тебе только с карандашом и линейкой. Что, если ему жизненно необходимо измерить и просчитать, чтобы не трусить. Каждый по-своему обуздывает свои страхи.

– Не знаю, Регина. Я уверена только в том, что люблю его, а теперь еще и ненавижу. И что с этим делать, не знаю, – обреченно проговорила Кэлли.

По завершении рабочего дня Кэлли, как всегда, отправилась домой. Поужинала, наполнила вином бокал, поставила его на кофейный столик, взяла книжку и свернулась на диване калачиком. Но не прочла и главы, когда услышала сигнал домофона.

– Кэлли, как хорошо, что ты дома. Открывай, – услышала она голос матери.

Девушка открыла, и менее чем через минуту дверцы лифта распахнулись на ее этаже.

– Я думала, ты на Бермудах, – вместо приветствия проговорила Кэлли.

– План не сработал, – сказала Ванесса, обнимая дочь руками, унизанными кольцами и браслетами, которыми в изобилии задаривал ее последний проштрафившийся супруг.

– Но ты не унываешь, – заметила Кэлли.

– А разве должна? – изумленно спросила ее мать. – Просто он мне не приглянулся, вот и все. Я решила, что лучше проведу это время со своей любимой доченькой и выясню, почему, как ни позвоню, голос у нее такой подавленный.

Она решительно вошла в гостиную и огляделась. Заметив одинокий бокал вина на кофейном столике, неодобрительно посмотрела на дочь.

– Если хочешь, я закажу ужин, – предложила Кэлли.

– Не проще ли собраться и отправиться куда-нибудь в город? Никогда не понимала этого тоскливого домоседства. И еще более необъяснимо, в кого ты у меня такая… Вот, погляди на это, – сказала она, извлекая из недр забитой до отказа дорожной сумки журнал. – Это рейтинг лучших ресторанов Бостона. Если мы поедем сейчас в любой из них, то наверняка встретим много интересных мужчин… Чего ждешь? Собирайся, давай!

– А я не поручусь, что понимаю тебя, Ванесса. Ты всего несколько недель как развелась, но уже фонтанируешь всяческими прожектами. Если не Бермуды, то рестораны! А ты не думаешь, что в такие места нужно заранее бронировать столик? Вряд ли нас там ждут, учитывая, что эту статью прочла не ты одна, а еще несколько тысяч незамужних охотниц.

– Слушай, девочка моя! Либо ты по собственной воле делаешь то, что я тебе говорю, либо сделаешь то же самое, потому что так велит тебе мать! Что выбираешь?!

Менее часа спустя машина Кэлли припарковалась возле одного из популярнейших мест города.

– Как думаешь, мы встретим здесь знаменитостей? – в предвкушении великих свершений спросила мать.

– Как думаешь, нас пустят внутрь? – скептически отозвалась дочь.

– С такой кислой миной, как у тебя, милая, никогда! Прекрати бурчать. Мы пройдем в бар, выпьем по коктейлю, и, если нам подвернется удача, кто-нибудь респектабельный пригласит нас за свой столик.

– Как скажешь, – смиренно отозвалась Кэлли. Они расположились на высоких стульчиках в шумном и многолюдном баре ресторана и заказали по «Маргарите». Ванесса вертелась, глядя по сторонам и расточая улыбки, Кэлли хмуро тянула свой коктейль, уставившись в одну точку прямо перед собой.

– Эй, этот парень кажется мне знакомым, – на ухо ей прошептала Ванесса. – Посмотри-ка…

Кэлли повела глазами в ту сторону, куда кивнула мать.

На дальнем конце стойки бара с кружкой пива сидел очкарик в сером костюме, делая пометки в своем потрепанном блокноте.

– Это тот самый молодой человек? – спросила Ванесса.

– Да, – процедила Кэлли.

– Ты как будто не очень удивлена, – заметила мать. – Ты с ним уже сталкивалась?

– Доводилось, – холодно отозвалась девушка.

– Как его зовут? Джаред, да? Позовем его…

– Мам, не смей! – воскликнула Кэлли. – Видишь, он занят. Не будем ему мешать.

– Джаред! Джаред! – игнорируя доводы Кэлли, защебетала Ванесса, привлекая внимание статистика.

Джаред Таунсенд порывисто водил головой, высматривая источник звука. Ванесса же делала энергичные жесты унизанной браслетами рукой.