Золотой мальчик - Морган Сара

Он удивленно поднял бровь.

— Какая любящая мать! Ты даже не носишь при себе фотографию ребенка.

— Мне не нужно носить с собой фотографию, потому что я с ним каждый миг, каждый день! — с раздражением выкрикнула она. — Мне не нужны фотографии — он всегда со мной!

Люк слегка улыбнулся.

— Хороший ответ.

Она не знала, как еще его убедить.

— Ты считаешь, что я все это затеяла, чтобы получить деньги для себя?

— Честно? — Улыбка исчезла с его лица. — Я считаю, что ты наглая стяжательница, которая готова на все, лишь бы добиться своего. И нечего изображать жертву — это выглядит неубедительно, поскольку ты уже меня ограбила. — Он взглянул на часы. — А сейчас прошу извинить — в соседнем зале меня ждет японская делегация. Они тоже жаждут опустошить мой банковский счет. Если они окажутся такими же изобретательными, как ты, то у меня будет занятный день.

Кимберли в ужасе смотрела на него. Неужели он оставит ее один на один с бедой?

— Нет! — Она вскочила, и голос ее зазвенел. — Ты не можешь меня отослать! Я говорю правду, и я это докажу. Я позвоню Рио, я устрою, чтобы ты связался с его школой. Я сделаю все что угодно, но ты должен. дать мне деньги. Умоляю тебя, Люк. Пожалуйста, одолжи мне деньги. Я найду способ вернуть их. Если ты мне их не дашь, я не знаю, что буду делать, не знаю, куда обратиться…

Она бессильно опустилась в кресло.

Люк остановился и прищурился.

— За пять миллионов долларов ты готова сделать абсолютно все?

Что-то в его голосе ее насторожило, но она, не колеблясь, ответила:

— Я мать, и какая мать не согласится на любые условия, если это означает безопасность для ее ребенка?

— О, это очень интересно, — он окинул ее задумчивым взглядом. — Я подумаю.

Она прикусила губу и сжала руки на коленях.

— Мне нужен ответ немедленно.

— Это Бразилия, meu amorzinho, — мягко напомнил он, — и ты, как никто другой, должна знать, что мы ничего быстро не делаем.

Ее заворожил горячий блеск, появившийся в его глазах, и мысли унеслись назад, в долгие, неторопливо тянущиеся дни, когда они занимались любовью в его постели, в бассейне. Дни сменялись ночами, перетекавшими в утро. Она с трудом сглотнула, вспомнив, как пульсировало от возбуждения ее тело. Да, бразильцы действительно все делают не спеша.

— Крайний срок — завтра вечером. Он сверкнул глазами.

— Ты полагаешь, что я вот так просто дам тебе денег и отпущу? Да?

— Люк…

— Давай взглянем на факты. — Загорелые пальцы Люка медленно отбивали ритм по стеклянной поверхности стола. — Ты считаешь меня виноватым в том, что я соблазнил тебя семь лет назад. Ты пришла в мой офис, отбросив прошлое. — Он окинул ее взглядом. — Ты застегнулась на все пуговицы. Твой костюм похож на броню, но правда заключается в том, — он нагнулся к ней, и его темные глаза насмешливо заблестели, — что ты боишься собственных желаний, боишься того, что я заставлю тебя ощутить их. Вот почему ты не даешь воли своим чувствам. Намного легче притвориться, что желаний нет.

Она едва не задохнулась.

— Я ничего не чувствую… Он улыбнулся.

— Ты забыла, minha docura 1, что я однажды уже насладился тобой и знаю, чего мне ожидать, когда твои глаза начинают блестеть, а губы приоткрываются и молят о поцелуе.

Кимберли так стремительно вскочила, что едва не опрокинула кресло.

— Твоя самоуверенность просто невыносима! Сердце тяжело билось в груди, стало жарко, кожу пощипывало.

Он повернулся в кресле и смотрел на нее, полуприкрыв глаза.

— Я намного честнее тебя. Почему для тебя секс настолько постыден?

Она никак не могла справиться с дыханием.

— Потому что секс должен быть частью любви. Он самодовольно улыбнулся.

— Ты стала взрослой, но так и не научилась смотреть правде в глаза.

— Почему ты такой циничный?

У нее на глаза навернулись слезы, а он пожал плечами.

— Я реалист, и, как и большинству мужчин, мне не нужно притворяться влюбленным, чтобы оправдать наслаждение сексом.

Как она могла жить с этим человеком? Они такие разные…

— Я- ненавижу тебя…

Он вольготно откинулся в кресле.

— Это придает ситуации пикантность. Должно быть, тебе очень нужны деньги, если ты вошла в логово тигра.

— Я уже сказала, почему мне нужны деньги, и это не имеет отношения к нам с тобой. — Ногти впились в ладони. — Я знаю, что больше тебя не интересую, и ты мне тоже неинтересен.

— Это точно? — Удобно вытянувшись в кресле, он разглядывал ее с явным удовольствием. — А что, если ты ошибаешься? Если ты до сих пор мне интересна?

Горло пересохло, и она еле выдавила:

— Ты говоришь глупости.

— Послушай совета. — Темные глаза опасно сверкнули. — Когда ты пытаешься заполучить у кого-либо неприлично большую сумму денег, то не обвиняй его в глупости.

— Если ты не одолжишь мне деньги, то не о чем говорить.

Чувство беспомощности и ужаса охватило ее. Кимберли сжала кулаки и направилась к двери.

— Попробуй только выйти, и ты больше не вернешься, — предупредил он бархатным голосом. — Вернись и сядь.

Он не стал бы ей приказывать, если бы не собирался дать денег! В ее душе боролись надежда, осторожность, страх. Не отпуская ручки двери, она обернулась.

— Я сказал — сядь.

По его липу ничего нельзя было угадать, и она, поколебавшись, сделала так, как он сказал, и тут же возненавидела себя за это. За то, что подчинилась его приказу.

В течение месяца, который они провели вместе, ее жизнь была как раз такой: он приказывал, а она послушно подчинялась. Она была настолько во власти любви и желания, что даже и не думала возражать. И теперь, спустя семь лет и находясь около него меньше часа, она все еще выполняет его приказы.

Но это долго не продлится. Она уже не та, что прежде.

— Люк, все очень просто. Да или нет. — Она вызывающе взглянула на него. — Какое имеет значение — сижу я, стою или вышла? Все необходимые сведения — в письме, а оно лежит перед тобой.

Он считает письмо подделкой. Это ясно.

Он небрежно откинул письмо в сторону и сказал:

— Меня не интересуют ни письмо, ни твои рассказы про мнимые беременности. Знаешь, что мне интересно, meu amorzinho? To, что ты пришла ко мне.

Она застыла.

— Я уже сказала, что я…

— Я слышал, — прервал ее он. — Ты пришла сказать, что сделаешь все, абсолютно все за пять миллионов долларов. И теперь я должен решить, в какую форму выльется это «абсолютно все»! Когда я решу, то первая, кто об этом узнает, будешь ты.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В гостиничном номере Кимберли сняла жакет и бросила на кровать. Слезы душили ее. Она потерпела поражение! Собиралась хладнокровно объяснить Люку, почему она так долго хранила секрет о рождении Рио, но, как только он вошел в комнату, все задуманное куда-то улетучилось. А теперь до наступления крайнего срока у нее менее суток. Меньше двадцати четырех часов, за которые она должна убедить человека без каких-либо моральных устоев и понятий о порядочности перечислить пять миллионов долларов на банковский счет шантажиста.

Она сделала глубокий вдох и попыталась взять себя, в руки. Самым трудным было уехать от ребенка, когда материнское чувство требовало находиться около него. Но взять ребенка в это путешествие означало подвергнуть его еще большей опасности. К тому же она рассчитывала пробыть в Рио-де-Жанейро не более двух дней.

Кимберли прикрыла глаза. Она не смела подумать о том, что произойдет, если Люк откажется одолжить ей деньги. Она оставила сына с Джейсоном, единственным человеком, которому доверяла.

Внезапно зазвонил сотовый телефон.

— С ним все хорошо? Уверенный голос Джейсона ответил:

— Все в порядке. Перестань волноваться. — (Они договорились не обсуждать подробности по телефону.) — Как ты? Удалось чего-нибудь добиться?

— Пока нет. — У нее не повернулся язык сказать Джейсону, что Люк ей не поверил. Она все еще надеялась на удачу.