– Не могу поверить, – грустно вздохнула Энни.
– Столько съесть и все напрасно, – поддержал ее Джон Пфайфер.
Камеры телевидения отсняли оставшуюся половину пиццы и стопку пустых подносов.
– Вот и все, – объявила в микрофон Анна Скарпелли.
– Бедный Уинстон, – покачала головой Элизабет. – Как ему сейчас должно быть плохо.
Несколько минут спустя Уинстон с неизменной дурацкой ухмылкой на губах снова появился в зале.
– Прекрасная попытка! – перекрикивая аплодисменты, гулко раздававшейся в обитых деревом стенах, воскликнула Диди Гордон.
– Ты все равно чемпион! – раздался еще чей-то возглас.
– Скажи речь! – закричал Тодд.
Его поддержали несколько голосов.
– Ну, если вы настаиваете, – бодро согласился Уинстон.
В зале воцарилась тишина. Камеры были вновь направлены на Уинстона.
– Прежде всего, хотя мне и не удалось побить рекорд, хотелось бы поблагодарить всех, кто пришел поддержать меня, – начал он. – И если кто-то из вас хочет помочь мне с последней пиццей – она ваша. – И он кивнул в сторону уже холодных остатков седьмой пиццы.
Раздался взрыв хохота.
– И еще я хочу поблагодарить тех, кто работает у Гвидо, в особенности Фрэнка Де Люна. Надеюсь, что у них дела будут идти так же хорошо, как и раньше, несмотря на то, что я ближайшие пару месяцев, возможно, у них не появлюсь.
– Пару месяцев! – прошептала Элизабет Тодду. – Во дает! Я думала, он сегодня наелся по крайней мере на пару лет.
– И, наконец, – продолжал Уинстон, – я хотел бы поблагодарить свою маму, которая столько времени провела на кухне в течение последних двух недель, готовя для меня тренировочные сандвичи.
– Пусть это услышит миссис Эгберт! – воскликнул Джон Пфайфер.
– А теперь друзья, если вы не против, – хитро усмехнулся Уинстон, – пойду-ка я домой. Ведь уже время обеда.
Элизабет расхохоталась, глядя, как Король Бутербродов зашагал к выходу.
«Мировой рекорд или не мировой рекорд, – думала она, в то время как посетители стали покидать ресторан и расходиться по домам, – можно не сомневаться, что Уинстон с его мастерством актера всегда найдет выход из любого положения».
– Не выключайте ваши телевизоры, – объявил диктор Джим Ральстон и так широко улыбнулся, что, казалось, экран телевизора Уэйкфилдов стал шире, – после блока рекламы Анна Скарпелли расскажет вам о том, как в нашем городе состоялась попытка побить мировой рекорд по поеданию пиццы.
– Ну-у-у, сколько можно ждать. – Джессика нетерпеливо ерзала на кресле в гостиной. – Может, нас покажут в «Новостях», а, Лиз?
– Тебя, может, и покажут, а нас с Тоддом вряд ли. Мы сидели все время сзади. – Элизабет взяла горсть изюма и передала Бетси, сидевшей рядом с ней на диване, тарелку с печеньем.
На экране парень их возраста выделывал чудеса на домашнем компьютере. Джессика поморщилась.
– Надоела уже эта реклама компьютеров, – застонала она, схватила пульт и переключила на другую программу.
– Джес! Переключи обратно, мы пропустим Уинстона! Тебе же не терпится увидеть себя по телевизору.
– Не терпится, но эту рекламу я смотреть не хочу. Тебе понятно или нет?
Элизабет вздохнула:
– Что случилось, Джес? Почему в последнее время один вид компьютера портит тебе настроение?
Несколько недель назад Джессика натерпелась стыда, когда попросила школьного компьютерного гения помочь ей подделать оценку по математике. И как всегда, Элизабет пришлось брать сестру на поруки, когда все раскрылось. В конце концов Джессика все выучила и исправила оценку, но до сих пор не могла забыть неприятного инцидента. Теперь она не уставала повторять, что компьютеры – ее злейшие враги.
– Даже говорить об этом не хочу, – ответила Джессика, сосчитала до десяти и переключила обратно.
Вместо парня с компьютером на экране появилась семья, завтракающая новыми кукурузными хлопьями.
– Так-то лучше! – удовлетворенно воскликнула Джессика и поудобнее уселась в кресле.
Анна Скарпелли снова появилась на экране.
– Сегодня днем юноша из нашего города попытался побить мировой рекорд по поеданию пиццы… Но его попытка не увенчалась успехом, – начала рыжеволосая дикторша. – Происходило это здесь.
На экране появилось изображение переполненной пиццерии Гвидо.
– Ух ты! Ну надо же! – радостно воскликнула Джессика. – Это я!
– Где? – спросила Элизабет. – Я не вижу.
– Смотри! Вот рукав моего платья! – показала Джессика.
– Подумать только, – усмехнулась Элизабет. – Твою руку целиком показали по телевизору! Поздравляю, Джес! Теперь тебя, наверное, и потрогать нельзя?
– Не порти мне настроение, Лиз. Ты просто завидуешь, что тебя не показали. – На экране появился Уинстон, и Джессика обиженно надула губы.
– Хорошо, Джес, если тебе так хочется, я завидую. Ты в эти секунды выглядела просто потрясающе.
Анна Скарпелли продолжала комментировать происходящее на экране. Вдруг в дверь позвонили.
– Интересно, кто это? – удивилась Элизабет. – Ты ждешь кого-то, Джес?
Джессика отрицательно покачала головой.
– А ты, Бетси?
– Нет. Но я схожу посмотрю, кто это. – И она пошла к входной двери.
Элизабет услышала, как дверь отворилась и раздался громкий крик Бетси:
– О боже!
Элизабет вскочила и бросилась к двери. На пороге с налитыми кровью глазами, в обшарпанной одежде, свободно болтавшейся на его худом теле, стоял отец Бетси, Джим Мартин.
