Отбрось сомнения - Лэнгтон Джоанна

Ворчливая и занудная, в первый же день Анна почувствовала себя в доме Уинтонов полноправной хозяйкой. И Хилари невзлюбила ее всей своей детской истерзанной душой.

Страшнее всего для нее было наблюдать за происходившими изменениями в отце. Во-первых, он уступил напору Анны и согласился избавиться от Ренни, нанеся тем самым чудовищную травму дочери.

– Собаке не место в городской квартире! – заявила Анна, как только решила переехать к Уинтонам. – От нее дурно пахнет, много шерсти и грязи. Фу! – заключила она, картинно морща напудренный нос.

В тот вечер, когда пса увезли к знакомым в деревню, Хилари не спала всю ночь. Рыдания, боль и чудовищное ощущение, что тебя и твоего друга предали, рвали ей сердце и гнали прочь сон. Она сидела у окна в любимой пижаме и смотрела на усыпанный звездами небосклон, пытаясь разглядеть среди причудливых созвездий очертания фигуры матери.

Что произошло с папой? Почему он так изменился? – вновь и вновь задавалась она одними и теми же вопросами и не находила на них ответа.

Естественно, Анна сразу заявила, что не намерена ехать на отдых в Майами с привычной для Гилберта и его дочери компанией. Поэтому на протяжении нескольких лет Хилари не бывала во Флориде. Как отцу удалось наконец-то уговорить Анну отправиться туда в то трагическое лето, так и осталось для нее загадкой.

В начале каникул Хилари чувствовала себя отвратительно. Их дружба с Хью, Денисом и Молли давно перестала быть такой, как раньше. Избалованные любовью родителей, уверенные в собственной значимости, довольные жизнью, друзья не понимали глубоко страдающую от одиночества Хилари. Поэтому она все чаще пыталась уединиться и никуда с ними не ездила.

В тот день, когда ее жизнь резко изменилась, у нее было ужасное настроение. Оскорбленная за ланчем в присутствии всех своей мачехой, она убежала из ресторана в Майами и, вернувшись на взморье, зашла в маленькое уютное кафе под открытым небом.

И когда через полчаса в нем появился потрясающий незнакомец, она тут же забыла о своих несчастьях.

Все в нем – внешность, одежда, манеры – говорило об элегантности, приправленной каплей пикантной небрежности. Верхняя пуговица его белоснежной рубашки была расстегнута, а подбородок покрывала аккуратно подстриженная щетина.

Хилари смотрела на него завороженно и растерянно, не в силах оторвать взгляд.

Обслуживали незнакомца с особым почтением и старательностью. Он держался вежливо, но был крайне уверен в себе…

2

Хилари не понимала, что с ней творится. Ее руки слегка дрожали от неожиданно нахлынувшего приступа волнения, к щекам прилила краска, а кровь понеслась по венам с удвоенной скоростью.

Черт! – возмутилась она, выключая свет в детской и выходя в коридор. Проклятые воспоминания будят во мне те же самые ощущения, что и тогда. Глупо и смешно!

Хилари ненавидела себя за то, что продолжала любить Эдвина, за то, что до сих пор не чувствовала ни малейшего интереса по отношению к другим мужчинам, за то, что трепетала от счастья, улавливая в маленьком лице дочери удивительное сходство с его чертами.

– Когда девочка похожа на папу, это означает, что ее ждет большое счастье в жизни, – говорил Освальд, с улыбкой разглядывая двоюродную племянницу. – Если ты не придумываешь, что Лили – копия Эдвина, нам можно за нее не беспокоиться!

За неделю до предварительной поездки в Майами-Бич Хилари продала браслет с бриллиантом – единственную вещь, подаренную Эдвином. Рассталась с ним она без сожаления. Эту вещицу ей так ни разу и не пришлось надеть, поскольку мероприятия, где принято появляться в бриллиантах, были не для нее.

Ювелир заплатил ей приличную сумму, которой должно было хватить на отправку контейнера, на билеты и все остальное.

– Только не бери с собой Лили, когда поедешь осматривать дом, если не хочешь, чтобы твой ребенок задохнулся от накопленной годами пыли, – предупредил Освальд.

Перспектива провести следующие выходные без любимой дочери расстраивала Хилари, но она решила, что брат на этот раз, пожалуй, прав. До поездки оставалось несколько дней. Хилари отвела Лили в садик, вернулась домой и принялась завтракать. Раздался звонок. Пережевывая хлеб с сыром, держа сандвич в руке, Хилари вышла в холл и открыла дверь. И чуть не подавилась, увидев на пороге высокого мужчину в добротном деловом костюме.

– Я узнал у Анны, где ты живешь. Звонил вам вчера, хотел предупредить о своем визите, но никого не было дома… – пробормотал Эдвин.

По спине Хилари побежали мурашки. Слышать его голос было так сладостно и мучительно, что у нее перехватило дыхание. Ей стало вдруг тревожно и страшно, душу сковало ощущение приближающейся грозы.

Перед ней стоял Эдвин Айртон, но она не верила собственным глазам. Ей казалось, что происходящее – всего лишь чудесный сон.

Эдвин показался ей даже выше и мужественнее, чем в те далекие времена, когда они были вместе. Он обладал все тем же мощным обаянием и удивительной привлекательностью, перед которыми невозможно устоять. Женщинам подобных мужчин следует обходить стороной, если они не хотят навеки потерять покой.

– Что тебе нужно? – спросила Хилари, немного придя в себя.

– Я намереваюсь сделать тебе одно предложение. Уверен, ты не сможешь ответить на него отказом, – ответил Эдвин.

Хилари хмыкнула и прищурила прозрачные серые глаза.

– А я уверена в том, что смогу ответить отказом на любое предложение, какое бы ты мне ни сделал!

Эдвин внимательно и спокойно осмотрел лицо Хилари. Его взгляд задержался на ее пухлых алых губах, и в памяти всплыли волнующие картинки из их совместного прошлого. Когда-то эти губы дарили ему неземные изысканные ласки, такие, каких он не получал ни от одной другой женщины… Когда-то с этих губ слетали нежные безумные слова, от которых голова шла кругом…

На смену приятным воспоминаниям пришло вдруг другое, мгновенно отрезвившее его: перед его глазами возник образ лохматого пария на мотоцикле и Хилари, целующей его. Удушающая, жгучая ярость пронзила сердце Эдвина острым ножом, и он процедил сквозь зубы, перешагивая через порог и проходя внутрь дома:

– Готов поспорить, дорогая, что мое предложение придется тебе по душе.

Этот человек самоуверен до предела, гневно подумала Хилари, и ее щеки вспыхнули.

– Во-первых, я не приглашала тебя войти, – выпалила она. – Во-вторых, даже не желаю знать, что за предложение ты собираешься мне сделать!

Эдвин насмешливо скривил красивые губы.

– Неужели? Насколько я помню, ты не только с удовольствием выслушивала все, что бы я ни говорил тебе, но еще и никогда ни в чем мне не отказывала.

Хилари яростно сжала пальцы свободной руки в кулак и вызывающе взглянула в синие глаза Эдвина. Он обладал отвратительной способностью: умел мгновенно перевоплощаться, превращаясь в крайне высокомерного типа, ведущего себя с окружающими людьми, как с низшими существами. Умел незначительным движением, например особым наклоном головы, заставить собеседника чувствовать себя униженным и неполноценным. Хилари давно поняла, что эти качества передались ему по наследству. Потомки старинного английского рода, Айртоны и Грейсы по сей день сохраняли некоторые из семейных традиций и считали, что они благороднее, умнее и выше остальных людей.

Эдвин осмотрел Хилари с головы до ног небрежным, но заинтересованным взглядом, и она почувствовала себя так, будто стоит на прилавке с ценником на груди. И хотя в его глазах отразилось плохо скрытое желание близости, пробудившее в ней знакомую дурманящую страсть, она гордо вскинула голову, развернулась, прошла в гостиную и положила недоеденный бутерброд на столик у окна.

Эдвин проследовал за ней.

Хилари охватила легкая паника.

Как я буду разговаривать с ним? – с отчаянием и страхом думала она. Он всегда действует на меня как колдовское зелье! Я не могу ни здраво мыслить, ни противостоять его чарам! Ощущаю себя его рабыней… Лучше бы мы никогда не встречались.