Семья для несчастного босса - Романова Злата

Я тупо смотрю на него, растерявшись, и заметив, как уголок его губ ползет вверх, резко выдыхаю.

– У меня нет спиртного, – признаюсь с сожалением.

– Расслабься, я пошутил, – возвращаясь к обычному себе, говорит Лука Назарович. – Спасибо, что приютила, Майя, но, если не возражаешь, я бы лег спать.

– Конечно! Я сейчас вам постелю, если нужно в ванную, то это белая дверь рядом с кухней. Полотенца на полке чистые.

– Хорошо, спасибо, – бормочет он, вставая и выходя в коридор.

К счастью, диван у меня большой и удобный, я покупала его с расчетом на ночевку сестры, которая время от времени приезжает ко мне из Подмосковья. Достав чистое постельное белье из шкафа, я раскладываю диван, превращая его почти в двуспальную кровать, и застелив, сажусь на кресло, ждать Ратманова. Не хочу уходить к себе, не пожелав спокойной ночи и не убедившись, что он правда пришел в норму. Ну, более или менее, в его-то ситуации. До сих пор больно вспоминать, как с ним поступила Лада сегодня. Я не знаю подробностей их отношений, но глядя на опустошенного Луку, на боль в его глазах, к этой женщине невозможно испытывать положительные эмоции.

Ждать приходится долго, потому что мужчина не выходит из ванной. Мне в голову снова лезут страшные мысли и не удержавшись, я прижимаюсь ухом к двери, но слышу только шум воды из душа. Проверив время на телефоне, понимаю, что он там находится слишком уж долго, и отбросив смущение, стучусь в дверь.

– Лука Назарович, вы там в порядке?

Шум воды резко прекращается и я облегченно выдыхаю. Значит, жив.

– Уже выхожу! – звучит ответ и смутившись, что побеспокоила его, я быстро ухожу к себе в спальню.

Сижу на кровати, прислушиваясь к звукам в квартире, и когда закрывается дверь, ведущая в зал, беру свою пижаму и сама иду готовиться ко сну. Уже в ванной, закончив с умыванием и надев пижаму, состоящую из шортиков и топа, надеваю поверх нее халат, прикрывающий тело до колен и сажусь на кухне с ноутбуком, потому что ложиться еще рано. От Ратманова доносится звук телевизора, что успокаивает меня, а когда через пару часов я осторожно заглядываю к нему, то вижу, что он уснул за просмотром фильма и тихо иду к себе, наконец, успокоившись достаточно, чтобы заснуть.

Утром меня будит, конечно же, будильник, установленный на шесть тридцать. Пора готовиться к рабочему дню. Снова натянув халат поверх пижамы, я иду чистить зубы и зайдя потом на кухню, вижу своего босса, сидящего за столом за чашкой кофе.

– Доброе утро!

– И тебе, – кивает он. – Не против, что я угостился?

– Конечно нет. Хотите позавтракать?

– Нет, не беспокойся, – слегка улыбается он. – Я сейчас пойду, нужно заехать домой перед работой.

И выглядит Лука Назарович, как обычно, ведет себя, словно ничего не случилось, даже находит силы на вежливую улыбку, но я вижу лопнувшие капилляры в его глазах и темные круги под ними. Внутри что-то сжимается от тревоги и жалости. Он не спал этой ночью, точно не спал. Должно быть притворялся, когда я заглянула к нему, а сам… Страшно даже подумать, как прошла для него эта ночь.

– Может, хотите поговорить?..

Вопрос повисает в воздухе, потому что я сразу же жалею о нем, а Ратманов смотрит на меня с укором. Конечно, он не хочет откровенничать, наверное, ему легче притвориться, что ничего не было.

– Нет, Майя, не хочу. Не нужно меня жалеть, я в порядке.

– Я не жалею! – возражаю сразу же, потому что знаю, какой унизительной может показаться чужая жалость. – Просто… Вы предложили мне поддержку, когда я разводилась. Знаю, прозвучит банально, но я в какой-то мере понимаю ваши чувства.

– Ты хотела развестись, так что вряд ли действительно понимаешь, – хмыкает он, складывая руки на груди. – Скажи-ка, Майя, твой муж бросал тебя ради другой женщины? Или обвинял в гибели ваших детей?

Я резко втягиваю воздух в легкие, не веря, что такое возможно. Лада винит его в смерти детей? Что за жестокая женщина! Мне даже сказать нечего, в таком я шоке и возмущении.

– Но вы же знаете, что это неправда? – борясь с подступающими слезами, выдавливаю из себя. – Вы ни в чем не виноваты! Даже думать не смейте, что она права!

– Майя-Майя, – вздыхает он, вставая со стула и становясь напротив меня. – Не переживай так из-за меня, это не имеет смысла. Спасибо, что приютила, хотя в этом не было необходимости, со мной ничего бы не случилось. Не забивай себе голову моими проблемами и спокойно собирайся на работу. Я поеду.

– Подождите! – останавливаю его, схватив за предплечье. – Вы не ответили. Вы же не думаете, что она права?

Мне почему-то очень важно получить от него этот ответ. Лука замирает, уставившись на мою руку, а потом медленно переводит взгляд на мое лицо.

– Нет, не думаю, Майя. Я никак не смог бы изменить того, что произошло.

Но я почему-то ему не верю. Мы продолжаем стоять, глядя в глаза друг другу, потому что я пока не отпустила его, и меня совсем не волнует, как это выглядит, потому что я не хочу его отпускать. Мне хочется утешить его, погладить его колючие от щетины щеки, укрыть в своих объятиях и сказать, что он нужен мне, даже если Лада его отвергла. Ни разу в жизни я не чувствовала такой сильной потребности коснуться его, несмотря на годы безнадежной любви к этому мужчине, и сейчас я просто не в силах сопротивляться.

Поднявшись на цыпочки, я притягиваю его голову к себе, обняв за шею, и нежно прикасаюсь губами к его удивленно приоткрывшимся губам.

***

Поцелуй – последнее, чего я ожидал от Майи, но, когда нежные женские руки обнимают меня, а рот ищет мой, я весь сдуваюсь, теряя все накопленное за ночь самообладание. Боль и обида на Ладу снова накрывают с головой, так что я полностью отдаюсь в руки другой женщины, с отчаянием впиваясь в ее губы и углубляя поцелуй.

Майя ощущается по-другому в моих объятиях, она ниже и стройнее, у нее другой вкус, но она сладко пахнет и после полугода воздержания я срываюсь за секунды, потому что ее маленькое, нежное тело слишком заманчиво прижимается к моему, а руки уже гуляют по спине, заползая под рубашку и обжигая голую кожу первым прикосновением.

Девушка гортанно стонет, когда я отвечаю тем же, запуская руки под халат и гладя гладкие бедра. Мы раздеваем друг друга с торопливой хаотичностью, целуясь, словно похотливые подростки, и пока мой рот занят ею, в голове больше ни единой мысли, остаются лишь голые инстинкты.

Я жадно втягиваю в легкие запах женщины, утыкаясь носом в тонкую шею, вожу губами и языком по мягкой, молочной коже, лаская ее всю, от упругой, полной груди до выемки пупка на плоском животе, сползая ниже к гладкому лобку, пока не становлюсь на колени перед ней, чтобы с едва сдерживаемым голодом уткнуться лицом в самую нежную и манящую часть женской сущности.

– Лука! – громко стонет Майя, цепляясь за мои волосы и беспорядочно ероша их пальцами. – Ох, еще, пожалуйста!

Звуки наслаждения, которые она издает, пока я поглощаю ее, заводят лишь сильнее, но я терплю, потому что хочу вырвать из нее удовольствие, прежде чем получу собственное, ведь не факт, что я долго продержусь, оказавшись, наконец, между манящих бедер, глубоко внутри готовой, сладкой плоти. Майя дрожит и крепко держится за мои плечи, когда мои ласки доводят ее до кульминации, а ее стоны переходят в тихое хныканье, когда я продолжаю мять руками аппетитную, круглую попку, осыпая ее кожу медленными, успокаивающими поцелуями.

– У тебя есть защита? – спрашиваю я, подняв голову и глядя на нее снизу вверх.

Майя смотрит в ответ пьяным взглядом ярких зеленых глаз, тяжело дыша приоткрытым ртом, а обдумав мой вопрос, досадливо морщится.

– Нет.

Вот блин! Я утыкаюсь лбом в ее живот, потому что вот-вот взорвусь от желания быть в ней, но видимо, как и все последнее время, придется решать эту проблему другими способами.

– Но у меня противозачаточный имплант и я ничем не болею, если ты хочешь, – продолжает она и мне хочется кричать от облегчения.

– Я тоже чист, – говорю, глядя ей в глаза.