Код любви на кофейной гуще (СИ) - Светлова Анна

— Доброе утро, — мой голос предательски дрогнул.

— Доброе, — отозвался он, делая шаг навстречу.

Наша кофейня преобразилась после ремонта. Светлые стены, деревянные столики, уютные кресла — всё, как мы мечтали. Наш совместный проект, в который мы вложили не только деньги, но и частичку души.

— Зачем так рано? — спросила я, снимая плащ и чувствуя, как его взгляд скользит по моей фигуре. — Маргарита Викторовна сказала, сегодня открываемся только в десять.

— Хотел, чтобы нам никто не мешал, — Кирилл подошёл вплотную, взял мои руки в свои. Его пальцы были горячими, а в глазах плясали отблески гирлянд, делая взгляд ещё более тёмным и глубоким. — Нужно кое-что показать. Но не здесь.

Моё сердце забилось как сумасшедшее. Когда он так смотрит, я готова идти за ним хоть на край света.

— Что показать? — улыбнулась я, позволяя вести себя к выходу.

— Помнишь, ты рассказывала о своей мечте? — Кирилл остановился, его большой палец нежно поглаживал мою ладонь. — О собственной кондитерской?

Я кивнула, вспоминая тот вечер. Мы сидели за угловым столиком, пили кофе, и я рассказала о давней мечте — открыть маленькую кондитерскую с авторскими десертами.

— Помню, конечно, — я закусила губу, пытаясь понять, к чему он клонит.

— Закрой глаза и не подглядывай, — попросил Кирилл, его голос стал ниже, интимнее.

Я послушно опустила веки, чувствуя, как его рука скользнула на мою талию. Он вёл меня через улицу, и я слышала его дыхание, чувствовала тепло его тела рядом.

— Теперь можно смотреть.

Я открыла глаза и замерла. Передо мной стоял небольшой двухэтажный дом напротив кофейни. Кирилл указал на первый этаж с большими окнами.

— Что это? — выдохнула я, чувствуя, как внутри всё сжимается от предчувствия чего-то важного.

— Это твоя будущая кондитерская. Если захочешь, — шепнул Кирилл, обнимая меня сзади.

Его дыхание обожгло мою шею, и по телу пробежала дрожь. Я развернулась в кольце его рук, упираясь ладонями в твёрдую грудь.

— Не поняла...

— Я купил это помещение, — он улыбнулся той самой улыбкой, от которой у меня всегда слабели колени. Его пальцы, тёплые и чуть шершавые, заправили непослушную прядь за моё ухо. — Прямо напротив нашей кофейни. Идеально для твоих безумных десертов, которыми ты меня пытаешь по выходным.

Сердце забилось где-то в горле. Мечта, которую я лелеяла с шестнадцати лет, вдруг обрела стены и окна.

— Но я... — голос предательски дрогнул, — у меня нет таких денег.

— У нас есть, — Кирилл взял мои ладони в свои, и я почувствовала, как его большие пальцы рисуют круги на моей коже. — Я продал московскую квартиру.

— Ту самую? Где вы с Никой...

— Да, — он перебил меня, не дав закончить. — Ту самую. Деньги уже на счету.

Я задохнулась. Квартира в центре Москвы — его единственное жильё. Место, где прошли десять лет его брака.

— Ты с ума сошёл? Зачем?

— Потому что моя жизнь теперь здесь, — его глаза потемнели, став почти чёрными. — С тобой, Вера. К чёрту прошлое.

Кирилл достал из кармана джинсов маленькую потёртую коробочку. Моё сердце пропустило удар.

— Хотел сделать всё как в кино, — он нервно усмехнулся, и эта редкая неуверенность в его глазах заставила меня влюбиться ещё сильнее. — Кольцо, колено, все дела. Но потом подумал — мы с тобой не такие. Наша история началась с кофе, а не с цветов и романтических свиданий.

Он открыл коробочку. Внутри лежал ключ — обычный, с брелоком в виде кофейного зёрнышка.

— Поэтому вместо кольца — ключ, — Кирилл вложил холодный металл в мою ладонь, и я вздрогнула от контраста с его горячей кожей. — Ключ от твоей мечты. От нашего будущего. Выходи за меня, Вера?

Мир замер. Апрельский ветер трепал его тёмные волосы, солнце золотило щетину на подбородке. В глазах — тревога, надежда и что-то такое глубокое, от чего перехватывало дыхание.

— Ты с ума сошёл, — прошептала я, чувствуя, как горячие слёзы обжигают щёки.

— Только от тебя, — он не отводил взгляда, и я видела, как дёрнулся кадык на его шее.

Я сжала ключ так сильно, что металл впился в кожу. Боль отрезвила.

— Да, — выдохнула, бросаясь ему на шею. — Боже, да!

Кирилл подхватил меня, закружил. Мой смех смешался со слезами, а когда ноги снова коснулись земли, его губы накрыли мои — жадно, отчаянно. Вкус кофе, мятной жвачки и чего-то солёного. Наши слёзы? Его руки скользнули под мою куртку, обжигая кожу даже через тонкую ткань блузки.

— Люблю тебя, — хрипло прошептал он, прижимаясь лбом к моему. — До одури люблю.

Я смотрела в его глаза и видела наше будущее — уютную кондитерскую, где пахнет ванилью и корицей, нашу кофейню напротив, наш дом, полный смеха и тепла. И его — рядом, всегда рядом.

— И я тебя, — ответила, чувствуя, как ключ согревается в моей ладони. — Больше жизни.

Поцелуй стал глубже, настойчивее. Руки Кирилла скользнули по моей спине, оставляя за собой дорожку мурашек. Когда его тёплые пальцы коснулись полоски кожи между свитером и джинсами, меня будто током ударило.

— Подожди, — я с трудом оторвалась от его губ, упираясь ладонями в грудь. Под тонкой тканью рубашки чувствовалось, как бешено колотится его сердце. — А как же твоя жизнь в Москве?

Кирилл фыркнул и прижался губами к моему виску. От его дыхания внутри всё перевернулось.

— Моя жизнь там, где ты, упрямая ты женщина, — прошептал он, целуя кончик моего носа. — Всё остальное — просто декорации.

Что-то сжалось в груди. Я уткнулась лицом в его шею, вдыхая запах — терпкий одеколон, кофе и что-то неуловимо его, отчего кружилась голова. На его коже остался след от моей помады. Почему-то это показалось ужасно интимным.

— Ты точно уверен? — спросила я, поднимая глаза. — Не пожалеешь через месяц?

Кирилл закатил глаза и обхватил моё лицо ладонями. Его пальцы, шершавые от постоянной работы с чертежами, нежно погладили скулы.

— Вера, — он произнёс моё имя так, будто пробовал на вкус. — Я бы сто раз променял Москву на один твой кривой капкейк.

— Эй! — я шутливо ударила его в плечо. — Они не кривые, а... авторские!

— Ага, особенно тот зелёный монстр с васаби, — он театрально содрогнулся. — До сих пор не понимаю, как выжил.

— Зато запомнил на всю жизнь, — я хитро улыбнулась, вспоминая его перекошенное лицо после дегустации моего экспериментального десерта.

Кирилл притянул меня к себе, и наши губы снова встретились — мягко, знакомо, правильно. Ключ в моей ладони нагрелся, напоминая о реальности происходящего. Металлическое кофейное зёрнышко впивалось в кожу — самое необычное обручальное кольцо на свете.

— Когда начнём ремонт? — спросила я, когда мы наконец оторвались друг от друга. Мой мозг уже лихорадочно перебирал варианты дизайна.

Кирилл запрокинул голову и расхохотался. Солнце золотило его кадык, и я не удержалась — коснулась губами этой точки на его шее. Он резко втянул воздух.

— Вера, ты невозможная, — выдохнул он, сжимая мои плечи. — Я тебе только что сделал предложение, а ты уже думаешь о работе?

— Просто представляю, как это будет, — я прикусила губу, мечтательно глядя на здание напротив нашей кофейни. — Светлые стены, открытая кухня... Гости будут видеть, как рождаются десерты.

— И огромная витрина для твоих шедевров, — подхватил Кирилл, неожиданно подхватывая меня и кружа по тротуару.

Я взвизгнула, вцепившись в его плечи. Мир завертелся каруселью — апрельское небо, его смеющиеся глаза, прохожие, с улыбкой глядящие на нас.

— Большие окна, чтобы было много света, — продолжал он, опуская меня на землю, но не разжимая объятий. — А может, сделать летнюю террасу?

— Идеально, — выдохнула я, чувствуя, как от волнения пересохло во рту. — Кирилл, это правда происходит? Ты не разыгрываешь меня?

Вместо ответа он поцеловал меня — так, что подогнулись колени. Его язык скользнул между моих губ, исследуя, дразня, обещая. Когда он отстранился, его зрачки расширились настолько, что почти поглотили радужку.