Пепел твоей любви - Аверина Екатерина "Кара"

В какой-то момент слышу звук на лестничной площадке. Тихий, едва различимый. Сердце сжимается. Это может быть кто угодно. Или никто. Но я больше не чувствую себя в безопасности. Встаю, подхожу к двери и смотрю в глазок. Темно.

Это просто страх. Или не просто. Но мне кажется, что за этой дверью стоит не только ночь. За ней стоит он.

Глава 4 Эмин

Просыпаюсь от ощущения тяжести в голове. Жар, словно цепи, держит меня, не давая пошевелиться. Все тело налито свинцом, каждая мышца отзывается болью, будто память о вчерашней ночи впилась в меня когтями. Кипяток разливается от затылка до кончиков пальцев. Я пытаюсь пошевелиться, но каждый сустав болит, как после изнурительной тренировки. Сквозь тяжелую пелену слышу голоса. Один строгий, профессиональный, другой напряженный, с нотками раздражения.

Поворачиваю голову и вижу лицо Нолы, яркое и сосредоточенное. Она стоит у двери, переговаривается с кем-то. Это врач. Очевидно, он уже меня осмотрел. Обрывки фраз проникают в сознание:

– Температура держится, но ничего критичного, – произносит врач, глядя на Нолу поверх очков. – Пусть пьет больше жидкости и отдыхает. Если станет хуже, вызывайте скорую.

– Вы думаете, что я позволю ему встать? – Нола фыркает, перекидывая платиновую прядь за ухо. – Спасибо, доктор. До свидания.

Она провожает врача до двери, а затем возвращается ко мне. В комнате становится тихо, слишком тихо. Я приоткрываю глаза. Ее взгляд ледяной и тяжелый.

– Ну? – резко спрашивает она, скрестив руки на груди. – Объясни мне, что, черт возьми, произошло?

– Нола… – голос мой звучит хрипло, словно я кричал всю ночь. – Это неважно.

– Неважно? – ее глаза сужаются. – Тебя избили, ты чуть не сдох на улице, а это «неважно»?

Я отворачиваюсь, не в силах выдержать ее взгляд. Голова пульсирует, словно метроном сбился с ритма и стал молотом. Каждый удар отдается во всем теле, заставляя меня злиться на собственную слабость.

– Я сказал, забудь, – выдыхаю я, прикрывая глаза.

Но Нола не сдается.

– Ты так просто не отвертишься, – ее голос становится ниже, угрожающим. – Я напишу заявление в полицию. Этих ублюдков надо найти.

– Не надо, – перебиваю я. – Все в порядке. Я разберусь сам.

– Ты? Ты даже на ногах стоять не можешь, – она поднимает брови. – Ладно, делай, что хочешь, но я сама схожу в театр.

– Театр? – поднимаю на нее взгляд.

– Да, театр, – резко отвечает Нола. – У тебя там встреча с директором. Ты забыл? Или теперь вообще собираешься все игнорировать? Если ты не можешь пойти, я схожу вместо тебя.

Я пытаюсь протестовать, но тело слишком слабое, а голова кружится сильнее. Нола машет рукой.

– Все. Ты лежишь и поправляешься. А я проведу эту встречу. С директором я договорюсь.

Она разворачивается, ловко подхватывая сумку, и исчезает за дверью. Комната погружается в тишину. Я закрываю глаза, но сон не приносит покоя. Вместо этого меня охватывают тени прошлого.

Я снова вижу тот дом. Голоса грубые, властные, как приказ, не оставляющий выбора. Эти звуки заполняют мои уши, словно холодный яд, смешиваясь с шумом моего дыхания. Лицо испуганной Алины слишком красивое, слишком хрупкое для того ада.

Я помню, как ее привели ко мне, нарядив, как куклу. Старшие братья смеялись, наставляли меня, как обращаться с «подарком», но я не смог. Даже тогда, в свои юные годы, я знал, это не должно было быть так. Ни с ней, ни с кем-то другим.

Зеленые глаза Алины прожигали меня, умоляя без слов. В них было все: страх, боль, надежда. И эта надежда ударила сильнее всего, заставив меня действовать, даже если я сам еще не знал, почему. В тот момент что-то треснуло внутри меня. Когда представился шанс, я помог Алине сбежать, но уже тогда я понимал, что никогда не смогу забыть ее.

Не смог тогда и не смогу сейчас. А теперь… она здесь. В этом городе.

Сердце сжимается, будто кто-то скручивает его ледяной веревкой. Боль от осознания, что я не могу стереть ее страдания, сталкивается с глухой, почти пугающей радостью – Алина жива. Ее присутствие в этом городе становится моим наказанием и моим спасением одновременно. Но что дальше? Как мне загладить вину за прошлое, которое было написано не мной?

Мысли начинают звучать в моей голове, как тихие, едва уловимые ноты. Они вырываются из хаоса воспоминаний, будто пытаются пробить стену между прошлым и настоящим. Мелодия, живая, эмоциональная, окрыляющая. Я вскакиваю с кровати, игнорируя протесты тела. Хватаю синтезатор, включаю его, и пальцы сами находят нужные клавиши. Музыка льется, заполняя комнату. Это как дыхание. Это как она.

Каждый аккорд о ней. Только для нее.

Дверь открывается, и в комнату заходит Нола. Она ошеломленно смотрит на меня.

– Ты должен был лежать! – кричит, но я не останавливаюсь.

– Ты только послушай, – прерываю ее, азартно продолжая играть. – Это о ней. Все о ней. Понимаешь?

Нола качает головой, закатывая глаза, но я вижу, как ее лицо смягчается. Мелодия заполняет комнату, и я знаю: это не просто музыка. Это мой шанс.

Глава 5 Алина

Я стою перед зеркалом дольше, чем обычно. Пудра, тональный крем, и еще слой для верности, а синяк все равно виден. Неярко, но я знаю, если кто-то присмотрится, заметит. На очередной попытке скрыть его вздыхаю и отхожу от зеркала. Ничего, справлюсь. Главное, держаться.

В театре меня встречают привычные звуки репетиций: щелчки каблуков, разговоры, музыка. Это мое место. Здесь все подчинено четким линиям, движениям, звукам. Здесь я могу дышать полной грудью.

Сегодняшняя репетиция важна. Этот мюзикл моя история. История боли и страха, которую я перенесла, но без хэппи-энда. Я каждый раз переживаю ее, стоя за кулисами, наблюдая за сценой. Но это помогает. Здесь прошлое кажется дальше.

Только не сегодня. Сегодня все не так. Вчерашняя встреча выбила меня из равновесия, сломала настройку. Я придираюсь к каждому движению, каждому звуку. Все кажется не тем, не туда. Труппа смотрит на меня с недоумением, но никто не возражает. Они привыкли. В конце концов, я отпускаю их раньше, чем обычно. Устало опускаюсь в кресло в пустом зале. Глубокий вдох, выдох. Голову кружит от мыслей, которые я пыталась подавить весь день. И тут в зал заходит директор театра. Я вижу, что он с кем-то.

– Алина, познакомься, это Нола, представитель композитора.

Нола. Строгая, яркая, уверенная. Она сразу производит впечатление. Ее рукопожатие крепкое, взгляд цепкий.

– Ваш мюзикл основан на реальной истории? – спрашивает она, не отрывая взгляда.

– Вдохновлен, – отвечаю я уклончиво. – История… об умении переживать боль и двигаться дальше.

– Это сильно, – говорит Нола, слегка кивая. – Музыка композитора, думаю, идеально подходит для такого проекта.

– Да, она выразительная. Эмоциональная, – признаю я, хотя внутри все сжимается. – Она действительно создает атмосферу. Если хотите, могу показать репетицию. Но не сегодня, – добавляю я, пытаясь сохранить профессиональный тон.

– Почему? – в ее голосе слышится легкое удивление.

– Сегодня все идет не так, как должно. Не хочу показывать полумеры, – поясняю, опуская взгляд.

Нола с легкой улыбкой кивает:

– Понимаю. Я ценю этот подход. Тогда договоримся на завтра?

– Слишком много недочетов, – говорю я, пытаясь улыбнуться. – Лучше через пару дней.

Нола кивает, не настаивает. Мы обмениваемся телефонами.

– Буду ждать вашего звонка, – говорит Нола, глядя мне прямо в глаза. – Уверена, получится что-то потрясающее.

– Спасибо, – коротко отвечаю, провожая ее взглядом. Она уходит, и я ловлю себя на мысли, что ее уверенность заразительна, но внутри что-то все равно неспокойно. Но внутри что-то не дает мне покоя.

Остаток дня проходит в тумане. Я снова и снова вижу лицо Эмина, слышу, как он произнес мое имя. Этот голос, этот взгляд… они будто отпечатались в моей голове. К вечеру я больше не выдерживаю. Достаю телефон и набираю номер.